Анна Берсенева - Последняя Ева Страница 4

Группа, выставлявшая картины, называлась «Синяя роза». Читая фамилии художников, Ева размышляла, чего больше в таком названии, желания выделиться или странного очарования.

«Надо Полинку спросить, что это за художники», – подумала она.

– Здравствуйте, Ева Валентиновна! – услышала Ева у себя за спиной и даже вздрогнула от неожиданности, прежде чем обернулась. – А на урок вы не опоздаете?

В двух шагах от нее стоял Артем Клементов, ученик того самого десятого класса, сочинения которого она проверяла вчера.

Фраза была довольно нахальная. Что это такое, в самом деле, указывать учительнице, что ей следует поторопиться! Но голос у Клементова был не нахальный, а вполне спокойный и доброжелательный. Правда, Ева заметила, как одновременно с обращением к ней он отбросил в сторону только что зажженную сигарету. Но, в конце концов, мальчику семнадцать лет, и, сколько ни говори о вреде курения, ничего с ним в этом смысле уже не поделаешь.

– Я успею, Артем, – сказала она, слегка прищуриваясь и вглядываясь в его лицо. – Вы сами не опаздывайте, пожалуйста. Что у вас сейчас?

– Не буду, – кивнул он. – История сейчас. А разве я когда-нибудь к вам опаздываю?

– Никогда, – согласилась Ева. – Вы молодец!

– Рад стараться! – улыбнулся он, и опять его разбитная фраза прозвучала необидно и без насмешки. – А почему вы глаза щурите, а очки не носите?

– Ну… – От неожиданности Ева не сразу нашлась с ответом. – У меня вообще-то зрение нормальное. Это просто привычка. Вредная привычка, – уточнила она. – А что, вас это раздражает?

– Ни капельки, – улыбнулся он. – Я просто так спросил. Пришло в голову – и спросил. Нельзя? Или я вас этим обидел?

– Почему, можно, – пожала плечами Ева. – Вы меня нисколько не обидели. Как можно обидеть вопросом?

Ей легко было разговаривать с Артемом Клементовым, и она действительно не обиделась.

– А я тогда еще спрошу, можно? – тут же произнес он. – Почему вы вчера Анненского читали восьмиклассникам? То есть не почему, а зачем?

– Ни за чем, – не успев подумать, ответила Ева. – Вернее, я думаю, им это может быть полезно… – тут же спохватилась она. – Конечно, его нет в программе восьмого класса, но ведь его и вообще нет в программе, а я считаю, что совершенно напрасно. Я уверена, что им… И вам тоже это полезно, – повторила она.

И тут же поняла, что говорит неправду. Конечно, она читала восьмиклассникам Анненского только потому, что любила его стихи и ей хотелось читать их вслух, а совсем не с благородной просветительской целью. И зачем было притворяться?

Ева почувствовала, как щеки у нее розовеют. Ей почему-то показалось, что Артем сразу распознал ее мимолетную ложь. Так оно скорее всего и было, и она ожидала какой-нибудь язвительной реплики. Но вместо этого он снова спросил:

– А почему вы всех на «вы» называете? Даже пятиклашек, когда у них заменяли!

Забыв удивиться его не совсем уместной настойчивости, она ответила:

– А я по-другому не могу. Мне вообще трудно переходить с людьми на «ты». Только, Артем, пожалуйста, больше не спрашивайте, почему. Я не знаю.

– Извините, Ева Валентиновна, – сказал он. – Я вас обидеть и правда совсем не хотел. Мне просто кажется, что это все впустую…

– Но ведь я для себя это делаю, вы правы, – улыбнулась Ева, хотя он никаких догадок на этот счет не высказывал, во всяком случае, вслух. – Вы правы, я люблю Анненского, вот и читаю. И на «вы» мне проще разговаривать, чем на «ты». Поэтому совершенно неважно, какая польза из всего этого получается. Вы не согласны со мной?

– Я с вами согласен, – ответил он, глядя на нее тем прямым, спокойным взглядом, из-за которого любые его слова и не казались нахальными. – Мне это было просто непривычно, и я не понимал… А теперь вы мне объяснили, и я с вами согласен. Извините.

С этими словами он легко кивнул ей – на мгновение Еве показалось, будто он отдал честь на прощание, – повернулся и исчез в высокой арке.

Конечно, он просто не привык к стилю общения Евы Валентиновны, который давно уже никого не удивлял в их гимназии. Клементов учился здесь первый год: переехал в центр откуда-то из спального района. Переезд связан был с какими-то семейными обстоятельствами, то есть с тем, к чему Ева не любила проявлять праздное любопытство.

«Как все-таки у мужчин все по-другому! – вдруг, без всякой связи с разговором, подумала она. – Вот у него глаза светлые, и волосы светлые, совсем как у меня, а получается очень даже красиво. Серебряный цвет, а не серый – так, что ли?»

Впрочем, думать об этом было уже некогда. Ева торопливо вошла в арку и пошла по дорожке к школьному крыльцу.

Расписание в понедельник у нее было очень неудобное. Два урока, потом окно, потом еще урок. Но это же неизбежно, что у кого-то в какой-то день получается не очень удобное расписание. И почему бы не у нее?

Не то чтобы Ева считала себя обязанной приносить жертвы, совсем нет. Просто у нее ведь действительно меньше проблем, чем у других. Да у нее вообще-то и вовсе нет тех житейских проблем, которые заставляют учительниц дорожить каждой минутой. Мужа нет, детей нет, домой спешить незачем. И если она может себе позволить даже пройтись в хорошую погоду пешком, то какой смысл требовать, чтобы именно ее расписание было самым рациональным? Это даже неловко…

В учительской сидел только историк Денис Баташов. Он проверял «датский диктант» – Ева сразу догадалась, увидев столбики цифр на одинарных листочках.

– Привет, Диня, – сказала она, садясь за стол напротив него. – У тебя разве тоже окно?

– Привет, – ответил он, не поднимая глаз. – Не-а, не окно, сейчас ухожу. Просто неохота дома возиться, нетворческая работа.

Нетворческие виды работ Денис терпеть не мог и всегда старался выдумать для своих учеников что-нибудь интересное. Совсем недавно, например, он показал Еве длинный список специально подобранных цитат и предложил определить: какое время характеризуется каждым из этих высказываний, Средние века или Возрождение? Ева даже удивилась:

– Думаешь, так просто догадаться? Я не могу… По-моему, любое, хоть бы и наше. «Не следует так долго смотреть на небо, ибо человек ступает по земле», – прочитала она. – Разве не подходит?

– Ребята мыслят более конкретно, – сказал тогда Денис, забирая у нее листок.

И, конечно, он был прав. Он тоже мыслил конкретно, логично; благодаря ему Ева поняла, что именно так и мыслят мужчины. Что в этом состоит их главное отличие от женщин и что, наверное, так оно и должно быть.

Глава 3

Денис Баташов пришел работать в их школу лет через пять после Евы – то есть уже шесть лет назад – и сразу привлек общее внимание. Конечно, в основном внимание незамужней учительской половины, но не только. Денис был не просто перспективным объектом, каковым является всякий молодой и холостой товарищ в преимущественно женском коллективе, но и вообще интересным мужчиной. На таких женщины заглядываются независимо от собственных перспектив, даже если их личная жизнь вполне устроена.