Валентина Седлова - Сорока Страница 41

Сама она моталась как электровеник между университетом и редакцией, успевая в день на две, а то и три встречи. С очередной зарплаты Сорока приобрела себе пейджер, чтобы своевременно получать нужную ей информацию. Правда, привело это к тому, что на телефонные разговоры она стала тратить времени еще больше, чем раньше. Но это ее не сильно волновало. Подобный ритм жизни ее устраивал хотя бы потому, что позволял отвлечься от собственных тяжелых мыслей. Образ Вадима преследовал ее и днем и ночью. К своему ужасу, она поняла, что даже наедине с Барсом ей кажется, что на самом деле она находится с Вадимом. Ей самой уже не верилось, что когда-то ей было так здорово с этим парнем. Все приятное, все хорошее, что было между ними, перечеркнул Селигер.

Из-за Вадима Сорока привыкла быть постоянно настороже. Она уже не мыслила себя идущей по улице без крепко стиснутого в ладошке баллончика с газом. Она даже начала подумывать о том, чтобы получить разрешение на газовый пистолет. Кто знает, может быть, Сорока и осуществила бы свое намерение, но как-то раз, неожиданно рано придя домой, Олег прямо с порога заявил Ксении:

— Хочешь хохму? Вадим в ментовку загремел!

— А что случилось?

— Да у него незарегистрированное оружие обнаружили. В общем, попался совершенно по-глупому. Налетел на обычный милицейский патруль. Те попросили у него документы на проверку. Ему спьяну не понравилось, как с ним разговаривают, решил права покачать. Его быстренько построили, обыскали и нашли что надо.

— Слушай, у меня голова кругом! А зачем Вадиму оружие, он что, бандит?

— Да Бог с тобой, какой там бандит! Просто он любит блатным прикинуться, девочек-малолеток попугать. Или очаровать, в зависимости от ситуации. Я сколько себя помню, он всегда в этом плане отличался умом и сообразительностью. С нами он свои блатные замашки быстро забывает, у нас в компании это никогда не любили, а за свои слова отвечать надо. Зато с девочками он отрывается по полной программе. Слушай, а я разве тебе не рассказывал, как он однажды…

— Извини, что перебиваю. А на какие средства он вообще существует? Он же вроде не работает?

— Ему предки столько отваливают, что работать он еще не скоро захочет. Если бы мне моя родительница давала такие бабки, я бы давно нам и квартиру отдельную снял, и байдарку новую купил, и палатку. Да что палатку! На такие средства можно так развернуться…

— И что ему теперь светит?

— Хрен его знает. Сейчас там его папаша суетится, пытается сына отмазать. Вадька же дурак! Он одному из ментов бровь подпортил, а они это ой как не любят. Так что, думаю, его бате придется здорово раскошелиться. Хотя сомневаюсь, что Вадька долго будет тюремную баланду хлебать. Его оттуда быстро вытащат.

— А откуда он оружие взял?

— Кто его знает, дорогая редакция. Купил у какого-нибудь бомжа за гроши или еще откуда. Наверняка захотелось себя крутым почувствовать, у него же бзик по этому поводу.

— А ты откуда обо всем узнал?

— Позвонил ему домой, там его матушка. Узнала, кто говорит, и давай мне плакаться.

— Да, я от него такого не ожидала. С виду такой интеллигентный парень, вежливый…

— Ха, была бы ты девочка с улицы, он бы тебе показал, какой он вежливый!

