Диагноз (СИ) - Захарченко Александра Дмитриевна Заха Страница 4

— Ты выпил? — прозорливо интересуюсь, обвивая крепкую шею руками и борясь с желанием повиснуть на нем и пусть делает, что хочет.

— С чего ты взяла? — так же прозорливо глядит в ответ и послушно подхватывает над полом, направляется к кровати.

— Много болтаешь, — охотно поясняю и устраиваюсь на спине, когда скидывает на мягкую поверхность и отталкиваю подушки, они не понадобятся еще долго.

— Просто моя лучшая любовница сказала мне, что скоро умрет, — заявляет на полном серьезе и я вновь борюсь с желанием засмеяться, — Эта новость меня слегка удивила.

— Так уж и лучшая? — фыркаю в ответ, приподымаясь и позволяя вытянуть из-под спины уже это надоевшее полотенце, — Лесть.

— Не скажи, — не соглашается, уже привычно гремя металлической застежкой ремня, — Я с тобой добровольно и регулярно, это показатель. — со знанием дела рассуждает и вдруг посмотрев на меня, недовольно выдает, — Ты будешь меня раздевать или как?

Глава 1

Зловредное солнце светило мне прямо в глаза, не позволяя вдоволь насладиться ленивым выходным утром. Чтобы встать и закрыть шторы нужно было приложить силы, а их у меня не было.

Необычно было ощущать в такое время рядом теплое удобное тельце, на которое очень удобно укладывать голову. Да и вообще… Уютно спать, зная, что не одна в квартире. Сразу вспомнилось, каково это было на первых парах жить одной. Я тогда еще совсем зеленая была, боялась любого шороха, а ночью от каждого скрипа подрывалась.

Мы лежали так уже с полчаса, перебрасываясь односложными фразами, постепенно просыпаясь. Где-то за окном в самом разгаре было воскресенье, до нас доносился шум дорог — чего не спится людям, в будни не набегались что ли?

— Ну, — довольно протянул мужчина, а я почувствовала, как затылка коснулась рука, поглаживая, — И что ты собираешься делать? — Сергей повернулся на бок, вынуждая меня сместить свою черепушку на подушку, я не стала возмущаться и молча переместила голову на прохладную поверхность даже с каким-то облегчением.

Мужчина посмотрел через плечо на тумбочку у кровати и заметив на краю светлую коробочку, вздохнул. Перекатившись снова на спину, он вытащил из пачки сигарету.

— А что? — лениво спрашиваю в ответ, не имея ни малейшего желания двигаться, — Есть варианты? — пожимаю равнодушно плечами и всё-таки тянусь за зажигалкой, валяющейся на тумбочке с моей стороны, и протягиваю ее Сергею.

— Масса, — кивает и взяв у меня из рук зажигалку, подкуривает после щелчка, — Ты же можешь творить что угодно! — тушит огонь и зажав в зубах фильтр, проговаривает немного в нос, — Ты умираешь, тебе можно. — берется за сигарету пальцами и вытащив изо рта, откидывает уже ненужную зажигалку на деревянную поверхность с негромким стуком, — Некоторые, знаешь, пишут себе списки, что им нужно сделать перед смертью, например, прыгнуть с парашютом, попробовать наркотики…

— С парашютом я уже прыгнула, — невольно нахмурилась, припоминая не такие уж и далекие воспоминания, — Ногу сломала, — недовольно добавляю, — А наркотики — это не мое, — отметаю эту идею и вытягиваюсь на мятой постели во весь рост, — Эти предсмертные списки предназначены только для шестнадцатилетних девочек, — усмехаюсь, повернув к мужчине голову, — Ты мне ещё книгу предложи написать.

— Ну а что? — приподымает бровь, — Это сейчас очень модно, — сигарета еще не закончилась, но он тушит ее в пепельнице и выдохнув в сторону, придвигается ближе, — Знаешь, все эти трагические истории, где больная раком девочка влюбляется в парня…

Ненадолго задумываюсь, а почему, собственно, нет? Почему бы не поиграть напоследок во влюбленную дурочку? Никогда не интересовалась такими обыденными вещами, вдруг понравится. Терять мне уже нечего, последствия в виде брака мне не грозят. Недолго думая, я спокойно выдаю:

— Я в тебя влюблюсь, можно? — зачем искать кого-то еще, когда вот оно рядом лежит и отношениями не обременено.

