Пьер Рей - Вдова Страница 40

Наличных у Арчи при себе никогда не было. Сама мысль о плате за что бы то ни было погружала его в мрачную ярость. Этими вопросами занимались его подчиненные и, как правило, в отсутствие хозяина. Разозлившись, он заперся в кабинке, обдумывая новую проблему: как незаметно улизнуть отсюда, чтобы не бросать монетку в кружку служащей. Тем более что использовать писсуар по его прямому назначению Найт вовсе не собирался. Не удирать же ему через окно. В его возрасте это практически невозможно. Впрочем, выход есть: даже самому бдительному стражу вряд ли удастся разглядеть, что клиенты опускают в кружку. Он порылся в карманах в поисках предмета, который можно было бы опустить вместо монеты, но ничего не обнаружил. По многолетней привычке Арчи никогда ничего не носил при себе, боясь, что его ограбят. И вдруг его осенило. Он потеребил пуговицы ширинки и попытался оторвать одну из них. Но ничего не получалось. Пуговицы, казалось, были пришиты намертво. Значит, надо отыскать здесь что-нибудь острое. Но где его взять? Итак, оставались только зубы, великолепные зубы из настоящего фарфора потрясающей белизны, которые обошлись ему в целое состояние. Машинально Арчи попытался согнуться, чтобы отгрызть пуговицу, но не смог. Тогда он снял брюки и, оставаясь в одних кальсонах, начал перетирать нитку передними зубами. Его усилия увенчались успехом. Взвесив на ладони оторванную пуговицу, он уронил ее на керамический пол, но звук при ее падении ничем не напоминал звон монеты в пятьдесят центов. В бешенстве он вцепился зубами во вторую пуговицу. Но, вкладывая их в жилетный карман, Арчи обнаружил новое неудобство: ширинка брюк в результате всех его манипуляций оказалась неприлично приоткрытой. Пришлось, насколько это было возможно, замаскировать ее носовым платком. Он вышел, глянул на себя в зеркало, еще раз проверил положение платка и прошел перед служащей с высоко поднятой головой и равнодушным, устремленным вдаль взглядом. При виде Арчи женщина поднялась. Вся ее поза выражала ожидание. Найт небрежно сунул большой и указательный пальцы в карман жилета, достал оттуда пуговицы и под пристальным взглядом женщины втолкнул их в кружку. Раздался глухой стук, который поверг Найта в панику, заставив выскочить из туалета подобно вору. Как только он скрылся, та немедленно подняла крышку кружки и, обнаружив на дне ее всего лишь две брючные пуговицы, прошипела: «Ну и сволочь».

— Что вы решили? — спросил ливанец, когда Арчи вернулся к столику.

— Семьсот, — пробормотал Найт.

— Сожалею, что заставил вас потерять столько времени. — В тоне ливанца прозвучали решительные нотки. — Отложим до следующего раза?

— Согласен, восемьсот, — быстро сказал Арчи. — Но вы попросту грабитель.

— Не скажите, — улыбнулся ливанец. — Я бы назвал эту сделку одной из самых выгодных. Для вас, конечно. — И он сделал знак метрдотелю, чтобы принесли счет. Арчибальд отметил этот жест с облегчением, напряженные черты его лица смягчились.

— Когда вам доставить картину? — спросил ливанец.

— За такую цену — сегодня же.

— Черт! Тогда нужно поторопиться. Иначе закроется банк и я не успею достать ее из сейфа. Картина будет у вас через два часа, если мне повезет.

Самым естественным образом он поднялся из-за стола, поцеловал руку Пегги, которая сделала вид, что ничего не понимает, и кивнул Арчибальду.

— Поставьте меня в известность сразу же, как только получите покупку!

И прежде чем Найт успел что-либо ответить, ливанец проскользнул между столиками и оказался у выхода. По дороге он столкнулся с метрдотелем, несшим на серебряном чеканном подносе злополучный счет. Пегги машинально вертела в руках пепельницу и брелок для ключей с эмблемой ресторана, упакованные в целлофан, когда к ней подошел администратор и шепнул на ухо, что ее просят к телефону.

Она извинилась перед Арчибальдом, ошеломленным проставленной в счете суммой, и прошла к лестнице, ведущей к туалетам и телефонным кабинам.

— Прошу вас сюда. Первая кабина, — сообщила обслуживающая коммутатор телефонистка.

Пегги закрыла за собой дверь.

— Это вы, Эмили?

— Да, мадам. Мне очень неудобно вас беспокоить, но я подумала, что…

— Не надо думать! В чем дело?

— Вот… Я вошла в комнату мисс Чарлен…

— И что?

— На ее подушке лежал запечатанный конверт, адресованный вам.

— Что там написано?

— Простите, мадам. Там написано: «Для Пегги».

— Да не на конверте! В письме!

— Мадам! Разве я могу себе позволить…

— Можете! Распечатайте письмо и читайте.

— Слушаюсь. Секунду. Вот… «Я нужна Квику. Еду к нему. Не пытайся мне в этом помешать и не пробуй разыскивать. Я сумею себя защитить».

— Если кто-нибудь спросит у вас, где Чарлен, отвечайте, что она на занятиях, — приказала Пегги.

Она положила трубку и задумалась, уткнувшись лбом в стекло кабины. Лон перечеркнула все ее планы. Теряя контроль над дочерью, Пегги теряла контроль над кланом Балтиморов именно в тот момент, когда Джереми собирался все прибрать к рукам и мог отвалить ей приличный куш.

Дело было в Арчибальде Найте. Она не ошиблась, сделав ставку на знакомство со стариканом. Ее публичное появление с ним на презентации у Аттилио сразу же приобрело политическую окраску. Газеты республиканцев мгновенно ухватились за этот факт, придавая ему значение, далеко выходящее за рамки светской хроники: смотрите, вот как ведет себя та, чья семья является ядром партии, претендующей на управление страной!

На следующий день взбешенный Джереми предложил Пегги перемирие и сто тысяч долларов, но получил отказ. С тех пор она уже полгода появлялась с Арчибальдом на публике в сопровождении толпы газетчиков, ловко провоцируя слухи, будто они… Свой нейтралитет она оценила в миллион долларов.

Приближалось 15 июля — день выдвижения кандидатов на пост президента страны. Накануне Ассамблея демократов определила своего кандидата — никому не известного Джонни О'Брейна. Через шесть недель начнется предвыборная кампания, и Пегги чувствовала, что Балтиморы готовы уступить. Но второй побег Чарлен мог спутать все ее планы. Пегги уже больше не контролировала ситуацию.

Она вышла из телефонной кабины и прошла в туалет, чтобы освежить косметику. Пегги посмотрелась в зеркало, похлопала себя по щекам. Дверь мягко скрипнула. В зеркале она заметила служащую туалета. Пегги уже приготовилась что-то ей рявкнуть, но потом увидела, что та ей заискивающе улыбается, протягивая салфетку.

— Не желаете ли расческу или щетку?

— Нет, благодарю, — отказалась Пегги, делая усилие, чтобы изобразить улыбку.