Максин Барри - Долгожданная развязка Страница 41

— Ты болен, — прошипела она, сжимая и разжимая кулаки. — Ты и представления не имеешь, что со мной сделал?! — едва не кричала она, задыхаясь. Нетвердыми шагами подошла к подносу с напитками и налила себе бренди. Руки ее тряслись так сильно, что она едва не уронила графин.

— Мне наплевать на то, что я с тобой сделал, — прямо заявил Уэйн с видом человека, которому вдруг стало скучно.

Вероника отпила большой глоток «Наполеона», ощущая, как сразу стало жарко в желудке и как этот жар начал медленно растекаться по телу. Вероятно, лютая ненависть сидела там, внутри, ожидая своего часа, и теперь придала ей сил, изгнав страх и сомнения. Когда она повернулась к нему, губы ее были растянуты в улыбку, но Уэйн сразу заметил, что глаза у нее стали жесткими, яркими и пронзительными. Он откинулся на спинку дивана, раскинул руки и элегантно положил ногу на ногу.

— Тебе наплевать, так? — В ее тоне звучала насмешка. — Для человека, которому наплевать, ты уж больно хорошо осведомлен о событиях моей жизни, — заметила она, медленно вращая янтарную жидкость в большом пузатом бокале. — Готова поспорить, у тебя на меня досье вот такой толщины. — Она раздвинула большой и указательный палец на пару дюймов. — Вряд ли можно назвать тебя незаинтересованным.

Уэйн усмехнулся.

— А я и не отказываюсь. Ты и твой Валентайн… — Он заметил, что она замерла при упоминании имени мужа, и медленно улыбнулся. — Я даже купил две его вещи для своей жены, — соврал он и увидел, что она прищурилась. Он знал, каков будет следующий вопрос.

— Так ты нашел дурочку, согласившуюся выйти за тебя замуж?

— Да. Таких как ты, жаждущих, вокруг пруд пруди. Эта же имеет титул и поместье величиной с город.

Ее передернуло, когда он напомнил ей, что и она хотела выйти за него замуж. Почувствовала, как знакомая беспомощность гасит ненависть, и мрачно решила с ней бороться.

— Это было так давно. С той поры чего только не произошло. Прежде всего, я встретила настоящего мужчину.

Уэйн откинул голову, внимательно следя за ней голубыми глазами.

— Действительно, чего только не произошло, — согласился он. В голосе уже не было насмешки, и она быстро взглянула на него, почувствовав опасность. Внезапно она задала себе вопрос, который должна была задать с самого начала, если бы не злость и страх, овладевшие ею.

— Что тебе нужно, Уэйн? Зачем ты приехал?

Уэйн улыбнулся так, что у нее кровь застыла в жилах.

— Разумеется, я приехал за своим сыном. Зачем же еще?

На секунду ей показалось, что комната перевернулась. Потом все встало на свои места, и она с удивлением обнаружила, что смеется без всякого усилия со своей стороны.

— Твоего сына? — хрипло выговорила она и широко ухмыльнулась. — Твое досье отстало от жизни, Уэйн. У меня лишь один сын, Трэвис, и его отец — Валентайн.

Уэйн не пошевелился, но почувствовал, как чаша весов заколебалась — в ее пользу.

— Так ли? — Он старался говорить спокойно, понимая, что они перешли к главному вопросу куда скорее, чем ему бы хотелось.

Вероника заставила себя смотреть на него, надеясь, что она достаточно хорошая актриса и сможет обмануть его.

— Разве отец тебе не сказал? Наш ребенок умер.

— Естественно, он мне сказал. Но ты же не рассчитываешь, что я поверю, будто мой сын умер при рождении, только со слов твоего отца?

Вероника взмолилась в душе, чтобы он поверил потрясенному выражению ее лица. Потом горько улыбнулась. Сердце Уэйна екнуло, но глаза лишь на мгновение метнулись в сторону.

— Ты признаешь, что он солгал? — наконец спросил он.

— Ну, конечно, — заявила Вероника. — Я сделала аборт. Выскребла его из себя, как нечто гадкое! — Она почти прошипела эти слова, вложив в них всю свою ненависть и отвращение. — Только папа мог додуматься до такой лжи. Он безнадежно старомоден.

Уэйн смотрел на нее, и ему казалось, что он попал в зыбучие пески.

— Мои люди не нашли ничего про аборт, — подозрительно сказал он, и Вероника на мгновение запаниковала. Дуреха, выругала она себя. Почему ты сказала то, что так легко проверить? Но она тут же взяла себя в руки.

— А они искали? — лаконично спросила она.

Уэйн медленно выпрямился и снял ногу с ноги. Нет, они не искали. Он велел им искать свидетельство о смерти ребенка Вероники Колтрейн. Они ничего не нашли. Именно поэтому он и сел в самолет, летящий в Нью-Йорк. Он убедил себя, что сын жив, что испанская шлюшка — не единственный его ребенок. Но теперь… Уэйну показалось, будто что-то темное вцепилось в его внутренности. Он был так уверен в победе. Почувствовал, как волны отчаяния подбираются к горлу, парализуют его голосовые связки, наполняют его голову, как газ наполняет воздушный шар. Нет, этого не может быть. Трэвис Колтрейн-Коупленд должен быть его сыном. Должен!

Вероника ощутила молчаливое отчаяние в голубых глазах и на короткое мгновение расслабилась, но тут ее захватило безудержное желание повернуть нож в ране. Наконец-то, спустя все эти долгие годы, она может отомстить. Такое неожиданное ощущение, будто ей впрыснули шампанское прямо в вену.

— В чем дело, Уэйн? — мягко спросила она с насмешливой обеспокоенностью. — С чего бы это тебе вдруг так понадобился сын? Твоя титулованная жена не может родить? Или ты сам?.. — Она вскрикнула, потому что Уэйн внезапно вскочил, и отступила. На мгновение ей показалось, что он ее убьет.

Уэйн тоже так подумал. Он сделал шаг вперед, потом остановился. Если он ее сейчас убьет, у него не будет алиби. Кроме того, она для него не представляет никакой ценности. Ей просто удалось задеть его за живое. Он медленно расслабился, даже исхитрился улыбнуться.

— Трэвис сейчас со своим… с Валентайном, верно? — мягко спросил он. — Склад пятнадцать, я правильно запомнил?

Вероника с облегчением перевела дыхание, холодно передернула плечами и с деланным спокойствием сказала:

— Наверное. Зачем это тебе?

Уэйн не удосужился ответить, быстро прошел к двери и открыл ее. Он должен увидеть мальчишку. Его лицо. Он сразу поймет, его ли это сын. Поймет, и все тут.

Вероника последовала за ним на безопасном расстоянии, и, как только он вышел, захлопнула и заперла дверь. Ее руки так тряслись, что пришлось потратить почти целую минуту на такое простое дело. Покончив с дверью, она прислонилась к стене и зябко обвила себя руками.

— О Господи, о Господи… — повторяла она шепотом, и слезы текли из-под зажмуренных век.

Охватившее ее волнение помешало Веронике сделать то, чего больше всего хотелось, — забиться под одеяло и забыть весь этот кошмар, будто ничего и не было. Она, шатаясь прошла в гостиную, заметила бокал с коньяком, схватила его и жадно выпила одним глотком. Только тогда она осознала правду, которую гнала от себя. Он поехал на склад, чтобы увидеть Трэвиса. Голубоглазого Трэвиса с квадратным подбородком!