Мария фон Трапп - Звуки музыки Страница 40

— 376, 377, 378…

И каждая леди, совершенно польщенная, отвечала:

— О, благодарю вас!

Он считал их! Когда наконец мы все собрались, держа в руках кофе, все, что он сказал, с блеском в глазах, было:

— 611!

Однажды мы давали концерт на Юге, в маленьком колледже, руководимом Сестрами. Это был их первый концерт, и Преподобная Мать, маленькая пожилая монахиня, волновалась. Она суетилась вокруг кулис с глазами, как у испуганной птицы. Мне было жаль ее и хотелось утешить. В мозгу у меня вспыхнуло: «Если кто-то очень нервничает, и вы хотите его успокоить, скажите только…» — и я сказала так по-дружески и убежденно, как только могла:

— О, Преподобная Мать, сохраняйте, пожалуйста, спокойствие.

Что она и сделала.

В другой раз — это было на Среднем Западе — нас пригласили в дом епископа. К этому времени мы уже знали, что епископы бывают разные. Одни непринужденны и добры по-отечески, так что можно почти забыть, кто они и с полным доверием говорить «отец». Другие, так сказать, никогда не расстаются со своим саном. Это епископы каждым дюймом своего тела. Тут вы сталкиваетесь со всем достоинством и авторитетом Церкви. Это очень захватывающе. Один из таких и пригласил нас к обеду, и, разумеется, это был официальный обед, с речами и тому подобным. Также были еще несколько других высоких сановников, и, сидя рядом с епископом, я расходовала свой лучший английский со скоростью мили в минуту. После того, как была прочитана послеобеденная молитва, по пути из трапезной в библиотеку епископ и я столкнулись в дверях. Он любезно предложил мне пройти первой, но, разумеется, я знала, что надо делать, и старалась всеми средствами пропустить Его Преосвященство вперед. Так, пропуская один другого, мы создали пробку. Тут мне на память опять пришло наставление доктора Джонсона. «Если вы хотите, чтобы кто-нибудь немедленно покинул комнату, только скажите…» Таким образом, глядя прямо в глаза епископу, я уверенно сказала с лучшим своим произношением:

— Пожалуйста, епископ, — проваливайте.

Шел декабрь и я носила номер Третий. Газеты отмечали «величавую» мать, «величественную» фигуру, но это было все. Я избегала смотреть в зеркала и заснеженные окна и удивлялась, не будет ли это, двойня, и не будет ли второй ребенок мальчиком. Однако мне не приходило в голову обратиться к врачу. В конце концов, я не была больна. По крайней мере серьезно, так как к раздувшимся ногам и боли в спине я научилась приспосабливаться.

Мы с Барбарой чувствовали их все сильнее с каждым днем этой поездки. Это вовсе не было забавой — часами тесниться в автобусе, по нескольку раз в день менять одежду — до, во время и после концертов — репетировать каждое утро и петь каждый вечер, подниматься в автобус и выходить из него, каждую ночь спать в другой постели, и есть эти странные, новые виды еды, такие как груша с майонезом (тьфу!), или консервированная ветчина с сахаром, или дыня с перцем и солью. С другой стороны, ни за какие деньги было совершенно невозможно достать хотя бы одно из тех блюд, по которым я тосковала всем своим существом. Это кажется глупо, но я часами могла мечтать о бутерброде с ветчиной или яблочном штруделе. Но у нас с Барбарой не было времени уделять слишком много внимания этим мелким неудобствам.

Все шло гладко до одного вечера, последнего перед тем, как мы достигли Нью-Йорка. Мы давали концерт в очень маленьком городке в штате Делавэр. Остановились в крошечной гостинице, в местечке, выстроенном вдоль железнодорожного полотна. Без всякого предчувствия того, что должно было случиться, я пожелала своей семье «спокойной ночи» и отправилась в свою комнату, которая была единственной на четвертом, последнем этаже.

Я крепко спала, когда мне приснилось, что я слышу рычание льва. Мне казалось, что я отчаянно пыталась убежать и не могла. В момент полного отчаяния я проснулась. Но что это? Окончательно проснувшись, я по-прежнему слышала льва, его рычание было все ближе и ближе. Я до смерти перепугалась. Теперь это что-то ужасное было прямо рядом с моей кроватью, рычащее и грохочущее. Весь дом дрожал. Дрожала моя кровать. Мы с Барбарой тоже дрожали. Потом шум стал утихать, и с громко стучащим сердцем я вслушивалась, пока все не стихло. Но лишь только я стала засыпать, как все началось снова, исходя теперь из противоположного направления. Теперь я по-настоящему сильно испугалась. Я хотела позвонить кому-нибудь, но ни в комнате, ни поблизости телефона не было, да к тому же, именно этой ночью я забыла спросить номера комнат других членов моей семьи.

Так и прошла ночь — то с нарастающим, то с убывающим львиным рычанием и со все больше и больше пугающимися мной и Барбарой. Около четырех часов утра я почувствовала необычную боль. Теперь я уже по-настоящему разволновалась. Что если сейчас, здесь, в этой маленькой одинокой гостиничной комнатке должно было что-то случиться?

В моменты наивысшей опасности становишься сверхчувствительным. Промелькнут картинки прошлого, возможно возвращающие вас в дни вашего детства, и вы уже в состоянии понимать голоса, которые в повседневной жизни вы не слышите, так как слишком заняты.

— Мария помогла — Мария всегда поможет.

Были ли вы когда-нибудь в одной из знаменитых церквей паломников в Австрии, Италии или Франции — в Лурде, например? Видели ли вы там сотни маленьких картинок, серебряных сердец, восковых рук и ног? Слова, повторяемые всеми вокруг, нацарапаны на стене, разукрашенные в старомодном стиле, расписанные просто или художественно: «Мария помогла — Мария всегда поможет». Такие места не вырастают быстро. Они — результат слез и молитв в течение столетий. Если вы преклоните колени в таком доме молитвы, если вы когда-нибудь возьмете туда свои тревоги и волнения — когда вы будете за тысячи миль оттуда, уже взрослым человеком, совершенно неожиданно образ всего этого возвратится к вам в момент разрывающего страха.

Я прямо села на кровати, сложила руки и сказала вслух:

— Пресвятая Мадонна, помоги мне. Пусть ничего не случится с этим ребенком. Обещаю своими собственными руками принести ее в капеллу Святого Георгия, а также большую свечку.

Как я хочу, чтобы никто не был слишком «взрослым» для того, чтобы понять, какое неописуемое спокойствие может поселиться во встревоженном сердце. Это спокойствие, обещанное тем, кто «стал словно маленький ребенок». Я откинулась назад и почти сразу заснула, долго и спокойно проспав до утра.

Когда я проснулась, вся моя семья собралась вокруг моей постели, выглядя утомленными после бессонной ночи и чрезвычайно удивленные, обнаружив меня мирно спящей. Им тоже помешало рычание льва, который, в результате расследования, оказался не более, чем поездами, сновавшими между Нью-Йорком и Вашингтоном.