Роковая измена (СИ) - Безрукова Марина Страница 4

— Я сразу тебе не сказал…В общем, я вчера пока был на работе, разрешил Юрке тут у нас…Ну, ты понимаешь?

Тася изумленно смотрела на мужа. Она ожидала услышать что угодно, но такая мысль, что их квартира послужила кому-то пристанищем для любовных утех, ей и в голову не приходила! Вадим заторопился.

— Знаю, знаю, прости дурака! Но ему деваться некуда было, понимаешь? Вот, попросил до вечера здесь побыть…

Вадик на секунду замолчал, но потом с жаром продолжил.

— Я разрешил с условием, что он всё за собой уберет! А вечером пришел, тут бардак. Я вчера устал сильно, подумал, утром наведу порядок. Чтобы ты не ругалась.

Снова из своей каменной кельи подала голос пусть маленькая, но рациональная часть Таси. Навела помехи на гладкую картинку, обрисованную Вадиком. Расчертила шероховатыми линиями.

— А наши фотографии? — тихо просила она. — Их тоже Юрка убрал?

— А что фотографии? — закрутил головой Вадим. — Я не заметил ничего.

Потом словно вспомнив что-то, добавил.

— А может, и Юрка убрал. Мало ли что он там наплел своей девице. Может, сказал, что квартира вообще его. Ну, и чтоб не спалиться…

Тася поморщилась. Какая гадость. Как Вадька вообще додумался до такого! Она возмущенно посмотрела на мужа.

— Он же женат! Твой Юрка…

— Ну и что? — искренне удивился Вадим, все-таки разворачивая к чаю свою любимую «Коровку». — Всё! Давай, уже закроем эту тему! Ну, сглупил, что теперь убить меня? Больше не повторится! Обещаю. Ну, Таська, ну не злись, пожалуйста…

Тася не злилась. Просто пыталась договориться сама с собой и тщательно замазать бреши в версии Вадима. А точнее, даже не замазать, а просто не обращать на них внимания, хотя в душе и заворочался червячок сомнения. Вадик тут же уловил ее настроение.

— Ну, хочешь, вот позвони сама Юрке! — и равнодушно протянул ей телефон. — Спроси! Если сомневаешься во мне…

Подвинул телефон ближе к Тасе, а сам начал копаться в вазочке с конфетами, выискивая фантик с изображением бежевой коровы с большими глупыми глазами. Он чувствовал себя неловко. Историю выдумывал на ходу, а Юрка и вовсе не в курсе. Черт! В этой ситуации он выглядит виноватым, а надо, чтобы было наоборот. Вот, если бы Таська залезла в его телефон, вот тогда можно оскорбленно метать громы и молнии. А тут…

Тася посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на телефон, вздохнула. Светка бы позвонила! Ох, как позвонила бы! У Юрки бы барабанная перепонка лопнула в одночасье. Но Тася снова оказалась не готова. А вдруг Юрка скажет, что знать ничего не знает? Тогда она разочаруется в Вадике: так глупо попасться. А еще хуже, если подтвердит, и тогда она уже будет выглядеть ревнивой и неуверенной в себе мегерой. Ладно, пусть пока всё останется, как есть.

— Пошли спать, я устала — сказала Тася и убрала тарелки в раковину.

***

Этим утром Алёна на работу не торопилась. Сегодня у нее выходной. Можно весь день валяться в теплой постели, пить мятный чай, смотреть комедийные шоу и только ближе к вечеру подумать, в каком образе встретить любимого.

Ей нравилось, что в любом виде она вызывает у своего мужчины целую гамму чувств: от восхищения до умиления и желания защитить. Но пока нужно отправить ему традиционное утреннее сообщение. Слегка надула пухлые от природы губки и задумалась: надо бы сообразить что-то оригинальное.

Скрестив ноги, села на диване и быстро набрала: «В это солнечное, морозное утро шлю тебе свой пламенный поцелуй. Пусть он согреет тебя до сердца». И много-много смайликов с сердечками — красными, розовыми, двойными. Подумала немного и добавила снежинку и снеговика. Готово! Интересно, через сколько ответит?

Прошло десять секунд, и экран ожил. На заставке была сама Алёна. Здесь она себе нравится. Светлые волосы струятся небрежными локонами, как будто их растрепал ветер, а в насмешливых серо-зеленых глазах светится уверенность: да, я такая! Смахнула свое изображение и прочитала: «Люблю тебя, моя красотка! Мое сердце брошено к твоим ногам!» Алёна удовлетворенно улыбнулась и, потянувшись всем телом, встала — пора завтракать.

