Трубадура - Дарья Волкова Страница 4

Стёпка продолжал тупить, и дама после паузы добавила:

– А меня все называют Елена Прекрасная. Думаю, нетрудно догадаться почему, правда?

У Стёпы был не очень богатый опыт в подобных ситуациях – это когда женщина существенно старше тебя так откровенно лапает взглядом. Просто возникает желание прикрыть ладонями пах. Но все ж таки сообразил, что к чему. И включил идиота уже сознательно и на полную катушку.

– Не соображу что-то.

Тут уж Стёпку одарили совсем нехорошим взглядом. И сквозь звук льющейся воды ему послышался смешок.

– Вы извините, пожалуйста, – фактуру следовало выдерживать до конца. – Мне просто часто мячиком по голове прилетало. Поэтому я иногда… не очень умный.

Теперь смешок был очень явный. Елена Павловна метнула неодобрительный взгляд в сторону раковины.

– Вы друг Туры?

Стёпа молчал. Тура молчала. Елена Павловна молчала. Вода лилась.

Судя по всему, блондинка норвежская не собиралась вводить мать в курс дела, поэтому пришлось Стёпе проявлять самостоятельность, сообразительность и включать фантазию.

– Ну… в некотором роде. Я ваш новый жилец.

– В каком смысле? – На губах женщины еще жила своей отдельной жизнью кокетливая улыбка. А в глазах уже отражался нешуточный мыслительный процесс.

– В смысле комнату буду здесь снимать.

– Тура?!

Интонация была столь неприятной, пронзительной и вздорной, что Стёпке захотелось тут же уйти. А вот на девушку это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Она невозмутимо пожала плечиками.

– Все вопросы к деду. Его решение.

– А где вы познакомились с моим отцом? – Взгляд, обращённый на Стёпу, стал совсем другим – ледяным, цепким.

– А-а-а… – на этом слова закончились. – Ну… так вышло, что я…

– Степан Аркадьевич помог мне донести продукты из магазина. Остался пить чай и совершенно очаровал деда своим интеллектом и манерами.

Чёрт! Стёпа вперил хмурый взгляд в девчачью спину в черной футболке. Но Тура не обернулась. А вот Елена Павловна соизволила прошипеть. И Стёпа не сразу сообразил, что слова адресованы не ему.

– Ясно. Деньги, конечно, ты прикарманишь.

– Разумеется. – Голос у Туры ровный-ровный.

– Я пойду поговорю с отцом! – В отличие от голоса дочери, голос матери прозвучал кардиограммой при синусовой аритмии. На грани истерики.

– И я тоже пойду, – заторопился Стёпа, как только не пойми чем разъярённая Елена Павловна покинула кухню.

– Давай, – Тура наконец-то обернулась от раковины. – Только номер телефона запиши мой.

В адресной книге Стёпа для краткости назвал свою новую знакомую «Ту».

– Ну, и как ты это провернула?

Тура не стала оборачиваться. Методично расставляла тарелки и раскладывала вилки. Всё по своим местам. Как любит дед.

– Ты собираешься мне отвечать? – В голосе матери послышалось требование.

– Я не слышу вменяемых вопросов.

Судя по тому, как скоро вернулась Елена Павловна из комнаты отца, Павел Корнеевич не стал утруждать себя объяснениями. Впрочем, как обычно.

За спиной Туры мать театрально и громко вздохнула.

– Ну что же… По крайней мере, парень вроде приличный. Не гастарбайтер какой-нибудь.

Тура закончила наводить порядок на кухне. Теперь нужно прикинуть объём работы в комнате, которую они планируют сдавать. А начать уже завтра. Сегодня сил нет. Десять часов рабочего дня, капризные клиентки, истеричная хозяйка… Нет, сегодня нужно спать. Ну, может быть только кресло вот разобрать. И книги вынести.

– А сколько ему лет?

