Татьяна Тронина - Хозяйка чужого дома Страница 40

Возле реки было целое столпотворение из отдыхающих.

– Почему они так на нас смотрят? – удивилась Лара. – Тут нет твоих знакомых?

– Вроде нет… А чему ты удивляешься – ты такая красавица… Лучше всех!

– Мне кажется, у нас на лицах написано, что мы только что занимались любовью! – засмеялась Лара.

– Пусть завидуют!

– Нет, вернемся…

– Ура, возвращаемся! Лара, но где же ты была раньше?

– Когда?

– Всегда, всегда…

– Помнишь, как ты купался здесь весной?

Ближе к вечеру они проголодались, Костя сервировал стол – шампанское, ананас, свеча на столе, хрустальные бокальчики, предусмотрительно привезенные из дома.

– У нас ведь праздник, да? – спросил он.

Лара едва не заплакала от умиления.

Они сидели в тишине старого дома, при свече, пили шампанское – весь этот антураж был довольно банален, Лара это осознавала, но любовь Костика искупала все. С Игорем у нее тоже было много романтических моментов, к которым так чувствительно женское сердце. Он, пожалуй, даже отличался большей изобретательностью, но Ларе казалось, что никогда еще ей не было столь хорошо. Костя шептал ей такие безумные, страстные слова, что она уже не понимала, от чего у нее шумит в голове – от его слов или от шампанского.

– Я хотел бы взять тебя в ладони и спрятать у себя на груди. И не отдавать тебя никогда и никому.

– Я слишком крупная для того, чтобы целиком поместиться в ладонях, даже в твоих…

– Нет, ты маленькая и прозрачная, с крылышками, как фея из какого-то голливудского фильма, не помню названия… ужасно хорошенькая и стремительная… Ты порхаешь, неуловимая, тебя невозможно поймать, а я очень хочу поймать тебя, чтобы никогда и никому ты не досталась, кроме меня…

– Я и так вся твоя.

– Нет, завтра ты уйдешь от меня!

– Костя, ты такой собственник.

– Уедем куда-нибудь, бросим все?

– Уедем… Куда?

– На край света, в солнечную жаркую страну, где люди целый день поют песни, где наплевать на условности. Устроим себе медовый месяц… Ты потрясающая женщина!

И он едва слышным шепотом стал рассказывать Ларе, какая она замечательная. Именно шепотом, хотя никого рядом не было, потому что такие слова можно произносить только шепотом. И она обмирала, краснела и бледнела, слушая Костины излияния.

– Я сейчас умру! – одними губами произнесла она. – Молчи. Нет, говори еще!

За окном переливался вечерний свет, плыли какие-то тени. Они сидели за столом. Костя целовал ее руку, губами двигаясь все выше, и Лара вдруг действительно почувствовала себя крошечной, способной поместиться в его ладонях. Она растворялась и таяла в этом человеке, он заслонял весь мир.

– Мне страшно, – вдруг сказала она. – Мне кажется, что мы не одни.

– А кто еще?

– Послушай, это же старый дом, в нем призраки не водятся?

– Возможно, – улыбнулся он. – Здесь когда-то жило столько людей…

– Куда же они подевались?

– Время, дорогая, жестокое время…

– А как же мы? Мы тоже когда-то исчезнем?

– Нет, мы с тобой бессмертны.

– Так не бывает. Но все равно – у меня такое чувство, будто за нами наблюдают. Призраки опасны?

– Нет, они абсолютно безвредны. Ты ничего не должна бояться, ведь рядом с тобой я…

– Или в окне мелькнул кто-то?

– Чушь, мы совершенно одни!

