Иван Жагель - Состязание в непристойностях Страница 40

Так как больше гостей не ожидалось, Борис Маминов вскоре пригласил всех к столу, накрытому здесь же, на веранде, а сам ненадолго отлучился на улицу, чтобы разжечь мангал, установленный на заднем дворе. Пока дрова прогорали, гости пробавлялись закусками и вели праздные разговоры.

Калачников еще раз восхитился видом, открывавшимся с веранды, на что Маминов поведал целую историю о том, как лет двадцать назад в профкоме телецентра эти земельные участки раздавали почти задаром и тогда не многие хотели сюда ехать. А сейчас их поселок растянулся вдоль реки уже километров на пять, здесь появилось много магазинов, рестораны, заправки, хорошая дорога и каждая сотка земли стала стоить сумасшедших денег. В общем, из рассказа было понятно, что Маминов — ловкий мужик и умеет жить на этом свете.

Международник Подкопаев, тоже получивший свой участок в приснопамятные времена от профкома, с мрачным, даже с каким-то угрожающим выражением лица слушал треп соседа. Но по его редким замечаниям и уточнениям можно было сделать вывод, что он тоже чрезвычайно горд обтяпанным тогда дельцем и тоже считает себя парнем не промах.

Закончив наконец историю о том, как ему удалось здесь поселиться и как он озолотится при продаже своего дома, Маминов с не меньшим энтузиазмом стал рассказывать о новом телевизионном проекте, в подготовке которого он сейчас участвовал, — начав хвастать, очень трудно остановиться.

— Ты что же, ничего об этот проекте не слышал? — удивленно отреагировал Борис на уточняющие вопросы Калачникова. — Ты меня разыгрываешь!

— Ну не слышал, и что?! — огрызнулся Петр. — Это будет что-то новое, что-то помимо твоей утренней программы?

— Нет, вместо нее. В принципе та же «Здравствуй, страна!», но с совершенно новой графикой, с совершенно новыми темами. Пора уже дать зрителям свежатинки. Я уверен, мы просто угробим всех наших конкурентов. Дурманов это понимает и всячески нас поддерживает, не жалеет на нас денег!

Иногда у людей все так ладится — и в личной жизни, и на работе, — что смотреть на них просто противно.

— Ты Дурманову не очень-то и доверяй, — не сдержался Калачников.

— Знаю-знаю, ты его не любишь, — отмахнулся Маминов. — Но, старик, давай будем объективными: у этого парня отличная деловая хватка, отличный нюх на людей. Посмотри, как преобразился за последнее время наш канал.

Сколько людей, столько и мнений.

— То-то и оно, — саркастически процедил сквозь зубы Петр, — изменился он до неузнаваемости.

Однако тут в защиту продюсера высказался и международник Подкопаев. Оказывается, он уже лет тридцать знал отца Дурманова, когда-то работавшего в аппарате ЦК КПСС, а теперь ставшего сенатором, и был очень высокого мнения обо всем этом семействе. «Достойные люди! Очень достойные!» — несколько раз хмуро повторил Василий Данилыч. Калачников понял, что союзников он вряд ли найдет, и вынужден был сменить пластинку.

Вскоре Маминов еще раз сбегал на улицу и, заявив, что угли в мангале дошли до нужной кондиции, забрал с кухни уже нанизанные мясом вперемежку с луком и помидорами шампуры и отправился готовить шашлык. Калачников поплелся вслед за Борисом, но так как помощи никакой не требовалось, он какое-то время гонял мяч с детьми и собакой.

Когда Петр вернулся к мангалу, мясо уже подрумянилось и издавало аппетитный запах, способный вызвать слюноотделение даже у плотно пообедавшего человека. Переворачивая шампуры и щурясь от дыма, Маминов спросил:

— Так кто это там у тебя появился?

Он был в курсе многих романов и просто блядских похождений Калачникова, о которых из мужской солидарности и здравомыслия никогда не рассказывал своей жене. Поэтому Борис и сейчас рассчитывал на откровенность.

— Да не о чем говорить, — отмахнулся Петр.

— Ты это брось! Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты стал какой-то не такой. Откуда она? Из наших, что ли, из телевизионщиков?

— Нет, она врач.

— Любопытно, — не отрывая глаз от мангала, сказал Борис, — а сколько ей лет?

— Нет и тридцати.

— Ну и что! Возьми моего соседа, Подкопаева, у него с женой разница в возрасте еще больше.

— У меня другой случай, — с непонятной досадой возразил Калачников. — Марина не просто доктор и красивая женщина, она еще и умница.

— Ну, судя по тому, как она тебя накрутила, явно не дура… — С мяса на угли закапал жир, и раздалось яростное шипение. Маминов покрутил шампуры и только после этого задумчиво добавил: — Марина — хорошее имя, хотя был период, когда всех девочек так называли, и тогда оно казалось немного вульгарным.

— И еще у нее ребенок. Сын. Ему пять лет, — вернул разговор от общих философствований к конкретике Петр.

— Ты считаешь это недостатком?

— Как раз наоборот. Мальчишка очень забавный. Да и в Марине меня все устраивает. Но я боюсь, что мне придется выбирать — или она, или шоу-бизнес.

Маминов вскинул глаза. Разговор все больше заинтриговывал его.

— Она уже ставит тебе условия: или — или?! — удивился он. — Этого я не люблю в женщинах больше всего! Плохой симптом… Знаешь, мой тебе совет: чем раньше ты с ней завяжешь, тем для тебя будет лучше.

Калачников запротестовал:

— Никаких условий она мне не ставит…

— Нет-нет! — в свою очередь, перебил его Маминов. — Внешне это может выглядеть как угодно, но раз перед тобой такая дилемма возникла: быть или не быть в шоубизе? — значит, твоя пассия нашла способ поставить жесткое условие. Фактически она требует от тебя жертв, и немалых! Женщины вообще любят требовать от мужчин жертв, но никогда не бывают им за это благодарны. — Дым опять попал Борису в глаза, и он утер выступившие слезы тыльной стороной ладони. — Ты помнишь этого английского короля… или принца… ну, который отказался от короны ради женитьбы на какой-то простолюдинке-американке. Это, кажется, было перед Второй мировой или сразу после нее — можешь уточнить у Наташки, она такие вещи знает. И что же?! — сделал он торжествующую паузу. — Сразу же после свадьбы гребаные молодожены стали грызться между собой, как кошка с собакой. Думаю, мысль о несоразмерности своей жертвы отравила этому выпендрежнику… ну, этому несостоявшемуся королику остаток дней. Он не жил, а доказывал всем, и себе в первую очередь, что поступил правильно. Ты хочешь, чтобы с тобой было то же самое?! Учти, в твоем возрасте вообще вредны радикальные перемены. Да и что ты будешь делать без шоу-бизнеса — пойдешь работать медбратом?!

— Ну-у-у, наверное, не пропаду, — неуверенно протянул Калачников.

Он зябко похлопал себя по бокам, передернул плечами, так как вышел на улицу без куртки.