Ирландская принцесса - М. Джеймс Страница 4

Виктор убирает свою руку из моей, но я пока не отпускаю ее, несмотря на мгновенное напряжение в позе Левина. — Я не забыл, что именно ты просил и всадил пулю в мозг моему отцу, — бормочу я достаточно тихо, чтобы слышали только мы двое.

— Он предал меня, — говорит Виктор тем же тихим голосом. — Я не терплю предателей, внутренних или внешних неважно.

В его голосе слышится явная нотка предупреждения, которую я замечаю, прежде чем отпустить его руку. Я вижу, как Левин немного расслабляется при этих словах, а затем они оба отступают назад, когда в комнату входят Лука Романо и мужчина, которого я не знаю.

— Коннор. — Поведение Луки еще более холодное, хотя мужчина рядом с ним выглядит достаточно расслабленным. — Это твоя новая штаб-квартира? Это немного… простовато.

— Здесь нормально, мы все уберем. И это только временно, в конце концов, достаточно скоро наши встречи будут проходить за столом Королей. Надеюсь, ты тоже на это надеешься? Поскольку ты решил сотрудничать со мной, а не с моим братом?

— Так и есть, — кратко отвечает Лука, но его голос звучит менее уверенно, чем мне хотелось бы. — Это Алессио Моретти, моя правая рука. Он приехал из Чикаго, чтобы заменить Франко Бьянки.

Последнее произносится с острой ноткой, напоминая о моем покойном сводном брате и о том, почему я ушел.

— Приятно познакомиться. — Я протягиваю руку, и он пожимает ее, хотя я чувствую, что общее напряжение в комнате возрастает на несколько ступеней.

— Я полагаю, мы все собрались здесь, чтобы обсудить, как это будет продвигаться дальше? — Лука пристально смотрит на меня.

— Так и есть. — Я делаю шаг назад, осознавая, что все окружили меня, мои люди за моей спиной, Виктор и Левин справа от меня, Лука и Алессио слева от меня, Грэм тоже слева от меня. — Я согласился жениться на Сирше О'Салливан, как и следовало бы моему брату, не говоря уже о поспешной и опрометчивой женитьбе моего брата… с Сиршей и с вашей поддержкой, — я оглядываю комнату, пока говорю, не желая никого упускать из виду, — мои претензии на место во главе стола должны быть неоспоримы. Насколько я понимаю, — Короли хотели, чтобы я вернулся еще до того, как Грэм О'Салливан сядет в самолет до Лондона.

— Это верно, — говорит Грэм, но прежде, чем он успевает продолжить, Лука прерывает его.

— С тех пор за столом продолжалась дискуссия, на которой присутствовали и я, и Виктор. — Он бросает взгляд на Виктора. — Предложили, что если Лиам лишит наследства своего ребенка и любых других детей, которые у него появятся с Анастасией, то он может сохранить это место. Его лидерство до всего этого было приемлемым.

— И еще обсуждалось, что отец, лишающий сына наследства, не гарантирует, что сын не вернется, — рычит Виктор. — Само присутствие Коннора должно быть достаточным доказательством этого.

— Я не был лишен наследства, — подчеркиваю я. — Я ушел по собственному желанию. Но это справедливое замечание. — Я оглядываюсь на Луку. — Ты бы предпочел, чтобы Лиам остался на своем месте? Тогда зачем ты вообще здесь?

Я чувствую, как мои мужчины ощетиниваются за моей спиной, ища повод для насилия. Лука Романо как раз из тех мужчин, с которыми большинство из них предпочли бы не общаться: лощеный, утонченный, внешне богатый. Таким человеком я был до того, как ушел и переделал себя.

— Ну так уж вышло, — натянуто говорит Лука. — Анастасия Макгрегор, урожденная Иванова, лучшая подруга моей жены, и была ею до того, как мы поженились. Эта напряженность в отношениях между нашими семьями и мой выбор встать на твою сторону также вызывают некоторую напряженность в моей домашней жизни.

Виктор фыркает.

— Твои семейные проблемы здесь не обсуждаются, Романо. Мы все здесь, потому что верим, что Коннор справится с управлением Королей лучше, чем его брат, что он сильнее и мудрее, а также опытнее.

— Я ценю твою веру, — бормочу я. — Но почему сейчас?

Виктор пожимает плечами.

— Я помню тебя раньше, когда твой отец растил тебя, чтобы ты стал его наследником, даже если это было до того, как Братва и Короли начали работать вместе. Я уважал тебя как будущего лидера, даже если тогда у нас не было перемирия. Я думал, твой отец сделал неудачный выбор в пользу Бьянки.

— Ты работал с ним. С моим сводным братом. — Я прищуриваю глаза. — Почему, если ты был о нем такого плохого мнения?

— Я использовал его, — категорично говорит Виктор. — Я с ним не работал. Мы с твоим отцом работали вместе, пока я не узнал, что он предатель. Мне не было никакой пользы от Бьянки, кроме того, что он мог для нас сделать. Я не одобрял план твоего отца сделать его своим наследником, и, если бы нам удалось захватить итальянскую территорию, я бы сделал восхождение Лиама на этот пост условием продолжения нашего перемирия. Конечно, это было тогда, — добавляет он, видя прищуренные глаза Луки. — Теперь мы все работаем вместе; итальянцы, русские и ирландцы, и ты теперь дома. Законный наследник. Твой брат выбрал свой путь, ты выбрал свой. Как ты хочешь пройти его, Коннор Макгрегор?

— Начнем с того, что я не желаю смерти своему брату. — Я говорю это так твердо, как только могу, не оставляя места для недопонимания. — Изгнание, я могу согласиться. То, что Лиам и Анастасия останутся здесь, в Бостоне, создавать свою семью, вызовет только больше проблем. Им придется уехать. Но у меня нет желания…

— Иногда эти свободные концы лучше связать, — вмешивается Виктор, но Лука качает головой.

— Я согласен с Коннором, — резко говорит он. — Изгнание для Лиама, а не смерть. Он был достаточно наказан физически.

— Ты так говоришь только потому, что его жена — лучшая подруга твоей жены…

— Хватит! — Я редко повышаю голос, и его грохота в гулкой комнате достаточно, чтобы заставить даже моих людей отступить на шаг. — Ты вернул меня сюда, ты, Виктор, и ты, Лука, и особенно ты, Грэм, чтобы руководить. И это то, что я сделаю. Я, блядь, буду вести дела, и это начнется с того, что прямо сейчас, под моим присмотром, с моим братом ничего не должно случиться. Ни один волос не упадет с его головы, пока вы не услышите, как я скажу своим собственным голосом, что передумал. У меня нет привычки делать вдов, а он мой брат, — повторяю я сквозь стиснутые зубы. — Я не потерплю неповиновения в этом, и кто бы ни причинил ему вред, я сделаю то же самое или хуже с вами, по частям за то, что вы с ним сделаете. Я понятно выразился? —