Тура вздрогнула. Оказывается, Елена Павловна увязалась за ней следом и теперь стояла в дверях и брезгливо оглядывала пыльную и грязную комнату.

– Паспорт не спросила, извини.

– А надо было! – Тон Елены Павловны стал до безобразия назидателен. – Пускаешь в дом не пойми кого. Вот прирежет нас ночью в постелях…

– Ты себе противоречишь. – Тура старалась сосредоточиться на уборке, а не на разговоре. Так проще.

– Но паспорт спросить надо было обязательно!

– Вот заселяться придёт – и спрошу. И копию сниму. Может, он еще передумает.

– Так-то лучше. Всему вас с отцом надо учить, – удовлетворённо вздохнула Елена Павловна. – Степан… Стёпочка. Наверное, хороший мальчик. Красивый, сильный.

Тура выдохнула. Вдохнула. Повторила. Впустую. Все-таки допекла мать. Пробила.

– Елена Павловна, вы бы свою нимфоманию подлечивали хоть иногда. Перед людьми стыдно. – Тура порадовалась, что голос прозвучал ровно, без раздражения.

Елена Павловна расхохоталась – громко и неискренне. Как всегда. Напоказ. Поправила рыжую прядь.

– Я не перестаю удивляться, как у такой красивой, элегантной и созданной для любви женщины родилась такая дочь, как ты. Невзрачная, холодная…

– Фригидная, – подсказала Тура, снимая последнюю стопку книг с кресла. Под ними оказалась россыпь какого-то мелкого мусора неясного происхождения.

– Фригидная, – согласилась мать. – У мужчин при виде тебя опускается всё. Неужели ты не понимаешь, что реализация своей женской сущности – важнейшая часть жизни. А ты…

– Я позвоню на Пряжку, узнаю, как у них там с местами.

Елена Павловна скривилась.

– У тебя, наверное, в этой психиатрической больнице еще остались знакомые. Из числа больных. Или персонала. Твой же профиль.

– Я не лежала на Пряжке! – Тура на секунду зажмурилась. Собраться. Не позволять делать себе больно. – Там нет детского отделения. Хотя откуда тебе знать. Ты же в то время была занята чем-то другим, более важным. Вот дед помнит.

– Какая же ты странная. Нелепая. Упрямая. И как с тобой трудно. Ты прямо как… – на секунду мать замялась, – …как Ларс.

– Ага, только без бороды. – Тура чувствовала, что ее «закусило», но усталость, накопившееся раздражение и внезапные перемены не давали шанса остановиться.

– Ты – вылитый отец! – не отставала мать. – И с тобой так же невозможно разговаривать! Совершенно невоспитуема.

– Именно поэтому ты и оставила меня ему, так?

– У меня не было выбора. – Елена Павловна поёжилась, поправила рюши на вороте красной атласной блузки. – Это кошмарный человек, просто неотёсанный чурбан. С ним невозможно было жить такой тонко чувствующей женщине, как я.

– И проще было сбежать и оставить маленькую дочь с ним, верно?

– Он любил тебя.

– Наверное. – Тура попыталась успокоиться. Не очень успешно. – Я не помню.

– Нельзя быть такой злопамятной! – перешла в атаку мать. – Ты осталась в благополучной стране у отца, который был весьма небедным человеком! И мог тебя обеспечить материально.

– Он пил.

– Совсем немного!

– А вот сотрудники норвежской службы опеки посчитали иначе. И когда он нечаянно, конечно нечаянно, он был просто пьян, и злого умысла не было – оставил меня на улице зимой в девять вечера…

– Я никак не пойму, ты довольна или нет тем, что тебя все-таки забрали у отца?

– Довольна ли я? – Голос Туры зазвенел. – Полгода в приюте… в чужой стране…

– Ты родилась в этой стране!

– Без родных и близких… – Тура глубоко вздохнула. Пыль, поднятая уборкой, сделала свое