Барс еще долго во всех красках живописал злоключения Вадима. Сорока делала вид, что слушает, и даже поддакивала в нужные моменты. На самом же деле ей очень хотелось побыть одной, чтобы обдумать эту новость. Едва дождавшись, когда Барс пообедает и засядет перед телевизором, Ксения, быстро перемыв посуду, отправилась в свою любимую ванную комнату. Закрывшись изнутри, она без сил сползла по двери вниз и села на кафельный пол. Да, кошмар последних месяцев, кажется, закончился. Как там говорил Вадим? «Мои пацаны тебя по кругу пустят»? Не было у него никаких пацанов, не было! А были только слова избалованного и возомнившего о себе невесть что мальчишки. «Господи, пусть я плохая, пусть нельзя тебя об этом просить, но пусть он испытает на себе то же, что и я. Пусть помучается от страха и от боли, пусть каждую ночь ему будет сниться, что его надолго сажают в тюрьму, пусть сокамерники или милиционеры, все равно кто, из него душу вытряхнут! Господи, сделай по-моему, я больше никогда тебя о таком не попрошу, но в этот раз, пожалуйста, исполни мое желание!»

Когда Сорока вышла из ванной и присоединилась к Олегу, на ее лице играла умиротворенная улыбка. Она была в прекрасном настроении и в эту ночь впервые испытала с Барсом что-то похожее на оргазм. Конечно, не такой, как с Вадимом, но и это уже было неплохо. Сорока возвращалась к жизни.

Когда на следующий день Ксения появилась в университете, Майка сразу же заметила, что ее подруга просто лучится от радости. Когда она спросила ее, что случилось, Сорока пересказала ей то, что сообщил Олег. Майка сказала: «Так ему и надо», — и больше к этой теме они не возвращались.

А потом потянулись чередой серые будни. Работа, учеба, домашнее хозяйство, работа, учеба… За всеми хлопотами Сорока и не заметила, как пришел Новый год. Неделя отдыха, и все завертелось сначала. Сессия, подготовка к диплому… Майка устроилась работать диджеем на радио в FM-диапазоне, и Ксения виделась с ней изредка, больше болтая с подругой по телефону. Она шутила, что теперь, чтобы пообщаться с Майкой, проще позвонить ей на работу во время очередного эфира, чем выискивать ее дома. Сестра Майки Оксанка успешно сдала свою первую сессию. Она училась на психфаке, мечтая со временем стать подростковым психологом или работать в Службе доверия.

В семейной жизни у Ксении все было стабильно. Никаких скандалов, никаких претензий друг к другу. Каждый занимался своим делом и не приставал к другому. Барс, как и Сорока, готовился к защите диплома, а вечерами подрабатывал аудитором все в той же фирме, что и раньше. Два-три раза в неделю они бывали близки друг с другом. Правда, Сорока заметила, что если она хоть немного выпьет перед тем, как заняться любовью с Барсом, ее ощущения становятся куда ярче и сильнее. Про себя она понимала, что не стоит этим злоупотреблять, что это неправильно, но все равно посылала Барса за пивом или каким-нибудь вином, и они устраивали себе очередной пивной вечер, который заканчивался постелью. Кроме того, выпив, им было легче общаться: сами по себе находились темы для разговоров, высказанные и с той и с другой стороны мысли казались свежими и остроумными. Все прочее время они молчали. Да и говорить, по сути дела, было не о чем.

Вообще-то Сороке хотелось с кем-нибудь обсудить то, что происходит у них с Барсом, потому что она сама уже не была уверена ни в чем. То ей казалось, что у них нормальная обычная семья и подобное взаимное охлаждение — закономерность, ведь с момента их знакомства пошел пятый год, да и вместе они почти два года прожили. То Ксения думала, что ее семейная жизнь напоминает палату психиатрической лечебницы с «тихими» пациентами. Они проходят лечебные процедуры, едят, потом ложатся на свои кровати и думают каждый о своем. И на самом-то деле нет большой разницы, кто лежит с тобой рядом в одной палате. Говоря словами Марьи-искусницы из старого детского фильма, «что воля — что неволя, все одно». Только вот разделить свои мысли Сороке было не с кем. Майка работала, а больше близких друзей у Ксении не осталось. Она сама сделала так, что они стали ей чужими, когда она познакомилась с Барсом, а вот теперь было поздно что-либо менять.