Джудит Крэнц - Пока мы не встретимся вновь Страница 40

— Бруно, ты когда-нибудь развлекаешься или занят только учением? — спросил Поль, представив себе мальчика, тратящего все время на занятия, и обеспокоенный этим.

— Учением? — коротко рассмеялся Бруно. — Конечно нет. Дважды в неделю я занимаюсь фехтованием. Учитель очень доволен моими успехами, но важнее всего для меня — верховая езда, отец. Разве дедушка не прислал вам мою фотографию — ту, где я верхом на лошади? Я уже тренируюсь в выездке, потому что… о, только не смейтесь надо мной, отец, но я хочу когда-нибудь выступить в этом виде спорта за олимпийскую команду Франции. Это самая большая моя мечта.

— Я думал, ты хочешь стать премьер-министром, разве не так?

— Вы смеетесь надо мной! — обиделся Бруно.

— Нет, Бруно, совсем нет, я только поддразниваю тебя. — Похоже, у его сына нет чувства юмора, подумал Поль. Следует помнить, однако, что Бруно еще ребенок, несмотря на его честолюбивые стремления. — Не вижу препятствий к тому, чтобы ты реализовал обе свои мечты.

— Верно, дедушка говорит то же самое. Я езжу верхом каждый день после занятий и во время школьных каникул. Конечно, я слишком рослый для пони, но у моего кузена Франсуа много прекрасных лошадей, и он живет недалеко от Парижа. Я езжу к нему, когда у меня выдается свободное время. На прошлую Пасху я провел в его замке все каникулы. Его дети прекрасные наездники, и мы с ними собираемся следующей зимой участвовать в охоте, хотя все говорят, что мы еще слишком малы для этого. Но я не могу дождаться, когда это наконец произойдет!

Разговаривая, они прошли несколько кварталов. По пути Бруно рассказывал Полю о тех, кто живет в огромных домах, мимо которых они проходили. Казалось, все они, кроме посольств, принадлежат родителям его одноклассников. Похоже, не было ни одного дома, где бы Бруно не играл с товарищами и не облазил бы все чердаки и подвалы.

— Это единственная часть Парижа, где все хотели бы жить, вы согласны, отец?

— Возможно, ты прав, — ответил Поль.

— Я в этом уверен, — выразительно отрезал Бруно, напомнив маркиза де Сен-Фрейкура. — Здесь сосредоточено все самое важное. Даже Институт политики находится лишь чуть дальше по этой улице.

— Бруно…

— Да, отец?

Поль оттягивал момент, когда придется сказать Бруно, что он забирает его в Кейптаун.

— Я привез тебе несколько фотографий. — Поль остановился и достал несколько снимков Евы с девочками, сделанных в саду их дома. — Вот, посмотри, это твои сестры.

Бруно взглянул на фотографию маленьких девочек.

— Очень симпатичные, — вежливо заметил он. — Сколько им сейчас?

— Дельфине семь, а Мари-Фредерик… она требует, чтобы мы называли ее Фредди — пять с половиной. Здесь они чуть моложе.

— Прелестные девочки, — сказал Бруно. — Я мало общаюсь с маленькими девочками.

— А это моя жена.

Глаза Бруно быстро скользнули по лицу Евы.

— Твоя мачеха очень хочет познакомиться с тобой, Бруно.

— Она — ваша жена, отец, но мне она не мачеха.

— Что ты хочешь этим сказать? — оторопел Поль.

— Мне не нравится это слово — мачеха. У меня была мать, у меня есть две бабушки, но мачеха мне не нужна.

— Кто внушил тебе эту мысль?

— Это не мысль, а чувство. И никто мне его не внушал, я всегда так чувствовал, сколько себя помню. — Голос Бруно в первый раз дрогнул.

— Бруно, ты говоришь так только потому, что совсем не знаешь ее. Уверяю тебя, если бы ты познакомился с ней, это чувство прошло бы.

— Уверен, что вы правы, отец. — Быстрая уступка Бруно сразу закрыла тему.

Поль взглянул на сына. В профиль его черты казались еще более четкими и сформировавшимися. Он спрятал фотографии в карман пиджака.

— Послушай, Бруно. Думаю, тебе пора перебраться ко мне, — твердо произнес он.

— Нет! — воскликнул мальчик, резко вскинув голову.

— Мне понятна твоя реакция, Бруно. Я так и думал. Эта мысль нова для тебя, но не для меня. Я твой отец, Бруно. Твои дедушка и бабушка — прекрасные люди и любят тебя, но они никогда не заменят тебе отца. Ты должен быть подле меня, пока не повзрослеешь.

— Я уже взрослый.

— Нет, Бруно, пока ты ребенок. Тебе еще не исполнилось и одиннадцати.

— При чем здесь мой возраст?!

— Возраст всегда важен, Бруно. Ты очень развит для своих лет, но этого недостаточно, чтобы быть взрослым. Для этого нужно иметь большой жизненный опыт, который позволяет понимать себя и других людей лучше, чем это доступно тебе сейчас.

— Но у меня нет лишнего времени! Вы же понимаете, что, если я уеду жить к вам хотя бы на один-единственный год, я отстану и окажусь за бортом! Жоффрей и Жан-Поль обгонят меня, и я никогда не смогу наверстать упущенное. Это сломает всю мою жизнь! Вы же не думаете, что они станут дожидаться меня, правда?

— Я говорю не об одном годе, Бруно, я говорю о другой жизни.

— Мне не нужна другая жизнь! — пылко возразил Бруно. В его голосе внезапно зазвучали страдальческие нотки. — О такой жизни, как моя, можно только мечтать… У меня есть друзья, школа, планы на будущее, родственники, дедушка и бабушка. И вы хотите лишить меня всего этого только затем, чтобы я жил с вами?! Я потеряю все! И никогда не смогу стать у руля страны! — В голосе Бруно появились истерические нотки. — Я никогда не смогу выступить за Францию на Олимпийских играх, потому что вы ни с того ни с сего решили взять меня к себе, будто я вещь, которой можно распоряжаться! Я никуда не поеду! Вы не можете меня заставить! Не имеете права!

— Бруно…

— Вас не волнует, что значит для меня этот отъезд?

— Конечно волнует… Я хочу взять тебя к себе ради твоего блага…

Поль замолчал. Он вдруг понял, как неубедительно звучат его слова. Что он может предложить Бруно взамен того, что мальчик уже имеет, кроме себя самого — отца, по которому Бруно, совершенно очевидно, никогда не тосковал? Он оторвет мальчика от дома, ставшего ему родным, и единственной известной и понятной ему жизни, разрушит все его связи и критерии, формировавшиеся с раннего детства. Это столь же сомнительное «благо», как взять животное из зоопарка и выпустить его на волю. Мальчик будет несчастлив вне атмосферы Седьмого округа Парижа.

— Бруно, оставим пока эту тему. Я обдумаю все, что ты сказал. Но этим летом ты обязательно должен приехать к нам в гости, хотя бы на месяц. Я настаиваю, по крайней мере, на этом. Может, тебе понравится у нас… как знать?

— Конечно, отец, — согласился Бруно, внезапно успокоившись.

— Отлично, — обрадовался Поль. Месяц, проведенный в семье, может все изменить. Ему следовало предложить это с самого начала. Напрасно он сразу напугал мальчика. Надо было… Все крепки задним умом.