Проснись, Рапунцель (СИ) - Карпо Катти Страница 40

Даня выпрямилась.

– Понятно. Спасибо. Можешь идти домой.

– А потом… – Девочка застенчиво поводила мыском ботинка по полу. – Поможешь выбрать комиксы для Геры?

– Коллекционное издание «Мортал Комбат», я помню. – Даня ухмыльнулась. – Но прежде спроси у родителей, готовы ли они раскошелиться во имя твоей любви?

– Если нет, я сама заработаю! – воинственно пообещала Ксюша и юркнула за дверь, ведущую на лестницу.

«Кое-кого точно придется позвать на день рождения близнецов. А еще прикупить что-нибудь для Лёли, чтобы этот «кое-кто» мог подарить это ему от себя. А то барышня готова одного только Геру обхаживать, а остальные за бортом. Эх, девчонки».

Даня мотнула головой, избавляясь от посторонних мыслей. Она шла по длинному коридору, направляясь в класс, где ждала классный руководитель Геры. Для серьезного, понимаете ли, разговора.

За углом послышались приглушенные голоса. У окна стоял Гера. Он должен был дождаться ее, чтобы вместе зайти к классному руководителю. Но за это время младший брат успел обзавестись компанией. Высокий мужчина в черном костюме нависал над ним и что-то говорил – вкрадчиво и угрожающе. За спиной мужчины испуганно мялся мальчишка. Черные волосы блестели, словно обмазанные слизью, и так плотно прилегали к голове, что казались вмерзшей в снег коркой грязи. Тимур Куряхин вжимал голову в плечи и трясся так, будто угрозы адресовались ему.

А вот Гера не дрожал. Он стоял, выпрямив спину, и молча смотрел на мужчину исподлобья. Настороженно и недобро. Как детеныш хищника на враждебно настроенного взрослого врага. Неокрепший и уязвимый, но черта с два позволивший бы завалить себя с одного удара. Этот детеныш будет кусаться, царапаться и бороться. До конца.

Даня приблизилась. Тимур увидел ее и напугался еще больше. А вот его отец и Гера не заметили девушку. Слишком уж были поглощены друг другом.

– Сопля ты мелкая, – шипел мужчина, угрожающе хмуря кустистые брови. – Ты, выродок сопливый, на кого руку…

 Перед его лицом появилась раскрытая ладонь. От неожиданности мужчина отшатнулся так резво, что едва не сшиб с ног собственного сына.

Федор Куряхин. Бизнесмен и отменная свинья. После последнего родительского собрания без всякого стеснения пытался подцепить Даню. Словно какую-то девку с обочины. Что ж, несложно догадаться, кто надоумил своего отпрыска называть Даню шалавой.

– У вас нет таких привилегий. – Она опустила руку и окинула опешившего мужчину холодным взглядом. – Вторгаться в личное пространство моего ребенка.

Куряхин-старший начал моргать с запредельной скоростью. Вполне возможно, что это был его способ избавиться от ступора. Помогло. Растерянность сменилась злобой.

– Явилась! – Если бы слово воплотилось слюной, он бы сплюнул его прямо на пол. – Раз не находишь время на воспитание своих пацанов, Шацкая, то на хрена взялась играть в мамку?

– Без фамильярностей, Куряхин. Обращайтесь ко мне на «вы» и никак иначе.

Мужчина издал насмешливое хмыканье.

– Кого из себя строишь? Сама еще соплячка. А набрала себе целый выводок. Не можешь уследить за своим козлиным стадом?

– А вы, в свою очередь, затрудняетесь присматривать за единственным козленком?

– Что-о? – В лицо мужчины бросилась краска. Дыхание стало прерывистым, а сам он стал казаться еще больше. Этакий медведь, перестаравшийся с жировыми запасами на зиму. – Да ты видела, что твой пацан с моим сделал? – Куряхин ткнул пальцем в сторону съежившегося Тимура. – Да на нем живого места нет!

Нос Куряхина-младшего и правда покраснел, а на полоске кожи между носом и верхней губой остались высохшие красные полосы. Похоже, разбитый нос раньше кровил, но кровь стерли не полностью, чтобы, вполне возможно, представить это как результат жесточайшего побоища, а виновного выставить в наиболее невыгодном свете.

– Мы зафиксируем побои, и я подам заявление в полицию! – надрывался Куряхин.

