Патриция Мэтьюз - Оазис Страница 41

– Черт побери, Дик, в этом нет ничего постыдного! – сказал он ему однажды по телефону. – Другие писатели сталкиваются с той же самой проблемой, и многие из них прибегают к помощи авторов-невидимок. Ты бы искренне удивился, если бы я назвал тебе имя одного писателя, чьи книги постоянно фигурируют в списке бестселлеров, и тем не менее почти всё за него теперь пишут другие. Он собирался удалиться от дел, но его издатель не захотел лишиться такого выгодного источника дохода.

Но Дик упирался в течение четырех месяцев – месяцев, показавшихся ему одной сплошной мукой. Он пытался писать, напивался каждый вечер до потери сознания и постоянно вступал в пререкания со своим тогдашним партнером Кеном, но в конечном итоге был вынужден сдаться и позволил Кембриджу завершить книгу за него. Подставной автор отлично справился со своей работой, роман «Лики судьбы» вошел во все списки бестселлеров, однако Дик чувствовал себя тогда смешанным с грязью, и то же самое ощущение охватывало его и по сей день, стоило ему только подумать об этом.

Он твердо решил, что либо напишет следующую книгу сам, либо никогда больше не подойдет к пишущей машинке. Но в одном его издатель прав – деньги ему нужны, высокая стоимость жизни и приобретение квартиры в Оазисе существенно истощили его финансы. Он не может позволить себе останавливаться на достигнутом.

Что-то проворчав себе под нос, Дик повернулся в кресле к телефонному аппарату и набрал номер.

После четырех гудков женский голос ответил:

– Алло?

– Синди? Это Дик Стэнтон.

Последовала короткая пауза. Он уже начал задаваться вопросом, помнит ли она его вообще, но тут Синди заговорила:

– А, привет, Дик! Как ваши дела?

– Отлично, Синди. Надеюсь, я вам не помешал?

– Вообще-то я работаю над заметкой для следующего номера, но буду только рада небольшому перерыву. А что, собственно, случилось?

– Я только хотел вас спросить… Не найдется ли у вас в ближайшее время свободный вечер, чтобы пообедать со мной?

Еще одна короткая пауза.

– Что ж, отличная мысль. Но нам придется отложить встречу до следующей недели. Сначала мне нужно закончить эту проклятую заметку, и, кроме того, я должна подготовить большой материал для редакционной статьи.

Сердце Дика забилось учащенно.

– Значит, на следующей неделе? Как насчет вторника? Ночных заведений в Оазисе не так много, но все же есть одна приличная дискотека. Если хотите, можем пойти туда после обеда.

На этот раз она не колебалась.

– Думаю, меня это устроит, Дик. Увидимся во вторник, часов в семь. – Судя по голосу, Синди была довольна такой перспективой.

Дик повесил трубку с глуповатой усмешкой на губах. Но усмешка быстро исчезла с его лица. Сможет ли он правильно держать себя при встрече? Прошло уже много лет с тех пор, как он в последний раз ухаживал за женщиной.

Он открыл ящик письменного стола, вынул блокнот и аккуратным мелким почерком начал записывать:

Синди Ходжез. Красивая женщина. Великолепно одевается, умеет себя подать и держится с непревзойденным изяществом. Производит впечатление недотроги, так что придется вести себя осмотрительно и не слишком торопить события. Кроме того, она остроумна, обаятельна. Интересная собеседница. Ее обаяние то проявляется, то снова исчезает по ее желанию. Подозреваю, что она может стать опасной противницей. В ее облике присутствует некий налет агрессивности. Но это даже к лучшему. Моему собственному характеру как раз недостает агрессивности, и, возможно, некоторые ее черты передадутся мне.

Синди Ходжез тоже улыбалась, повесив трубку телефона, но ее улыбка была несколько озадаченной. Она зажгла сигарету и откинулась на спинку кресла, недоумевая, что именно заставило ее согласиться на предложение Дика Стэнтона.

Еще с первой встречи она знала, что Дик гомосексуалист, но как раз это ее не смущало. Синди нравилось общество «голубых» – с ними она чувствовала себя в полной безопасности, и за редким исключением они оказывались довольно приятной компанией.

Как только Синди пришла к заключению, что Оазис, и в особенности Клиника, могут стать богатейшим источником материала для ее колонки и отдельных крупных статей в «Инсайдере», она приняла решение делить свое время между Беверли-Хиллз и этим небольшим городком посреди пустыни. Ее заработка вполне хватало на содержание обоих домов, поскольку по большей части ее расходы в Оазисе оказывались так или иначе свободными от налогообложения.