Всё утро Вадим не мог сосредоточиться: снова отвлекала переписка. Телефон словно прилип к рукам. Как мячики пинг-понга летают сообщения, перевозя на себе груду улыбающихся рожиц с вытянутыми в поцелуе губками и сердечками вместо глаз, букеты виртуальных цветов и слезинки, капающие от невозможности встречи прямо здесь и сейчас.

Зайчики, медвежата, котята и другая всевозможная фауна поселилась в многочисленных сообщениях под именем Алекс. Немудрено, что и открытку от жены сначала приписал этому отправителю. Ничего не замечал, только картинку с такими знакомыми шарами и сердцами. «Как подростки!» — улыбался Вадим, и ему хотелось сбежать с работы, как сбегал он с последнего урока в девятом классе. Сбегал, пока не застукали родители, и отец не назначил комендантский час на месяц.

«Сегодня можно без обеда, — рассеянно подумал Вадим, — зато уйду на час раньше». Надо еще успеть купить цветы, а то Олененок расстроится. Вспомнил, как вчера проспали и вынуждены были метаться по квартире, ликвидируя следы преступления. Было забавно и волнительно одновременно. Выскочили из квартиры, хохоча и озираясь, как в детективном фильме, где главный герой успевает исчезнуть за доли секунды до появления другого персонажа. На волне адреналина потом еще долго целовались в машине, как будто и не было у них накануне длинной и бессонной ночи.

Вспомнив об Алёне, улыбнулся. В ней умиляло всё: трогательные словечки, неправильные ударения, искреннее изумление, что Эрих Мария Ремарк — это мужчина, полная уверенность, что синхронист — это тот, кто увлечен синхронным плаванием, а не человек, сразу же переводящий речь говорящего.

Какие уж там цитаты из великих или шутливое обращение к писателям исключительно по имени отчеству, как это делала Тася? Откуда взяться вдумчивому чтению потрепанного томика Бунина по вечерам? Как это смотреть фильмы французского культового режиссера Франсуа Озона в оригинале? Кто такой этот ваш Пелевин? И подобное, и подобное…

— Ты такая глу-у-у-пая! — с нежностью бормотал Вадим, всякий раз обнимая ее за плечи и прижимая к себе.

— Сам дурак! А я, между прочим, школу без троек закончила, — надувала губки Алёна.

Все эти годы его целью была карьера. По-настоящему истинную страсть Вадим испытывал только к немецкому и французскому языкам. Их он знал в совершенстве. Немножко баловался изучением арабского, но это так, больше для развлечения.

Путь наверх к людям, входящим в первый круг вице-президента и генерального директора оказался тернист. Много раз хотелось бросить всё и найти более спокойную работу, где тихо переводить договоры, соглашения и другие бумаги. А еще лучше заняться бы переводами классики, пропадать в библиотеке у Таси и самозабвенно зарываться в старый текст под светом уютной лампы с зеленым абажуром. Но самолюбие не позволило. Слишком уж хотелось занять место под солнцем. Иначе посчитал бы себя слабаком и неудачником.

«С такой женой можно карьеру строить, — завистливо тянул Юрка за рюмкой чая. Сам он так и остался преподавать в институте. — А моя только пилит и пилит». Вадим усмехнулся: что есть, то есть. С Таськой ему, конечно, повезло. Вовремя он разглядел ее бескорыстное поклонение. Не нужно было думать, откуда берутся жилье и еда, пока доучивался, никто не зудел над ухом, когда платили ему копейки, некому было осуждать его или упрекать за поздние возвращения и командировки.

Тася всегда понимала, принимала, поддерживала и была рядом. Иногда утомляла своей заботой, но всякий раз, терпеливо сносила его раздражение и усталость. Вадим знал и ее тайный, тщательно замаскированный страх. Но на других женщин не смотрел. Не потому что такой правильный, времени не было. Поставил себе цель и шел к ней упрямо и твердо.

Алёна ворвалась в его жизнь стремительно. Неожиданно он оказался не готов к такому коктейлю красоты, безрассудства, риска и вечного праздника. Поплыл, уносимый желанием и новизной. Она, как укротительница его приручила, а он оказался не против.