Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах Страница 4

Но мне недолго пришлось пребывать в эйфории от предстоящего, так как я тут же получил первое задание – я должен был научиться снимать и вставлять проволоку в свинцовые пломбы, не нарушая последних, и я со всей ответственностью принялся за дело.

Сутки наш состав добирался до ближайшей крупной станции – Бессарабской, где кроме прочих продуктов – каш, макарон, свежих овощей и мясной тушенки мы закупили несколько буханок вкуснейшего хлеба местного производства. Тем временем, пока мы отсутствовали в вагоне, бегая по магазинам, железнодорожники по просьбе Николая залили воду в умывальник нашего купе, а также в емкости для льда, что расположены на крыше вагона. Итого, за полторы тонны воды они с нас взяли стандартную плату – ведро вина. Вода эта была нам нужна как для личных, бытовых нужд, так и для того, чтобы, залив ее в цистерну вместо вина, ликвидировать уже имеющийся дефицит в одну тонну, не говоря уже о том, что в перспективе хотелось заработать и на хлеб, как сказал начальник сбыта.

В дороге, особенно если ехать товарняком, довольно скоро наступает скукотища, так как время тянется невыносимо медленно, поэтому мы с Николаем заполняли его общепринятым способом: рассказывая друг другу всевозможные истории – иногда настоящие, а по большей части выдуманные, так называемые байки. Речь в них шла преимущественно о женщинах, но нередко мы говорили также о предстоящей работе, и Николай рассказал несколько случаев, когда проводникам – его знакомым – удавалось сделать приличные деньги за один– Единственный рейс: от одной до пяти-шести тысяч рублей на двоих в месячный срок, и еще считалось, что это не предел.

Надо сказать, что все эти истории звучали весьма заманчиво и привлекательно, но нам после этих разговоров оставалось лишь сокрушенно вздыхать, так как, к сожалению, в нашем конкретном случае было совершенно нереально вообще что-либо заработать (не зря ведь бывалые проводники перед рейсом высказали нам свои соболезнования), потому что в Мытищах, куда мы направлялись, зачастую одновременно стоят по нескольку десятков «спецов», да еще каждый с прицепом, а то и с двумя, а это сотни и сотни тонн крепленого вина на любой алкогольный вкус: портвейн белый, портвейн красный, портвейн розовый, а для любителей крепких напитков бывал там даже коньяк. Так что с сухим вином нам там ничего не светило, оно, повторюсь, хоть лопни, но спросом не пользовалось.

Глава вторая

Шесть долгих суток мы провели в дороге, пока, наконец, одним ранним весенним утром нашему взгляду не открылись пока еще далекие шпили высотных зданий Москвы, а в окне не замелькали платформы пригородных поездов. На этих платформах в часы пик можно было наблюдать сотни людей, граждан нашей великой родины, переминавшихся с ноги на ногу в ожидании электричек, и при этом зябко кутающихся в плащи, куртки и прочую верхнюю одежду. Николай, кивнув на медленно проплывавшую мимо нас очередную платформу, спросил, усмехнувшись:

– А знаешь как Валера Карпин, наш знаменитый проводник, в дороге развлекается?

– Нет, – ответил я, мгновенно выказывая заинтересовываясь.

– Проезжая мимо платформ, он открывает двери и выставляет в нее на всеобщее обозрение свою оголенную задницу.

– Что ж, – усмехнулся я. – Этим он развлекает не только себя, но и людей, скрашивая им неприятности долгого ожидания. А теперь, – перебил я сам себя, – скажи, Николай, не пора ли нам позавтракать?

Мой напарник подумал немного, затем кивнул.

С первых же дней пути у нас сложилось так, что приготовлением пищи занимался исключительно я, так как Николая это совсем не интересовало, он мог довольствоваться малым – бутербродом со стаканом чая или бутылкой кефира с булкой. Поначалу мне было трудно готовить на плите, которую мы топили дровами и углем, меня раздражало то, что она была слишком мала, в одну конфорку, и при этом каждый раз ее требовалось растапливать по новой, а затем еще подолгу ждать, пока еда приготовится, потому что поезд в пути обыкновенно потрясывает и кастрюля или казанок ездят по плите, как им вздумается. Но вскоре я привык и приспособился, и мне даже стало нравиться возиться с готовкой, так как время за этим бежало быстрее. Я разводил в плите огонь с помощью дровишек, затем подбрасывал угля, специального, долго-пламенного, после чего устанавливал на нее кастрюлю, казанок, или же сковороду. Затем обкладывал посуду кирпичами по кругу, чтобы она не ерзала по плите. Когда картофель, макароны, или какая-либо из каш были готовы, мы обыкновенно выворачивали в казанок или кастрюлю банку мясной тушенки, и обед был готов. А пока еда готовилась, я, не теряя времени, упражнялся с пломбами, подойдя к этому делу с полной серьезностью и ответственностью.

Забегая вперед, спешу похвастать: и тут я достиг неплохих успехов. К примеру, спустя несколько месяцев, когда мне вновь, в одном из последующих рейсов, пришлось побывать в Мытищах, и знакомые мне ребята из города Рени стали плакаться, что у них назавтра изымут пломбы на экспертизу с передачей в московскую экспертную лабораторию, я взялся им помочь. На основании экспертизы, как предполагали ребята, дело будет передано в суд, то есть, таким образом будет установлено, что имелся факт воровства вина в количестве двух или трех тонн. Итак, я как мог, успокоил ребят и взялся за дело. Часа три я колдовал над их пломбами и закончил эту работу, честно говоря, будучи не слишком уверенным в успехе, о чем откровенно и заявил ребятам. Однако экспертиза, проведенная на следующий день в специальной столичной лаборатории, установила, что вскрытия пломб не было! То есть, ребята, благодаря мне, не только не попали под суд, но даже остались на своей прежней работе, так как факт воровства не был установлен. Короче, не пойман, не вор. Это был, можно сказать, мой весьма удачный экзамен на профессионализм, хотя и незаконный, то есть со знаком минус.

Первая крупная станция в районе большой Москвы, где наш состав был поставлен под разборку, называлась Бескудниково. То есть все составы, прибывающие на эту станцию, разбирались на одиночные вагоны, а затем, согласно местам назначения, сортировались в новые. Здесь же мы планировали начать продажу вина – все предыдущие станции на территории МССР и УССР наши проводники игнорировали, так как вино в этих республиках продавалось плохо, к тому же тамошние жители торговались, норовя купить его подешевле, да и местная милиция следила за этим делом строго.

Итак, Николай, завидев купола золотоглавые, стал готовиться к встрече со столицей весьма своеобразным способом: он, попутно объясняя мне, что к чему, скачал с помощью насоса необходимое количество вина из цистерны в молочную флягу, затем бросил туда горсть таблеток сахарина и, размешав, подкрасил жженым сахаром. В результате чего во фляге получился напиток, чем-то напоминающий портвейн – он был сладким, коньячного цвета, даже, по-моему, вкусным, но, конечно, недостаточно – особенно по сравнению с оригинальным вином, – крепким, то есть крепость портвейна 16–18 % была почти вдвое выше.