Но выяснилось одно обстоятельство, которое она не приняла в расчет. Жизнь в Оазисе казалась такой скучной! Здесь не было и следа того блеска, к которому она привыкла в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Синди быстро поняла, что те три месяца в году, которые она посчитала необходимым проводить здесь, могут стать для нее добровольной тюрьмой. В Оазисе было не слишком много интересных мужчин, поскольку жили здесь в основном люди, уже ушедшие на покой. Большинство были женаты, а остальные выглядели настолько дряхлыми, что, наверное, с трудом могли подняться по утрам с кровати.

Единственными свободными мужчинами, которые попадались ей на глаза, были шоферы грузовиков и строительные рабочие. Грязные проходимцы, их главные интересы в жизни сводились к футболу, пиву и интрижкам с женщинами – любыми, какие только подвернутся под руку, причем, как правило, именно в таком порядке.

Энергично встряхнув головой, Синди вернулась к работе. На этой неделе у нее возникли проблемы с содержанием колонки. Никаких свежих новостей о знаменитостях из Клиники не поступало. У нее имелся там свой осведомитель, которому она платила по пятьдесят долларов за любые полезные сведения, однако после Лейси Хьюстон и Билли Рипера среди поступивших в Клинику или выписавшихся оттуда не оказалось никого из тех, кто мог бы представлять для нее интерес. По данным ее источника, вскоре после прибытия Лейси Хьюстон там появился еще один пациент, мужчина, однако его появление было окружено завесой секретности, и пока что его личность установить не удалось. Синди обладала безошибочным чутьем на разного рода скандалы, и оно подсказывало ей, что этот таинственный пациент, судя по всему, – лицо значительное. Если в самом скором времени она не получит новых сообщений от своего осведомителя, придется заняться этим делом самой.

Синди пролистала свои заметки. У нее были источники информации на обоих побережьях, однако ни один из них не предоставил ей на этой неделе сколько-нибудь пикантной новости. На глаза попалась запись в блокноте о поступлении в Клинику Тодда Ремингтона. Какое-то время Синди размышляла над ней, но потом решила не давать ей хода. Кому интересно знать, что актер вроде Ремингтона, чьи лучшие годы были давно позади, вынужден пройти курс лечения от алкоголизма? Вероятно, большинство ее читателей даже не вспомнят это имя.

Ей придется ограничиться несколькими слухами, особо оговорив, что они поступили из непроверенного источника. Использование подобных слухов всегда чревато судебным иском за клевету, однако именно такого рода судебные преследования весьма способствовали процветанию «Инсайдера». Владелец газеты полагал, что дополнительное число подписчиков, которых привлекали пикантные подробности подобных процессов, более чем окупало расходы на адвокатов, защищавших бульварный листок в суде.

Отто Ченнинг ворвался в кабинет начальника полиции без стука. Дарнелл, поглощенный бумажной работой, в досаде поднял на него глаза.

– Отто, неужели твоя матушка не говорила тебе, что, прежде чем войти в дверь, нужно постучать? Или ты не видишь, что я занят?

– Я займу всего лишь несколько минут твоего драгоценного времени, Тед, – отозвался Ченнинг с едким сарказмом в голосе. Не дожидаясь приглашения, он опустился на стул.

Вздохнув, Дарнелл откинулся на спинку своего кресла.

– Ладно, Отто. Что тебе от меня нужно?

– Думаю, ты и сам это отлично знаешь. Прошло уже много времени, а я все еще не имею от тебя никаких сведений насчет Зои Тремэйн. Ты уже должен был получить ответ на запрос по поводу отпечатков пальцев.

– Ответа пока еще нет, – беззастенчиво солгал Дарнелл и подавил вздох. Теперь он обречен. Начальник полиции и сам не понимал, что побудило его вступиться за Зою Тремэйн, однако дело обстояло именно так. – Я не звонил потому, что мне пока нечего тебе сообщить.

– Проклятие! – Ченнинг ударил себя кулаком по бедру. – Я готов был биться об заклад, что об этой особе сохранились данные в полицейских архивах.

Дарнелл невозмутимо положил руки на стол.

– Что ж, выходит, ты проиграл пари, Отто.

– Да, по-видимому, – кивнул Ченнинг. Какое-то мгновение он угрюмо смотрел на свои сложенные на коленях руки, затем вдруг оживился: – Ну, тогда нам придется действовать по-другому. Пусти в ход тот метод, который я уже предлагал тебе раньше.

– Ах, оставь, Отто! Я не могу арестовать кого бы то ни было за один-единственный плевок на тротуар. Такое можно видеть только в фильмах о не в меру ретивых шерифах.