Радужный слон (или как довести начальника...) - Полина Ветер Страница 4

С такими мыслями и головной болью я засыпаю.

Очухиваюсь, когда за окном уже темно.

Целый день проспала, от стресса видимо…

Часы показывают шесть вечера. Приходится подняться, переодеться в домашний костюм, и умыться холодной водой.

Лицо, конечно, от этого лучше не стало, «утро пчеловода» отпечаталось на нём кардинально, но меня всё равно никто не видит, надеюсь к завтрашнему дню этот отёк сойдёт.

Моя голова находится в холодильнике, когда я улавливаю стук в дверь.

Что я там пытаюсь найти? «Фуа-гра» из снега? Борщ из пустоты?

Желудок жалобно урчит, требуя еды, но последние макароны я доела ещё вчера, а кошелёк с деньгами, скорее всего, остался на работе. По крайней мере, я на это очень надеюсь, ведь иначе мне просто не на что будет жить.

Я могла бы находиться сейчас в гораздо лучших условиях.

Но нет уж, увольте.

В тёткин дом я больше не вернусь, даже если останусь без последней копейки.

Особенно после того, как огласили бабушкино завещание.

Теперь она ещё больше меня ненавидит. Ведь всё бабулино имущество — эта квартира и небольшая сумма сбережений достались мне, а не ей.

У меня нет домофона, бабуля не желала его устанавливать, даже старый звонок и то сломан. Стук становится настойчивей, поэтому плетусь открывать. Мне не хочется никого видеть, и, открыв двери, чудом не издаю жалобный стон.

Тётя Света (легка на помине) проходит в квартиру по-хозяйски, широко шагая в своих сногсшибательных сапогах из натуральной кожи, обдавая меня запахом мороза и резких насыщенных духов.

— Здравствуй, Полина.

Она всегда считала эту квартиру своей по праву. И до сих пор не может смириться, что бабушка завещала её мне.

— Здравствуйте, тёть Свет.

Мне не очень хочется с ней общаться, особенно сегодня, но разве я могу остановить этот танк…

— Ну как ты тут? С голоду не опухла ещё?

У нас с ней странные отношения.

Ей изо всех сил хочется от меня избавиться, но в то же время было очень удобно, когда под боком жила на всё готовая прислуга. Я была ей благодарна за кров, еду и возможность учиться, ведь отец-алкоголик никогда не был озабочен благополучием дочери, а мамы уже давно нет в живых.

В ответ на её вопрос мой желудок снова издаёт жалобный звук раненого кита. Мне становится стыдно.

— Вот, продуктов тебе принесла, ты ж все-таки мне не чужая, я беспокоюсь.

Тётя проходит на мою скромную кухню прямо в обуви, лишь отряхнув её о старый половичок, ставит пакет на стол и достаёт из него колбасу, хлеб, макароны, сахар и большую банку кофе.

Даже не знаю, как расценивать этот её жест доброй воли.

— Спасибо… — Лепечу. — Не надо было… я сама справляюсь.

Она оглядывает меня скептически и открывает холодильник. Лицо моё заливает краска.

— Оооо… всё понятно. — Выдаёт вердикт женщина. — Справляется она!

— Я просто кошелёк на работе забыла. — Зачем-то оправдываюсь.

— Поль… — Она трёт переносицу и выдыхает, как перед тяжёлым разговором. А у нас «лёгкие» и так бывают не часто. — Прошу, выслушай меня.

Я знаю, чем это закончится.

Снова будет уговаривать меня вернуться.

— Ты, конечно, взрослая девушка. Хочешь самостоятельности. Да что там, в твоём возрасте девки уже давно замужем и рожают! Но ты же сама понимаешь, что пока не готова сама за себя отвечать!

Мне не нравится её настрой, и вообще, в принципе, присутствие тёти сейчас в моём доме.

— Я же не говорю тебе, что мы должны эту квартиру сразу продать. Просто на то время, пока ты не определишься в жизни, не найдёшь нормальную работу и мужика, живи с нами. А здесь ремонт сделаем, и сдавать будем. Ну, подумай, так всем лучше будет!

Под «всеми» она, видимо, имеет ввиду себя и дядю Вадика. Потому что моё мнение абсолютно не сходится с её. Лучше уж сидеть на одних макаронах.

— У меня есть работа. И мне тут нравится.

— Как вообще может нравиться жить в такой дыре? — Она проводит рукой, указывая на обшарпанность квартиры. — И не смеши меня. Работа у неё…

Я отворачиваюсь, наливаю себе воды. Хоть бы быстрее ушла, молю про себя. Но мои молитвы сегодня «там» никто не слышит. Потому что катастрофа только набирает свои обороты.

— Мне кажется, или кто-то стучится? — Раздаётся голос за спиной.

Я вскидываюсь.

— Не знаю. Не слышно, вроде.

И тут же раздаётся стук. Отчётливый, но не слишком громкий.

Я, растерянная, снова иду к двери.

Наверное, опять подписи собирают, третий раз уже в этом месяце.

— Добрый вечер, Полина Сергеевна.

И нет. Это не за моей подписью.

По крайней мере, не за той, о которой я подумала.

Это, как подтаявшее мороженое в шикарной обёртке из серого зимнего пальто с меховым воротником, видение. Настолько эфемерное и нереальное, что мне становится не по себе.

Если не считать то, что происходит, бредовой галлюцинацией, значит за моим порогом сейчас стоит Евгений Дмитриевич.

Что-то за моей спиной с громким стуком падает, и я сама чудом не грохаюсь в обморок.

Даже слова не могу произнести, только пялюсь на него во все глаза.

— Я нашёл ваш кошелёк на стойке, и решил… Как же вы купите вино, если у вас не будет денег… поэтому, вот.

Директор протягивает мне мой коричневый, видавший виды, кошелёк и бутылку вина. Я принимаю их дрожащими руками.

— Здрааавствуйте! — Раздаётся рядом, над ухом.

Ну, всё.

Теперь я точно спрыгну с моста, потому что ничего не может быть хуже, чем эта ситуация.

Потому что, тётя Света в жизни не упустит шанса опозорить меня и указать на моё место.

Особенно перед таким мужчиной, как мой начальник.

Глава 4

Евгений

Кажется, ничего в этой жизни не способно было меня удивить.

Ни претензии клиентов, иногда абсолютно абсурдные, ни развод с женой по её инициативе, ни уход ценного сотрудника из моей фирмы почти перед самым новым годом.

Я привык расценивать ситуации со стороны их выгоды, а не убытков.

Но появилась она.

Человек, с абсолютной способностью каждый раз ставить меня в тупик.

Своим поведением, внешностью, а теперь ещё и странными родственниками.

Я много повидал на своём веку людей: корыстных, завистливых, наглых. Но в этой дамочке сочетается всё сразу. И хотя она сказала не более трёх-четырёх фраз, я уже для себя выводы сделал.

— Простите, что у нас только кофе… — Женщина, назвавшаяся Светланой, шустро пристраивает чайник на плиту. — Полиночка такая рассеянная, вечно всё теряет! Ну, вот, как можно было