Даня, не меняя выражения на лице, наклонила голову к плечу. В этот момент от нее исходила благородная степенность грязного изголодавшегося, но жутко терпеливого воробья – того, что наблюдает, оценивает и выжидает. Упорно ждет, пока обласканному ожиревшему домашнему коту надоест, играясь, изображать из себя охотника, и распушившийся ленивый хвост исчезнет за краем оконной рамы. И тогда наступит время птиц.

Она медленно повернулась к Гере. Тот настороженно вгляделся в ее лицо, пытаясь оценить реакцию. Ладонь Дани опустилась на макушку мальчика и скользнула ко лбу. Пальцы сграбастали пучок волос – с «ежиком» Геры это сделать было довольно сложно, не в пример длинной шевелюре Лёли. Надавив кулаком на лоб младшего брата, Даня одновременно потянула его за волосы вверх, заставляя мальчика откинуть голову назад. Гера, морщась от боли, подчинился.

Оба Куряхина открыли рты. Данин поступок был далек от нежности, которую столь привычно было наблюдать в поведении женщин.

Оценив покраснения на щеках и лбу Геры, девушка молчаливым жестом предложила полюбоваться этими отметинами и собеседнику.

– Как видите, моему ребенку тоже досталось. – Она посмотрела прямо в глаза Федора, недвусмысленно намекая на многое. Но, судя по разъяренному взгляду в ответ, кое-кто вовсе не собирался расшифровывать какие-то там намеки, а просто решил поддаться эмоциям.

– Да я вас засужу… – прорычал он.

Бла-бла-бла. Даня отфильтровала последующие шумы и сосредоточилась на вибрации своего мобильного. Тот сотрясал ее карман, настойчиво требуя ответить на звонок.

«Принцесса» – высветилась на треснутом дисплее кривоватая надпись.

«Катись, Принцесса. – Даня нажала «принять» и сразу «отбой». – Не до тебя».

Голос Куряхина все не затихал.

За его спиной распахнулась дверь.

– Что вы тут устроили? – Ирина Михайловна, классная Геры, Лёли и Тимура, обвела всех недовольным взглядом. – Шацкая? Ну, наконец-то. Заходите в кабинет.

Снова вибрация. Даня заскрежетала зубами и отклонила еще один вызов от Якова.

Гера, уставившись себе под ноги, быстро прошел в кабинет, а Даня подзадержалась у входа, потому что на этот раз поступил звонок от самого гендиректора Левина. Такую персону игнорировать не стоило. Покосившись на Ирину Михайловну, чье вытянувшееся лицо ничуть не скрывало любопытство, Даня отклонила звонок и быстро напечатала сообщение  «Я на собрании в школе братьев». Она надеялась, что Глеб проявит понимание. Вряд ли за столь короткий срок он вновь успел позабыть об ее особых обстоятельствах.

Расправившись с одним делом, Даня уже хотела было зайти в кабинет, как вдруг заметила удаляющиеся спины Куряхиных.

– А с ними вы беседовать не собираетесь? – В интонациях проскочило чуть больше резкости, чем ей хотелось.

– Нет необходимости, – нетерпеливо бросила Ирина Михайловна, протискиваясь между Даней и дверным косяком. – А вы давайте, проходите.

– Неужели? – Даня сделала широкий шаг назад. Громкость голоса, повысившаяся сразу на несколько делений, превратила каждое слово в угловатый бумеранг, отскакивающий от стен и болезненно бьющий по барабанным перепонкам. – Куряхину, я полагаю, тоже будет интересно узнать, что от меня последует ответное заявление в полицию.

Призыв был услышан. Федор грузно развернулся и заторопился обратно, таща за собой своего перепуганного отпрыска. Возвращаясь к кабинету, он чуть ли не подпрыгивал от злости.

В классе Гера – непривычно молчаливый и серьезный – отодвинул для Дани стул, а потом присел рядом за парту. В соседнем ряду Куряхин плюхнулся на стул с шумом, едва не перевернув парту перед собой и ту, на которую надавил спинкой стула. Его сын попытался придвинуть свой стул поближе к отцовскому, но тот раздраженно отпихнул мальчика от себя. Донельзя смущенная классная, наглухо закрыв дверь, уместилась за преподавательским столом. Разговор с Куряхиным-старшим явно не входил в ее планы.

На полминуты воцарилось молчание. В тишине кабинета слышалось только гневное сопение Федора.

Телефон в кармане Дани вновь уныло завибрировал.