Эмили Гиффин - Грусть не для тебя Страница 40

— Дарси, Рейчел здесь ни при чем. Дело в том, что я люблю жить один. Мне не нужен сосед.

— Итон, пожалуйста. Всего на несколько недель. Просто в гости. Мне больше некуда ехать.

— А Индиана? Ты бы могла пожить с родными.

— Ты же знаешь, что я не могу. Ты ведь тоже не пополз в Индиану, когда развелся с Брендой?

Он вздохнул, но я поняла, что задела за живое.

— На несколько недель? На сколько?

— Три-четыре. Самое большее — на шесть, — ответила я и затаила дыхание.

— Ладно, Дарси, — наконец отозвался он. — Можешь пожить у меня. Но только временно. Квартира маленькая. И я уже сказал, что предпочитаю одиночество.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — ликовала я, снова чувствуя себя на коне. Я поняла, что мои проблемы решены и его «ладно» — это не только согласие меня приютить, но и мой шанс уладить, наконец, свою жизнь, да еще с европейским шиком.

— Ты не пожалеешь, Итон. Я буду идеальной гостьей, — пообещала я.

— Но запомни — только ненадолго.

— Ненадолго, — отозвалась я. — Понятно.

Я повесила трубку и вообразила себе свою новую жизнь.

Я брожу по булыжным мостовым Ноттинг-Хилла, в тумане, и мой животик, похожий на баскетбольный мяч, выглядывает в просвет между коротким свитером и модными брючками с низкой талией. На голове у меня клетчатая кепка, слегка сдвинутая набок. На голове легкий художественный беспорядок, волосы рассыпаются по плечам — результат работы лучшего лондонского салона. Я захожу в прелестную кондитерскую, где после некоторых раздумий покупаю фруктовое пирожное. Когда я расплачиваюсь, то замечаю своего будущего кавалера. Он поднимает на меня глаза, и его лицо озаряется очаровательной улыбкой. Он умопомрачительно красив, у него мужественные, как у Декстера, черты, светлые, как у Лэйра, глаза и великолепное тело. (Отец у него родом из Северной Италии, отсюда голубые глаза, а мать англичанка — вот вам безупречная внешность, прекрасные манеры и Оксфорд в прошлом.) Его зовут Алистер, он чертовски элегантен, умен и невероятно богат. Может быть, настоящий граф или герцог. Он лучше Декса по всем статьям. И куда сексуальнее, чем Маркус. Конечно, он безумно влюбится в меня с первого же взгляда. И моя беременность нимало его не смущает. Наоборот, она его даже завораживает — я слышала, у некоторых мужчин так бывает. Через пару недель после нашей первой встречи Алистер просит у меня руки и сердца. Я переезжаю из прелестной квартирки Итона в огромный, великолепно обставленный особняк, в котором есть горничная, повар, дворецкий и прочая прислуга.

А потом, однажды ночью в конце апреля, когда в Лондон придет весна и мы будем спать обнаженными в роскошной кровати резного дерева, которая помнит еще его прадеда, я почувствую первые легкие схватки. «По-моему, началось», — прошепчу я, легонько толкая Алистера. Он выскочит из постели, поможет мне надеть кашемировую пижаму, причешет волосы серебряной расческой и вызовет шофера, а потом мы помчимся по ночному Лондону. Алистер будет стоять у родильного стола, гладить меня по голове и шептать: «Тужься, милая. Тужься, мое сокровище».

Когда Алистер увидит мою девочку, которая будет как две капли воды похожа на меня, он тоже полюбит ее с первого взгляда и захочет удочерить. Людям он будет говорить: «Наша дочь». К тому времени, когда у нее прорежется первый зуб, мы оба уже успеем забыть о том, что ее биологический отец — какой-то неотесанный американец. И, конечно же, я позабуду о Дексе и Рейчел. Я буду слишком поглощена своим невероятным счастьем, чтобы подумать о них хотя бы мельком.

18

Следующие две недели я была целиком занята сборами и думала только о том, чтобы поскорее закончить все дела в Нью-Йорке и отправиться в Лондон. Я дала объявление и нашла молодую парочку, которая пожелала снять квартиру. Потом я продала так и не понадобившееся мне обручальное кольцо ювелиру и пристроила свадебное платье в секонд-хенд. Когда я подсчитала свои доходы, присоединив к ним то, что лежало на счету в банке, то оказалось, что у меня достаточно денег, чтобы жить в Лондоне вплоть до родов и не работать.

Наконец все было готово, лучшие наряды упакованы, и я поехала в аэропорт. Мне предстоял ночной перелет до Лондона. Поднявшись на борт самолета, я почувствовала себя полностью удовлетворенной — я гордилась тем, что покинула город, не сказав ни слова тем, кто меня предал. Я прошла в салон бизнес-класса, села, сунула ноги в шлепанцы и мирно заснула.

Семь часов спустя я проснулась, когда самолет летел над зелеными полями и извивающейся синей лентой, которая, должно быть, была Темзой. Сердце у меня запрыгало от волнения, когда я осознала, что начинается новая жизнь. Мое волнение росло, пока я проходила паспортный контроль (соврав по поводу срока моего пребывания в Англии точно так же, как соврала Итону), меняла деньги в банкомате и брала такси от аэропорта Хитроу до дома Итона.

Поездка по Лондону меня очень воодушевила. Я почувствовала, что жизнь прекрасна. Я болтала с шофером, кокетничала и получала от этого удовольствие в отличие от обмена отрывистыми репликами с нью-йоркскими таксистами. Здесь цивилизованная страна, и здесь я собиралась найти свое счастье, начать жить культурной жизнью. Жизнью звезды вроде Мадонны или Гвинет Пэлтроу, у которых есть возможность поселиться где угодно, но они предпочитают Лондон, а не утомительный Нью-Йорк или Лос-Анджелес. У меня много общего с этими женщинами — стиль, красота и еще нечто такое, что не выразишь словами. Может быть, однажды я подружусь с Мэдди и Гвинни. Так же, как и с Кейт Мосс, Хью Грантом и Ральфом Файнсом.

Проведя сорок минут за приятной беседой, я прибыла по назначению. Таксист вышел из машины, открыл дверцу салона и помог мне выгрузить чемоданы на тротуар. Я протянула ему две лиловые бумажки по двадцать фунтов и одну зеленую пятерку — все купюры были очень большие и яркие, с изображением королевы Елизаветы в молодости. В Англии даже деньги интереснее и красивее.

— Сдачу оставьте себе. От всей души благодарю за помощь, — прощебетала я и даже слегка присела. Мне показалось, что это очень по-британски.

Таксист улыбнулся и подмигнул.

Хорошее начало. Я глубоко вдохнула и выдохнула, наблюдая, как мое дыхание превращается в пар в холодном ноябрьском воздухе. Потом поднялась по шести мраморным ступенькам в подъезд, нашла табличку с номером квартиры Итона и нажала на кнопочку рядом с ней. Раздался приглушенный звонок и голос:

— Да?

— Итон! Это я! Быстрее, мне холодно.

Через несколько секунд я увидела Итона, радостного, улыбающегося, сквозь стекло парадной двери. Он распахнул ее и крепко меня обнял.