Колин Гувер - Потерявший надежду Страница 4

Как могли они проглядеть приметы?

Что это за мать?

Что это за брат, который не замечает подавленного состояния своей сестры-близняшки?

К счастью, едва началась гражданская панихида, внимание присутствующих сразу же переключилось с родственников на демонстрацию слайдов. Было показано много твоих и моих снимков, и на всех ты выглядела счастливой. Были также твои снимки с друзьями, и на них ты тоже выглядела счастливой. Твои фотографии с родителями до развода, твои снимки с мамой и Брайаном после повторного брака мамы, твои фотографии с отцом и Памелой, его второй женой.

Но только когда на экране появилась последняя фотография, до меня дошло. На этом снимке мы с тобой сидим перед нашим старым домом. Это тот самый снимок, который был сделан через полгода после исчезновения Хоуп. У тебя на руке браслет – такой же, как ты подарила ей в тот день, когда ее увезли. Я заметил, что ты перестала его носить пару лет назад, но никогда тебя об этом не спрашивал. Знаю, ты не очень любишь говорить о ней.

Но вернусь к той фотографии. Я обнимаю тебя за шею, и мы оба улыбаемся в камеру. На всех других снимках ты сияешь той же самой улыбкой. Это навело меня на мысль, что на всех фотографиях ты улыбаешься в точности так же. Нет ни одной твоей фотографии, где у тебя хмурый или смущенный вид. Создается впечатление, что всю жизнь ты пыталась сохранять это притворное выражение лица. Для кого – не знаю. Может, ты боялась, что камера навсегда запечатлеет какое-то истинное твое чувство. Потому что давай признаем: ты не была постоянно счастлива. А все эти вечера, когда ты засыпала, наплакавшись вволю? Все эти вечера, когда я обнимал тебя, пока ты плакала, но ты отказывалась сказать мне, что случилось. Ни один человек с искренней улыбкой не станет так рыдать в одиночестве. Лесс, я понимал, что у тебя были проблемы. Понимал, что наша жизнь и происходящие с нами вещи действуют на нас с тобой по-разному. Но каким образом мог бы я узнать, насколько серьезны твои проблемы, если ты никогда не говорила мне о них?

Может быть… Мне больно об этом думать. Но, может быть, я не знал тебя по-настоящему. Думал, что знаю, но не знал. Не то чтобы совсем не знал. Я знал девушку, которая плачет по ночам. И ту, которая улыбается на фотографиях. Но не знал девушку, у которой улыбка могла сочетаться со слезами. Понятия не имею, почему ты сияла притворными улыбками, но плакала неподдельными слезами. Когда парень любит девушку, в особенности свою сестру, он должен знать, что заставляет ее улыбаться, а что – плакать.

А я не знал. И не знаю. Лесс, мне жаль. Так жаль, что я позволил тебе притворяться, будто у тебя все хорошо, когда на самом деле это было далеко не так.

Глава 3

– Бет, почему ты не ложишься спать? – спрашивает Брайан мою мать. – Ты измотана. Иди поспи.

Несмотря на просьбы отчима, мать качает головой и продолжает хлопотать на кухне. У нас в холодильнике еды хватит на целую армию, но она упорствует в своем желании приготовить свежую, чтобы нам не приходилось питаться остатками с поминок, как она это называет. Меня уже тошнит от жареной курицы. С того самого утра, как умерла Лесс, то есть уже четыре дня, я питаюсь только жареной курицей.

Подхожу к плите и забираю у матери ложку, помешиваю в кастрюле, а свободной рукой глажу маму по плечу. Она со вздохом прислоняется ко мне. Вздох этот как будто говорит: «Больше не могу».

– Пожалуйста, садись на диван. Я сам закончу.

Она кивает и машинально идет в гостиную. Я наблюдаю из кухни, как она садится и, прислонившись к спинке дивана, смотрит в потолок. Брайан опускается рядом и привлекает ее к себе. Даже не прислушиваясь, я знаю, что она снова плачет. Это видно по тому, как она приваливается к нему и вцепляется в его рубашку.

Я отвожу взгляд.

– Дин, может быть, тебе стоит пожить у нас, – предлагает отец, облокотившись на кухонную стойку. – Немного. Смена обстановки может пойти тебе на пользу.

Он единственный продолжает звать меня Дином. С восьми лет я предпочитаю зваться Холдером, и, пожалуй, он по привычке использует имя, поскольку меня назвали в его честь. Я вижусь с ним раза два в год, так что мне это не слишком досаждает, хотя я по-прежнему терпеть не могу свое имя.

Смотрю на отца, потом снова на мать, которая все так же прижимается к Брайану на диване в гостиной.

– Не могу, папа. Не могу ее оставить, особенно сейчас.

Со времени развода родителей отец пытается уговорить меня переехать к нему в Остин. По правде говоря, мне больше нравится здесь. После переезда я нисколько не стремился вновь увидеть родной город: слишком многое там напоминает мне о Хоуп.

Но, боюсь, теперь слишком многое будет напоминать мне о Лесс – здесь.

– Что ж, мое предложение остается в силе. Ты это знаешь.

Киваю и выключаю плиту:

– Готово.

Брайан возвращается на кухню с Пэм, и все мы садимся за стол, но мама остается в гостиной и на протяжении всего ужина тихо плачет на диване.

Машу на прощание рукой отцу и Пэм, и в это время к дому подъезжает Эми. Она ждет, пока не отъедет машина отца, потом выруливает на подъездную дорожку. Я подхожу к водительской двери и открываю ее.

Эми несмело улыбается и опускает голову, вытирая тушь под оправой черных очков. Уже больше часа, как стемнело, а на ней по-прежнему солнцезащитные очки. Это можно означать лишь одно: она плачет.

За последние четыре дня я почти не разговаривал с ней, однако нет нужды спрашивать, как она держится. Целых семь лет они с Лесс были лучшими подругами. Если и есть кто-то, вполне разделяющий мои чувства, так это она. А я даже толком не знаю, держу ли я себя в руках.

– Где Томас? – спрашиваю я, когда она выходит из машины.

Она отводит от лица белокурые волосы и поднимает очки на лоб.

– Дома, после школы помогает отцу с уборкой двора.

Не знаю, сколько времени эти двое встречаются, но они были вместе еще до того, как мы с Лесс сюда переехали. А мы тогда учились в восьмом классе, то есть несколько лет назад.

– Как твоя мама? – Едва сказав это, Эми смущенно трясет головой. – Холдер, прости. Глупый вопрос. Я обещала себе, что буду стараться не быть похожей на этих людей.

– Не волнуйся, ты и так не похожа, – заверяю я и показываю в сторону дома. – Зайдешь?

Она кивает, смотрит на дом, потом на меня:

– Не возражаешь, если я поднимусь к ней в комнату? Ничего, если ты не против. Просто у нее было несколько снимков, которые мне хотелось бы забрать.

– Да, хорошо.

Принимая во внимание ее дружбу с Лесс, Эми имеет такое же право находиться в спальне, как и я. Я знаю, Лесс позволила бы Эми взять все, что той захочется.