В здравом уме и… Как-то буквально получилось, но да ладно. В общем, если бы не вот это вот все, ни за что бы не предложила ему встречаться. Он же бабник, каких поискать, к тому же козел.

— Вообще-то, я бы не рекомендовал, — участливо отвечает, он сам знает, что не подарок, — Я ведь тот ещё мудак, — тут я с ним как никогда солидарна в убеждениях, — Но ты, умираешь, а поэтому так и быть, — с удивлением для меня, так спокойно соглашается, — Не могу же я напоследок лишить тебя светлого радостного чувства? — немного подумав, торжественно обещает, — Я даже буду отвечать тебе взаимностью!

— Неужели? — одна моя бровь скептично ползет вверх, хотя бы потому что я не могу представить его в отношениях, хотя бы наигранных.

— А ты думала, я просто так два года к тебе таскаюсь? — загадочно поинтересовался Сергей, сощурившись и подперев рукой голову.

— Стоило неизлечимо заболеть, чтоб услышать от тебя это, — пробурчала беззлобно в ответ, прекрасно понимая, что все это шутка.

— Ну а как же? — наиграно удивился вдруг он, — Мне говорили, что я эгоист. — немного задумавшись, он недовольно добавил, — В том смысле, что я не умею любить. Мне, вообще, много чего говорили. В детстве у меня даже подозревали гиперактивность с дефицитом внимания.

— Вот как? — удивленно приподняла бровь я.

— Но знаешь что? — заговорщическим шепотом спросил у меня Сергей, придвинувшись еще ближе, практически вплотную, — Никакой гиперактивности у меня не было, — он внушительно посмотрел мне в глаза своими зелеными гляделками, почти что в душу, — Просто меня очень не любила классная руководительница, я отвечал ей взаимностью и как-то раз подкинул ей в сумочку мышку, — лицо его так и осталось серьезным, а вот я уже сдерживалась, чтобы хотя бы не улыбнуться, такой серьезный момент жешь, — Неделю с котом эту мышь караулили, чтоб поймать, а училка не оценила и сразу давай подозревать у меня всякие расстройства, — как-то обиженно насупился мужчина, делаясь невероятно милым, — Сколько «Магнелиса» было мной сожрано — не пересчитать. Слава Богу, ничего другого мне не давали.

— Ты за сегодняшний день рассказал о себе больше, чем за предыдущие три года, — хмыкнула я после того, как отсмеялась, и чтобы не засмеяться вновь, уткнулась в его плечо, лишь бы не видеть этого шутника.

— Ну, правильно, — кивнул он, вновь становясь если не серьезным, то отстраненно пофигистичным, — Ты же должна знать все о человеке, в которого ты влюблена, — пояснил он, но быстро перевел тему, — Но мы сейчас не об этом, — заметил он и отлепил меня от себя, чтобы заглянуть в лицо, — У тебя что, вообще никаких вариантов интересных предсмертных занятий нет?

— Ну, — протянула я, раздумывая, стоит ли ему говорить, или лучше не стоит, — Я подумывала о том, чтобы расписать баллончиками стену нашей администрации, съесть двухэтажный торт, и прокатиться на колесе обозрения.

— А в Диснейленд не хочешь, нет? — теперь уже его бровь скептично поползла вверх, мол, ты серьезно, что ли, — Детский сад, ей-богу, — заключил он и с сомнением спросил, — Ты что, никогда на колесе обозрения не каталась?

— Вообще-то, нет, — вздохнула я и не хотя пояснила, — После не совсем удачного прыжка с парашютом, я очень боюсь высоты, а на колесо я всегда хотела.

— Вот как? — хмыкнул он, уже что-то продумывая в своей шальной голове.

— Всегда хотелось, так сказать, посмотреть на город с высоты птичьего полета, но было очень страшно, — призналась я, чего уж там таить.

— С парашюта, значит, не насмотрелась? — фыркнул мужчина.

— Во-первых я орала, а не смотрела, — я загнула один палец…его, — Во-вторых там был не город снизу, а зеленые поля, — я загнула второй его палец, — И в третьих…, — перевела взгляд на его невозможные глазоньки, — Разве сравнится падение вниз в одиночестве с плавным подъемом в безопасной кабинке с кем-нибудь?

— А, ну тогда да, колесо канает, — согласился Сергей, поймав меня за руку и как-то само собой сплелись у нас пальцы и вроде бы, что такого-то, а приятно. — А вот эти твои тортики как раз для шестнадцатилетних девочек. Что-нибудь взрослее нужно.