Рыжая на его голову - Лилия Сурина Страница 4

— Нет… я нечаянно… — сглатываю, я голодна, так и подмывает снять спагеттину сдобренную сыром с его пиджака и попробовать ее на вкус. — И ты сам виноват, выскочил как этот… черт из табакерки.

— Что?! Какой я тебе черт? — орет, наступая на меня, а я отступаю назад, пока не упираюсь в стену. Все бросили есть и глазеют на нас. Надо же, второй день развлекаем всю школу.

— Из-з табак-к-керки…

— Ты — ходячая проблема! Заноза в одном месте, — зло рычит Шмелев, прижимая меня к стене, — ты все разрушаешь!

— А ты держись от меня подальше, может тогда останешься цел! — задираю курносый нос, изо всех сил толкая парня, не собираясь показывать страх задире. — И мне кажется, или ты все время сам меня сшибаешь, м? Страйкер, блин.

Но он придвигается еще ближе, заставляя меня сильнее вжиматься в стену. Его теплое дыхание греет мою, озябшую вдруг щеку. Буравим друг друга, его ярко-голубые глаза в мои медовые, никто из нас не хочет уступать и первым отводить взгляд.

— Так, парень, ты сам виноват, все видели, вскочил и вышиб поднос из рук девочки, — заступается за меня повариха, отталкивая Глеба.

Тот фыркает, снимая пиджак, потом рубашку, кидает вещи мне под ноги.

— Выстираешь и выгладишь, чтобы завтра принесла чистыми.

Он уходит, я провожаю его взглядом, любуясь красивой спиной, мышцы так перекатываются, завораживают.

Глава 5

Глеб

Чувствую ее взгляд спиной, но оборачиваться не буду, все старшаки собрались здесь, так и пялятся. Эта рыжая обозлила на нет, мелкая, но проблемная, второй день в школе, а уже столько раз меня лохом выставила. Парни всю тренировку вчера ржали над моим разбитым носом. Но сейчас я ее проучил, завтра притащит мне выстиранную форму и может станет обходить десятой дорогой.

Пришлось идти в спортзал, там в раздевалке есть футболка, не сидеть же мне так на оставшихся уроках, сверкая торсом. Достаю спортивную сумку, с раздражением роюсь, все еще не могу отойти от стычки.

— Ну мелкая, я тебе еще покажу, я тебе устрою… из Италии она! Да хоть из самого Рима!

— Я из Вероны, — вдруг робко доносится от двери, я чуть языком не подавился.

Выглядываю из-за дверцы, так и есть, стоит на пороге, испуганно-дерзкая, нос задрала. В руках мои вещи держит, а медовым взглядом восхищенно водит по моей спине. Накидываю серую футболку и захлопываю створку своего шкафчика.

— Че приперлась?

— Ты меня за служанку принял, видимо. Я не стану стирать твои вещи, — говорит спокойно, проходя к окну, складывает шмотки на подоконнике и поворачивается ко мне.

— Ты на меня вывалила свой обед, испортила одежду, и обязана привести ее в порядок, — цежу сквозь зубы, собираясь заставить ее подчиниться.

— Ты порвал мою сумку вчера, я испортила свою блузку из-за тебя. А сегодня ты сам размахался руками и вышиб у меня поднос с едой, за которую я заплатила, — разъясняет девчонка так спокойно, что и мне орать расхотелось. — Так что, мы квиты. Ты ведешь себя так, будто один в этой школе. Бежишь по коридору, не глядя по сторонам, если не успел убраться с твоего пути, то рискуешь быть сбитым с ног. И под дверь ты сам свой нос подставил. И из-за тебя я осталась голодной сегодня. Я позавтракать не успела утром и не знаю, когда теперь смогу поесть.

— Тебе полезно посидеть на диете, — язвлю, оглядывая маленькую хрупкую фигурку.

Нет, ей диеты точно не нужны, наоборот, подкормить надо бы, а я ее еще стирать заставляю. А ведь она права, я сам виноват. Просто все знают, какой я резкий и сами разбегаются, а она только приехала. Из Вероны.

— А тебе бы не мешало подумать об окружающих, — фыркает и разворачивается на выход, только рыжая лохматая коса взлетает.

С минуту стою, раздумываю. Она совсем другая. Любая девчонка в школе с радостью бы сграбастала мою одежду, чтобы постирать. Мне никогда никто не возражал, не ставил на место, наоборот, лебезили передо мной, надеясь на отношения.

В кабинете физики я появляюсь, когда звенит звонок, учитель лишь мельком смотрит и снова утыкается в журнал класса.

— Даниэла Дроздова здесь? — меланхолично спрашивает Михаил Андреевич, оглядывая класс поверх очков.

— Да, — поднимается с места итальянка, глядя прямо перед собой.

— Чудненько, прибавление в классе. Ты, милочка из Италии? Хорошо, значит русские темы по физике не проходила. Но не думаю, что занятия слишком отличаются от русских, думаю ты со временем поймешь, — бормочет физик, задавая вопросы и сам же на них отвечая. — Так, а почему такая малышка размещается на задней парте? Ты же ничего оттуда не увидишь. Ну-ка, Веденин поменяйся с новенькой.

Капец, теперь мы с бунтаркой сидим рядом, через проход. Я ее яркий цвет вижу даже периферийным зрением, будто сбоку костер полыхает, отвлекая внимание. Хорошо хоть новых тем пока нет, вспоминаем пройденное в десятом классе. Девчонка не шевелится весь урок, сидит полусогнувшись, прижав к животу рюкзачок, бледная и будто испуганная. Меня это нервирует почему-то, может у нее от голода живот свело? Может она больная и ей надо вовремя есть, а я не дал пообедать. А вдруг она сейчас в обморок плюхнется?

— Что ты на нее пялишься? — дергает за руку Лиза, она считает себя моей девушкой, самая красивая в классе. Только я ее не считаю ею, просто сижу за одной партой.

— Тебе-то чего? — огрызаюсь, переживая все больше.

У меня бабушка диабетик, если не поест вовремя, то сознание теряет. Черт! Смотрю на часы на стене, до конца урока еще пятнадцать минут, так что, это уже не прогул будет, если уйдем.

— Михаил… это… Андреич, можно выйти? — отпрашиваюсь, и не дожидаясь разрешения подхватываю свой рюкзак, резко поднимаясь, закидываю его на плечо.

Даниэла смотрит на меня, задрав голову, и когда я хватаю ее за руку, рывком стаскивая со стула, тащу на выход, коротко вскрикивает.

— Шмелев! — слышу голос физика, пересекая холл второго этажа, оборачиваюсь. — Ты куда новенькую потащил?

— У нее живот болит, Михаил Андреич, к врачихе надо, а она дорогу не знает.

— А… тогда первый параграф учить. Обоих касается.

— Хорошо, выучим.

На лестнице итальянка начинает сопротивляться, пытаясь вырвать свою руку из моей, но не на того напала. Выхватываю из ее второй руки рюкзак, закидывая его на плечо к своему.

— Страйкер… — пищит, упираясь и цепляясь за перила, — отпусти! Ты куда меня тащишь?

— В столовую.