Связанные любовью - Кора Рейли Страница 4

— Нина.

— Лука, дорогой, ты звонил мне?

Дорогой? Мы оба знали, что любовь между нами не пропадает даром. Я ненавидел ее, как только она вышла замуж за моего отца, когда мне было всего десять. Иногда я почти жалел ее, когда мой отец садист избивал ее, но это прекратилось, когда я увидел, как она вымещает свое раздражение на служанках. Она была вероломным созданием, как и многие женщины в нашем кругу, либо потому, что у них не было другого способа защитить себя, либо потому, что им было скучно. До того, как я узнал Арию, я волновался, что она спрячет уродливую личность за безупречной внешностью, но она была чертовски идеальна внутри и снаружи. И я был чертовски рад, потому что с такой женщиной, как Нина, все закончилось бы плохо.

— Мне нужна отцовская яхта через четыре дня. Если не хочешь возвращаться в Нью-Йорк, тебе придется провести следующие две недели в нашем загородном доме.

— Я путешествую по побережью Сардинии. Ты не можешь подождать моего возвращения, потому что решил, что тебе нужен отпуск, — отрезала она.

Я был слишком снисходителен к ней после смерти отца три недели назад.

— Ты сделаешь, как я сказал, Нина. Я теперь Капо, и тебе лучше помнить, что я сын своего отца, или ты забыла, на что я способен?

Тишина. Мне не нравилось причинять боль женщинам, но вскоре после того, как она вышла замуж за моего отца, я поймал ее, когда она била Маттео. Мне было всего десять, но я уже был таким же высоким и сильным, как она. Я схватил ее за горло и, возможно, не отпустил бы, если бы в этот момент не вошел отец. Нина увидела в моих глазах, что я убийца. Отец избил ее до полусмерти за то, что она прикасалась к его сыновьям, даже когда он все время пытал Маттео и меня, чтобы сделать нас сильнее. Год спустя я убил своего первого мужчину, а еще через шесть лет переломал горло своей кузине, как хотел переломать горло Нине, когда она ранила моего брата, и она знала это.

— Как ты можешь просить меня вернуться, зная, что я все еще скорблю? — она добавила к своему голосу раздражающую интонацию, как будто была на грани слез, что мы оба знали, это не так.

— Не лги мне, — прошипел я. — Ты ненавидела моего отца так же сильно, как и я. Ты сама хотела его убить, так что не притворяйся, что тебе грустно, что его нет. И не притворяйся, что не позволяешь какому-то шкиперу-малолетке выебать тебе мозги на гребаной яхте отца.

Нина откашлялась. Неужели она думает, что у меня нет связей на Сицилии? Мой двоюродный дедушка был там Капо, и, конечно, один из его людей присматривал за ней вместо меня. Я видел ее фотографии с двадцатилетним шкипером, и то, что они делали на палубе, не было похоже на скорбь. Ей было только за тридцать, с тех пор как ее заставили выйти замуж за моего отца, когда ей было всего девятнадцать, и мне было плевать, если она крутила с кем попало, лишь бы это не доставляло мне проблем.

— И я, Нина, Капо, могу решить, что ты снова должна выйти замуж. В моих рядах достаточно людей с таким же характером, как у моего отца.

У нее перехватило дыхание. Я не собирался выдавать ее замуж за кого-то другого. Как бы я ее ни презирал, она достаточно настрадалась под властью моего отца.

— Ты можешь взять яхту, но я не вернусь в Нью-Йорк, — тихо сказала она.

— Мне все равно, можешь переезжать в Италию, Нина. Я не скучаю по тебе, поверь мне. — прежде чем повесить трубку, я добавил. — И пусть кто-нибудь вычистит каждый дюйм яхты. Я не хочу нигде найти никаких следов твоего гребаного присутствия, понял?

Она ахнула, но я не стал дожидаться ее ответа.

После разговора с Ниной мне нужен был этот гребаный отпуск, но сначала я должен был пережить встречу с младшими боссами семьи, двое из которых были моими дядями, а двое — мужьями моих теток. Я вышел из кабинета и направился к самой последней двери.

Я шагнул внутрь. Все уже собрались вокруг овального деревянного стола. Выражение лица Маттео не предвещало ничего хорошего. Хорошо, что я к ним присоединился, а то бы он кого-нибудь убил.

Мужчины встали, даже Маттео, потому что он знал, как вести себя прилично, даже если никогда не обращался со мной как с Капо, когда мы были одни, но дядя Готтардо не спешил вставать со стула, вероятно, таким образом показывая, что не уважает меня.

Я показал им, чтобы они сели обратно, и позволил своему взгляду блуждать по ним. Дядя Эрмано, младший брат моего отца, был младшим боссом Атланты, а дядя Готтардо правил Вашингтоном от моего имени. Напротив них сидел дядя Дюрант, который правил Питтсбургом и был мужем моей тети Кримеллы, а рядом с ним сидел дядя Феликс, муж тети Эгидии и младший босс Балтимора. Младшие боссы, правившие Чарльстоном, Норфолком, Бостоном и Филадельфией, не были мне родственниками, по крайней мере, не настолько близкими, чтобы считаться семьей. Всем мужчинам было от сорока до шестидесяти, за исключением меня и Маттео. Мои дяди думали, что я слишком молод, чтобы быть Капо. Они не сказали этого прямо, но я знал это по взглядам, которыми они обменивались, по случайным вызывающим комментариям.

— Там очень много для нас, чтобы обсудить. Я знаю, что это всего лишь наша вторая встреча, и вы должны привыкнуть к тому, как я справляюсь с ситуацией, но я уверен, что мы сможем контролировать Русскую угрозу, если будем работать вместе.

— Во времена твоего отца братва никогда бы не осмелилась напасть на особняк Витьелло. Они проявили уважение, — сказал Готтардо. В его глазах читалось презрение. Он все еще ненавидел меня за то, что я сломал горло его сыну шесть лет назад, но мой кузен получил по заслугам за попытку убить Маттео и меня, чтобы улучшить свое положение. Если бы это зависело от меня, Готтардо разделил бы свою судьбу. Я все еще сомневалась, что Готардо не был замешан во всем этом. Отец верил в его невиновность по каким-то необъяснимым причинам, но я не доверял этому человеку. Если бы мне пришлось сделать чертово заявление, чтобы доказать, что я Капо, я бы начал с него.

— Мой отец получил