Татьяна Алюшина - Мой слишком близкий друг Страница 4

Разумеется, я не была настолько уж оторвана от действительности, подростковый период моей жизни пришелся на девяностые, и оставаться абсолютно не в теме того, что творится вокруг, не получилось бы ни у кого. Но родители и Левка меня оберегали, и я совсем была не в курсе, как отцу и дядь Мише, его другу и партнеру, доставался их бизнес. Это потом, намного позже, отец как-то поделился несколькими воспоминаниями о тех годах, так у меня волосы зашевелились от страха, когда я представила, что им пришлось пройти. А тогда у меня была своя девичья жизнь, и что там происходит у папы, я не задумывалась.

Даже когда однажды чем-то сильно озабоченная мама забрала меня прямо с урока физики, и мы уехали на чью-то дачу, где нас уже ждали папа с Левкой и бабушка с дедушкой Галант, с которыми в то время мы жили в их квартире. Мама объяснила, что у нас дома обнаружили какое-то отравляющее вещество, что-то непонятное, и пока будут дезинфицировать квартиру, мы поживем здесь. Прожили мы на даче десять не самых веселых дней. Во-первых, дом оказался летним, и в нем было постоянно холодно, приходилось обходиться без воды, потому что зима, трубы замерзли; во-вторых, почему-то нельзя было ни с кем связываться и никуда ездить, электричество периодически отключалось – телик не посмотришь, компа, разумеется, нет. Зато в доме обнаружилось очень много старых книг, целые шкафы на втором этаже, вот в них мне копаться оказалось интересно: и что-то читать, просматривать.

И только много лет спустя я узнала, что мы прятались от бандитов, которые шантажировали отца с дядь Мишей, и все было ужасно страшно, и их с папой могли убить. Или нас, их родных, могли убить. Но ситуация как-то разрешилась.

С папой все-таки мы встретилась и поговорили. Не могла я избегать его, да и разобраться мне хотелось и, может, обвинения высказать, а то они душили меня своей непроизнесенностью. А он даже не пытался оправдываться, объяснял, что полюбил по-настоящему и ничего не может с этим поделать, печалился, что так все получилось.

– Знаешь, дочь, – сказал он, грустно улыбнувшись, – я уверен, что если бы Лена и Майя познакомились без меня и при других обстоятельствах, они бы обязательно стали очень близкими подругами. По характеру они идеально подходят друг другу.

Мой папа знает, что говорит. Он не психолог, нет, он очень мудрый человек. И еще таких называют интуитами – он чувствует людей до всех их потаенных фобий, комплексов и страхов, чувствует, чего стоит человек и на что он способен. Папа работает коммерческим директором не такой уж маленькой фирмы, которую они создали с дядь Мишей, и именно эта папина способность видеть людей насквозь не один раз спасала им в самом прямом смысле жизнь. А вот от ухода из семьи не уберегла!

– А тебе она чем так идеально подошла? – не удержалась я от сарказма.

– Я надеюсь, вы с ней познакомитесь, – папа улыбнулся и погладил меня по голове, – и ты поймешь, что Майю невозможно не любить. Она как солнышко: светлый, жизнерадостный человек, великий оптимист.

– Прости, но пока я не могу думать о ней хорошо или даже нейтрально. Она виновата в том, что плохо всем нам: маме, Левке, мне, бабушкам обеим, даже тебе плохо, потому что ты мучаешься, и это видно.

Мне сложно было разговаривать с ним спокойно и ровно, но я хотя бы попыталась понять, услышать. А вот с братцем все обстояло сложнее. Левка уперся в жестком порицании отца, встал в позу, отказывался встречаться, разговаривать, сбрасывал звонки, когда папа пытался до него дозвониться, словом, выступление по большой обвинительной прокурорской программе.

Зато к нам с мамой брат зачастил в гости: чуть ли не каждый вечер приезжал, привозил всяческие вкусности, поднимал бодрый шум, заставлял нас накрывать на стол в большой комнате, балагурил не в меру, а в выходные повадился вывозить маму за город, на природу. В общем, всячески демонстрировал свое неожиданное мужское главенство в семье, защиту и опору своим женщинам и полную сыновью поддержку маме.

И так на протяжении трех месяцев. Все мои попытки остановить этот бодрый балаган и уговорить Левку прекратить лишний раз напоминать маме, что она осталась без мужа, не то что проваливались, а каждый раз заканчивались небольшим скандальцем.

Остановила Левкины демарши против отца мама. Очень жестко.

Как-то вечером, как стало уже привычно последнее время, мы втроем сидели за столом, пили чай, обсуждали что-то несущественное, как вдруг мама напомнила нам:

– Послезавтра у отца день рождения. Не забудьте его поздравить.

– Я не буду его поздравлять! – с нажимом заявил Левка. – Он нас предал и ужасно обидел тебя. Он ушел и отказался от нас! У нас его больше нет!

– Он ни от кого не отказывался, – усталым, тусклым голосом возразила мама. – Тем более от вас с Мартой.

– Мам, – старался сдерживаться Левка. – Я всегда уважал отца и знал, что батя у меня мужик, настоящий человек, личность, и то, как он относился к тебе, своей жене, и к нам с Мартышкой, было для меня примером и предметом гордости. Я и представить не мог, что он так легко и просто все это разрушит только потому, что бес в ребро и что ему страстей захотелось на старости лет…

– Хватит! – Мама так сильно хлопнула ладонью по столешнице, что звякнули чашки и несколько сушек вылетели из вазочки, в которой они были насыпаны горкой, и покатились по столу. – Ты мальчишка! Сопляк! Как ты смеешь судить отца?! Кто дал тебе право сидеть тут и рассуждать о предательстве?! Что ты об этом можешь знать?!

Левка покраснел, хотел что-то возразить, но мама сделала жест рукой, останавливающий порыв сына.

– Твои отношения с женщинами ограничиваются легкими, ничего не значащими встречами исключительно для секса! Что ты можешь знать о настоящей любви?! Твой отец не принес в дом грязь любовной интрижки, не обманывал жену и детей и не бегал тайком на сторону! У них с Майей не было любовной связи, они были вместе всего один раз, и отец сразу пришел и честно мне все рассказал и объяснил, что это настоящее чувство. Честно рассказал, понимаешь? – Мама села на свой стул, положила на стол руки и теперь уже ровным, спокойным тоном, глядя на Левку, продолжила словесную порку сына, а может, и обоих своих неразумных детей: – Я очень тебя люблю, сын, но сейчас готова ударить за глупость и оскорбление отца и меня вместе с ним.

– Я тебя не оскорблял! – Левка обалдел.

– Оскорблял! Никто в этой жизни не застрахован от любви и страсти. И если с любовью еще можно справиться, отказавшись от совместной жизни с любимым человеком в силу каких-то непреодолимых обстоятельств и сохранив это чувство в душе, то преодолеть страсть практически невозможно. И ты, мальчишка, ни разу не страдавший из-за любви, с ума не сходивший по женщине, не ревновавший, не терявший покой и сон от этого чувства, берешься судить об этом! А если бы не отец, а я влюбилась? Если бы я встретила мужчину и полюбила его так, что не мыслила бы без него жизни?