Второе дыхание (СИ) - Дора Шабанн Страница 4

Пока Вера что-то судорожно рассматривала в недрах навигатора, мелкие на заднем сидении подпрыгивали и требовали срочно ехать.

Я же решила, что на кольце мне стоять привычнее, посему вырулила-таки по традиционному маршруту, а когда Наденька с Йодой на пару начали вопить, что мы едем на запад вместо юга, волевым решением и бананом заткнула сей источник звуков. Магистра же пришлось принудительно лишить голоса.

— Это, что же, эта гадостная зелёная скотина предложила нам вокруг города объехать, да? — Вера негодовала, Вера шёпотом демонстрировала маме широкий спектр непринятой в семействе лексики, Вера фырчала, Вера сопела. К выезду на злополучное кольцо Вера спала.

«Минус один, — подумала я. — Хорошо бы до самого дома продремала».

Да, в полной занятости подростка есть свои плюсы: проблем с «упасть — уснуть» нет от слова совсем. Непростая общеобразовательная школа, продвинутая музыкальная школа и спортшкола олимпийского резерва гарантированно потребляют всё время бодрствования.

Есть одно лишь маленькое условие.

Маленькое.

Всего одно, но оно есть.

Ребёнку занятие должно нравиться.

Его должно тянуть в зал/школу/клуб, в противном случае родители съедут в дурку очень быстро, дальние родственники чуть позже. Но, в конце концов, все там будут.

Мы угадали с «дополнительной активностью» раза этак с шестого. Зато теперь по этому вопросу со старшей хотя бы голова не болит: знай одевай, инструмент и снаряжение обновляй. Волшебным образом — хоп, ты просто родитель года.

С мелкими начали всю эту «Угадайку» по новой. Проверенное на старшей срабатывает через раз и как-то странно. Мы закономерно удивляемся — дети-то от одних родителей, но как заметила моя сестрёнка: «Это сыр. Это другой сыр».

И таких сыров у нас есть. Будем угадывать, что ж.

Хорошо, что в Петербурге круг внешкольных занятий достаточно широк, есть из чего выбрать. Детям есть где учиться, знай вози, ну и иногда — плати.

Всегда говорила, что наша балтийская жемчужина — наукоград и храм искусства, но не климат здесь для «просто жить и растить наследников».

«Просто жить» очень хочется в предгорьях или у моря. Вот, как Шуша. Дозрела наконец! Хорошо. Пусть хоть кто-то близкий живёт как человек, в своё удовольствие. У остальных, опутанных цепями семейных и прочих обязательств есть, похоже, только долг. И конца-края ему нет.

Пока медленно и печально ползёшь в левой скоростной полосе, а спидометр лежит, но не вправо, а совсем наоборот, много чего можно передумать. Да даже всплакнуть тихо о сожжённых мостах, похороненных мечтах, забытых тропах, приключениях, что покоятся на самом дне сундука памяти.

А можно просто включить любимый плей-лист и наслаждаться в густых сумерках среды стариной Джо Дассеном и его «La dernière page». Он, с этой пронзительной историей, мне уже давно, ой, как в тему.

Оставь, Уля, свои метания, у тебя дети. Им надо учиться.

У тебя муж. У него карьера.

У тебя родители. У них врачи и процедуры.

У тебя работа, Уля. Успокойся.

Море у тебя две недели каждый год. Не всем так везёт.

6. Ульяна. Май. Санкт-Петербург

Сказать себе «нет» для хорошо дрессированного человека просто. Особенно если ты последние тридцать лет своей жизни этим занималась регулярно и сознательно.

Следовательно, ночь помечтав о несбыточном, утром я уже была вполне в себе и настроена на стандартный жизненный семейный лад. Наш извечный пробочный маршрут по школам — садам — работам стелился под ноги в своей тянущей занудной манере.

Озадаченные спонтанным отъездом Шушеньки, родители впали в ступор, и во время меня с моими идеями не послали, посему все дети останутся ночевать у них с четверга на пятницу, а мать их планирует пойти в отрыв, хоть и трезвый. А после, под утро, спровадить дорогую подруженьку через Пулковские воздушные врата в загнивающую Европу. Потом трудовой подвиг, который в пятницу обычно грозит внеплановыми прибытиями на склады контейнеров, внезапно готовыми пересчётами, и поступившими, наконец-то, таможенными расходами. А ближе к концу рабочего дня придётся отпрашиваться, чтобы встретить мужа. Что ж, можно даже сразу после этого, вместе с отцом семейства, зарулить за дочерями. Так что в пятницу есть вероятность оказаться дома очень даже в приличное время, что не может не радовать.

Но выпить не получится. Да и ладно, не больно-то и хотелось.

Из рабочей круговерти вынырнула только в пять, когда телефон истошно завопил: «Король Артур! На нас напали!», а, значит, сестрица свой трудовой подвиг успешно свернула.

— Мать, ты ещё считаешь там бесконечные лампочки? Не окосела? Давай уже, бросай их к чертям и лети в «Россию», я буду примерно минут через двадцать, если Московский не встанет, — Полинка частила сольно, совершенно в моих ответах не нуждаясь.

— Я буду где-то в шесть — двадцать, не раньше. Сама знаешь, с нашего кладбища в час пик просто так с не свалить, — пробурчала я, не рассчитывая особо, что буду услышана, так — обозначилась просто.

— Не рассиживайся, — судя по фоновому шуму, сестрица явно уже покинула офис и неслась по улице. — Давай, я знаю, что сегодня Добби свободен от Хозяина и спиногрызов. Ждём тебя неистово!

И она радостно отключилась, подарив мне какую-то безудержную волну молодёжного задора и бодрости, что, в конце унылого дня, пришлась кстати. Я на этом допинге раскидала срочные дела и нагло свалила в закат с работы аж на пятнадцать минут раньше, под удивлённое молчаливое офигевание охранника.

Моя контора и её местоположение — это источник нескончаемых шуток для всей родни и знакомых. Дело в том, что расположена она между двумя частями одного старого городского кладбища. Поэтому я не заморачиваюсь и говорю, что работаю на кладбище. На этом моменте чаще всего собеседники так впечатляются, что перестают лезть с вопросами и в гости. Такая ситуация меня вполне устраивает.

В целом, мне само кладбище было ни с какого бока. Кабинет мой располагался на первом этаже, окна в нём были под потолком, забор вокруг здания сплошной бетонный, а что там за ним — пойди угадай. Я же не финансисты, у которых со второго этажа на центральную часть исторически значимого погоста выходили панорамные окна. Так что универсальное заклинание «я работаю на кладбище» отбивало всякое желание у знакомых и прочих мимокрокодилов выпить со мной кофе или пообедать, тем паче — встретиться после работы, особенно зимой.

Да и тихо тут у нас, чисто.

Так сказать, благолепие, аж хана.

Город, возможно, тоже рад тёплым майским дням, поэтому внезапно пустоват, дороги в нашем медвежьем