Ника Сафронова - Все мужчины её жизни Страница 4

– Кого? – озадачилась я. – Ты хотела сказать, Севы Лихоборского?

– Нет, Сева – это Сева. А Гриша – это Гриша. Это новорожденный сын Севы, – пояснила рассказчица. – Я сегодня его из роддома встречала.

У меня отвисла челюсть.

– Ты что, серьезно? У Лихоборского сын родился?

– Ага, вылитый папка! – со злой усмешкой сказала Оксанка и процедила сквозь зубы: – Такой же урод…

– Погоди! Откуда же ты узнала? Зачем встречать пошла?

– Да видишь ли, старая подружка первенца родила. Как-то неудобно было проигнорировать.

Смысл сказанного медленно, но верно проникал в мое сознание. И хотя мысль мне показалась абсурдной, я все же спросила:

– Так, Дорохова! Ты мне хочешь сказать… то есть ты со всей ответственностью готова заявить, что Балагура родила от Лихоборского?

Губы у Оксанки затряслись. Чтобы не разреветься, она опрокинула в себя водку, которую до сих пор держала на весу. Я тоже сделала пару уверенных глотков, понимая, что попала в точку.

Мы синхронно скривились и потянулись к тарелке с лимоном.

– Отстой! – просипела Оксанка, продолжая болезненно морщиться, теперь уже от заполнившей рот кислоты.

– Да! Но эксклюзивный, с выставки. Не забывай.

Мы помолчали. Оксанка, полностью уйдя в свои мысли, вертела в руках зажигалку.

– Ну? – встряхнула я ее. – А что Лихоборский? Он-то в роддом приходил?

– А как же! Весь при полном параде, с цветами. Как и подобает счастливому отцу семейства.

– А как он на тебя отреагировал?

– На меня? Не поздоровался даже. Свое сморщенное яблоко в кружевах разглядывал.

– А Балагура?

– О, Поленька на седьмом небе от счастья! Вишь, как расстаралась – сыночка любимому мужчине родила! – На последних словах голос у Оксанки сорвался, и она, не выдержав, разревелась.

Мне стало ее безумно жалко.

– Блин, Дорохова, да не расстраивайся ты так! Вы же с ним все равно разошлись, как в море корабли. Потом ты еще с Гариком хрен знает сколько встречалась. Я думала, ты уже переболела всем этим давно! Ну, с Гариком не сложилось, встретишь еще кого-то. При твоих внешних данных проблем не будет!

– Ир, молчи! Гарик… или еще кто-то – это все не то, понимаешь? Я Лихоборского видеть не могу! У меня поджилки трясутся! Из холода в жар бросает! Я буквы в словах путать начинаю!

– Слушай, мать, да ты любишь его! – полная изумления, я всплеснула руками.

– Эка! – усмехнулась Оксанка и, взяв со стола салфетку, принялась утираться. Потом, уже более или менее успокоившись, запросто так сказала: – Люблю, Ирка. Все давно забыла. Все давно простила. И, если бы он сделал еще хоть один шаг навстречу, я бы ни секунды не раздумывала.

– Так чего же ты! Возьми и сама сделай этот шаг.

– Да нет, Ирочка, теперь слишком поздно. Поезд ушел… – Она налила себе еще водки, махнула и, припечатав рюмкой о стол, заключила: – Это конец, Чижевич!

– Брось! Не выдумывай! – возмутилась я, наполняя до краев и свою тару тоже. – Ничего не поздно. Это твоя жизнь. За любовь бороться надо! Это же такая редкость! Любовь на вес золота в наши дни. А ты ее разбазариваешь. Не стыдно тебе?

– Стыдно… – Оксанка закурила. – Знаешь, за что мне стыдно, Ир? За то, что мне Полю по стене охота размазать. И не потому, что она мне про свою беременность ничего не сказала. А потому, что вот в эту самую минуту она готовит ему ужин. Или, может, сексом с ним занимается. Или кормит грудью их сына. А то, что я столько времени носилась с ее семейным проклятием как с писаной торбой, она даже не вспоминает!

– А чего ты с ним носилась? – нахмурилась я. – Помню, ты говорила о каком-то родовом проклятие, которым Балагура себе голову забила. А ты-то здесь причем?

– Да ладно, не суть, – отмахнулась Оксанка и вдруг побледнела. – Знаешь, мне сейчас так страшно стало! Я подумала: что, если проклятие – это правда? Тогда Сева – первый кандидат на… – Она не договорила, а только суеверно перекрестилась.

– Успокойся! – сурово сказала я. – Фигня все это! Тем более, насколько я помню, Балагура к какому-то экстрасенсу ходила и он с нее это проклятие снял.

– Да снять-то снял, только я ей кровь липовую подсунула.

– Чего? Какую кровь?

Оксанка, тяжело вздохнув, принялась объяснять:

– Да понимаешь, порчу на Полинин род навела женщина, давным-давно почившая. У нее, как мы знали, остался сын, имя и фамилия которого тоже были известны. Нужно было его найти… ну или кого-то из его потомков, чтобы взять кровь для очищающего обряда. Задача эта оказалась невыполнимой. Во всяком случае, трудновыполнимой. Даже мой родственник, работающий в органах, не захотел браться за это дело. О чем мне и сообщил по секрету. Тогда я – понимая, что Поля рано или поздно свихнется на почве проклятия, – попросила его по базе отыскать человека с подходящими данными. Ну, чтобы выдать его за потомка той самой почившей дамы. Ну вот, – заключила Оксанка, – так что выходит, кровь-то я скачала с абсолютно левого мужика.

Окончание этой истории почему-то страшно позабавило меня. Отсмеявшись, я сказала:

– Слушай, мать, сильная ты женщина! Но ты же не душевнобольная, как твоя Балагура, чтобы верить в подобную чушь!.. И вообще, о чем ты думаешь? Если хочешь вычеркнуть Лихоборского из своего сердца, давай найдем ему достойную замену!

– В круглосуточный секс-шоп смотаемся? Купим маленького электрического дружка?

– Пошла вон! Я признаю только натуральный продукт! Так что впереди нас ждет Мировая паутина!

– Тю-ю-ю… – Оксанка разочарованно откинулась к стене.

Но меня уже было не остановить. Я притащила на кухню ноутбук и через пять минут повисла в виртуальном пространстве.

Это был довольно раскрученный сайт знакомств, объединяющий под своей эгидой десятки тысяч людей, желающих обзавестись второй половиной.

– Так, Оксанка, сейчас мы будем тебя регистрировать. Под своим именем влезать не хочу. У меня там есть анкета с фотографией.

Я сама заполнила все необходимые поля. Дорохова с тусклым видом по-прежнему сидела напротив, не проявляя к процедуре ни малейшего интереса. Меня же, наоборот, охватил уже знакомый азарт. Я просто обожала первые минуты знакомства, когда можно было напустить на свою личность тумана. Стать этаким виртуальным персонажем без возраста и определенного рода занятий. Прекрасной незнакомкой под густой черной вуалью.

– Ну что, – обратилась я к подруге, – какой ник-нейм мы тебе подберем?

– Да не знаю… – Оксанка поскребла в затылке. – Ну, напиши «Ведро»…

– Ты чего! Какое ведро? Что за средний род вообще?.. Давай ты будешь Синдереллой?

Дорохова на этих словах аж подпрыгнула:

– Какая Синдерелла на хрен? Ты посмотри на размер моей ноги! Бедный мужик хрусталь запарится добывать для моих туфель!