Костя становился все больше и больше, Лара уже полностью растворилась в нем, воздух пах шампанским и нагаром со свечи. Лара была так счастлива, что ей хотелось плакать…

Она и в самом деле заплакала – уже глубокой ночью, когда они, кутаясь в простыню, стояли у распахнутого окна при свете луны – дивное тепло наплывало на них из сада, такое тепло, что не звенели даже комары в густом ночном воздухе. Они уже столько раз занимались любовью, что Лара перестала ощущать свое тело – оно казалось пустым и легким, и в ней уже ничего не было своего, все было заполнено Костей. Это было более чем странно, потому что тот говорил, будто она теперь внутри его, будто он сумел ухватить фею за маленькое крылышко и теперь держал ее на своей груди.

– И нельзя разобраться, где ты и где я. Мы уже одно целое, мы срослись мясом и кожей, – шептал он, неуловимо легкими движениями водя пальцами по ее спине.

– Щекотно! – тихо засмеялась она.

– Ты меня любишь?

– Да, – ответила она, поражаясь, что совсем недавно говорила это слово совсем другому человеку.

– Ты меня никогда не бросишь?

– Нет.

– Честное слово?

– Честное-честное.

– Если ты меня бросишь, то я умру, – произнес он таким серьезным голосом, что она тут же поверила ему.

– Никогда, – ответила она, чувствуя, будто что-то душит ее. Весь мир для нее заключался теперь в этом мужчине. – У тебя такая нежная кожа, – сказала она, проводя ладонями по его предплечьям. – Нежная и крепкая, мне даже хочется тебя укусить…

Она и вправду слегка куснула его.

– Я вкусный?

– Очень.

– А ты тогда, наверное, как малиновая карамель, как зефир в шоколаде, как ванильное мороженое… – Он тоже куснул ее за плечо. Они уже дурачились и шутили, и вот именно тогда, обратив лицо к ночному небу, Лара обнаружила, что у нее по лицу текут слезы.

– Ты плачешь? – испугался Костя. – Я не сделал тебе больно?

– Мне хорошо! Мне так хорошо, что можешь убить меня прямо здесь, вот на этом месте, потому что я не верю, что в моей жизни потом будет что-то лучше.

– Будет!

Они настолько потеряли голову от любви, что утром, не таясь, доехали до дома вместе и так же, не прячась, рука за руку, дошли до подъезда. Если б попались им в это время Елена или Игорь, они не стали бы ничего скрывать. Но почему-то никто им навстречу не попался.

Они договорились о том, что встретятся в ближайшее время – или сегодня вечером, или завтра. Лара больше склонялась к тому, что завтра, потому что на сегодняшний день у нее не оставалось больше сил – она была так ошеломлена, так полна новыми чувствами, которые были непривычны и даже невыносимы… Ей казалось, что еще чуть-чуть, и ее сердце, заполненное до краев Костей, лопнуло бы.

К счастью, Игоря дома не было – она приняла душ, переоделась, и поехала на работу.

…Гелла уже заканчивала укладку, с помощью фена делала последние штрихи – затылок повыше, височки чуть скруглить… Клиентка безмятежно улыбалась, сидя в кресле. «Как все-таки прическа способна изменить человека – был один, а стал другой. Кажется, даже внутреннее содержание меняется. Из Золушки получилась принцесса. Хотя я сделала бы все по-другому, Гелла слишком стандартна».

Довольная посетительница упорхнула, оставив в кармашке Геллы щедрые чаевые, сама Гелла, тоже осчастливленная, послала подруге воздушный поцелуй.

Федор Максимович любил личные контакты. Он готов был лично встретиться с человеком и беседовать с ним тет-а-тет, даже когда для этого на первый взгляд не имелось особых причин. Но причины почти всегда были – в этом он убеждался не раз, такие встречи приносили больше плодов. Механическое, виртуальное общение – через посредников, через Интернет, через прочие средства связи, которые изобрели ленивые честолюбцы, – конечно, экономило время и нервы, но все дела делались людьми, и поэтому взгляд, интонация, жест, флюиды, которые посылались телом и душой, впечатляли и подчиняли больше, чем распечатка приказа или официальная рекомендация, вспыхивающая на экране монитора. Хотя, скорее всего, дело было в том, что Федор Максимович был приятен окружающим, и многие были рады стараться для него.