Лина Дорош - Новые туфли хочется всегда Страница 41

Важно. Домой

В отъезде самое трудное – это возвращение. Одиночество становится щемящим и звенящим не в момент отъезда и не в новой для тебя обстановке. Новые стены по первости помогают больше, чем родные. Одиночество накрывает тебя в момент возвращения. Возвращение – это как первое утро новой любви. Ты не знаешь, чем оно начнется. Это самое трудное в любви – утро. Счастье, когда удается проснуться, увидеть помятое подушкой лицо и просиять глазами от счастья.

В зале вылета я отправила три sms-ки: куда, когда и каким рейсом прибываю. И отключила телефон. Маме, Наташке и всем остальным друзьям решила сделать сюрприз.

Встречали двое. Они стояли очень похожие друг на друга. В них не ощущалось соперничества. Я видела двух друзей, у которых много общего. От них исходила не жажда победить, а боязнь перейти дорогу другу. Каждый из них внутренне уже уступил меня второму, очень похожему на него самого, достойному человеку, который сделает меня счастливой. В голову пришла мысль: все правильно, значит, и мне эти двое только друзья. Так просто, хотя еще на трапе я не знала, как буду выбирать, если простят, поймут и придут встречать все трое. Но третьего не было. Не пришел. Не смог? Не успел? Не захотел?

Джентльмены «прогнулись» перед моей мамой и предупредили о дне моего возвращения, чем сорвали мой сюрприз, – дома нас ждали пельмени, селедка под шубой, клюквенная настойка и чай с пирожками. Пили-ели, смеялись, мирились.

– Знаешь, – Макс говорил извиняющимся голосом, – когда мы с Марком познакомились, я всё понял. Понял, почему ты так мучилась и никак не могла выбрать.

– И я понял, насколько ты была права, собираясь замуж за Максима, – Марк смотрел на меня и на Макса с нежностью.

– Мальчики, а может, вы уже друг с другом поженитесь? – я не выдержала этой идиллии.

– Я не о том, – сказали они оба хором.

– Не убедили, ну, да ладно, – подвела я черту.

– Мы тебя искали, – открыл новую тему Марк.

– Да, Марк подключил частного детектива, он развернул бурную деятельность, я приезжал дважды в Париж, – Макс приготовился рассказать все в деталях.

– К Марку? – я второй раз подвела ту же черту.

– Ну да. Детектив обнадеживал нас, что нашел тебя, – Макс давил косяка на Марка.

– Я замаскировалась.

– Да уж. В таком камуфляже найти тебя было бы нереально, но мы не знали, – Марк развел руками.

В разговоре появились паузы, а в паузах – неловкость. Они не начинали разговор, ради которого пришли сюда – деликатничали, ждали, что я сама всё оглашу. Меня же терзали смутные сомнения. Пора ли? Права ли?

– Я устала и хочу спать, боюсь – не выдержу подробностей вашего рассказа о том, как вы меня героически искали.

Макс обрадовался отсрочке:

– Да-да, конечно, мы пойдем.

– Конечно, нам пора, – добавил Марк.

Они вышли из-за стола. Надели пиджаки. Смеялись, пытаясь скрыть неловкость.

– Извините, что без гостинцев, – я вдруг вспомнила, что ничего никому не привезла.

– Мы привычные… – изобразил слезу в голосе Макс.

Я дала ему легкий подзатыльник.

– Согласись, что в чем-то я прав? – уже без слезы добавил Макс.

– Соглашусь, – согласился Марк.

– Спасибо, хотя вопрос был задан не тебе, – Макс слегка поклонился и принял боксерскую стойку.

– Мальчики, а вот это вы продолжите в лифте, в подъезде или на улице!

– Согласен! – Макс взмахнул воображаемой шпагой.

– Я принимаю бой, – Марк примерил на себя образ повзрослевшего Маугли.

Одетые и обутые, они ждали от меня какого-то напутствия. А я себя ощущала как собака на сене. Там, в зале прилета, мне показалось, что всё ясно. Но эти двое здесь. А от третьего – ни слуху ни духу. Откажусь от них, а вдруг зря? Не откажусь – опять могу пролететь.

– Мальчики, дружба – иногда лучше, чем любовь, как вы считаете?

Повисла пауза. Марк сказал, потупив взгляд:

– Если честно, я боялся, что ты выберешь кого-то из нас, и мы будем жить будто втроем. Больше всего на свете этого боялся. Спасибо, – он говорил, но глаза на меня не поднимал.

– Вот и мне так показалось, – я говорила голосом неуверенным, но в отличие от мальчиков глаз не отводила, – может быть, так будет лучше.

– Кому-то – определенно, – Марк поднял глаза, улыбнулся и перешагнул через порог.

Макс попытался смягчить разговор:

– Ты – лучшая женщина в моей жизни, – Макс поцеловал меня в щеку и продолжил громче, чтобы нас хорошо услышал Марк, – я должен был тебе это сказать.

– Я ей и останусь, – благодарно поцеловала Макса в щеку.

– Мне начинать ревновать? – раздался голос Марка.

– Раньше надо было! – Макс вышел за дверь.

Они подошли к лифту. Всё происходящее показалось мне слишком уж благостным. Я вышла из квартиры и окликнула их:

– Мальчики!

Дверь лифта открылась, но они не двинулись с места.

– Мальчики, стою я. Смотрю я. На вас. А в голове одно слово – отнюдь.

– Одно на двоих не делится, – Макс пожал плечами.

– Отнюдь, – Марк наморщил лоб.

– Да-да! Отнюдь. Что я умею? А ничего я не умею, кроме как выбирать между вами. Метаться, опаздывать и снова метаться. Только сейчас кое-что изменилось и теперь будет еще интереснее.

– Обхохочешься! – Макс схватился за сердце.

– Отнюдь, – Марк опять высоко поднял брови.

– Вы меня всегда понимали…

– Нам опять повезло, – Макс слегка поклонился.

– Так что, завтра и начнем – чего откладывать, правда? – я крутила воображаемый локон.

– Действительно, многое изменилось. Та, прежняя ты сказала бы, что начнем прямо сейчас, – Марк почесал висок.

– Не поняла, вы настаиваете на сейчас?

– Боже упаси! Делать это в лифте… – Макс замахал руками.

– И не вздумайте сбежать!

– Куда нам с тобой тягаться, – Марк посмотрел на Макса.

– Вы уйдете уже когда-нибудь?

– Вот теперь я тебя узнаю, – Марк нажал кнопку лифта.

Дверь открылась. Марк зашел в лифт.

– С возвращением, – Макс последовал за другом.

– Спокойной ночи, мальчики, – сказала я тихо.

Вернулась в квартиру, тихо закрыла дверь. Мама вышла из комнаты, мы с ней обнялись. Наступили святые минуты, когда без слов за секунды мама узнает всё, что со мной произошло за время разлуки. Всё-всё. И волосы в реке, и слезы, и круасаны, и гудящие от ходьбы ноги, и все-все мысли.

– Наконец-то ты вернулась, солнышко моё…

Я чувствовала, что мама плачет. К моим глазам тоже подступили слезы.

– Куда бы я делась, мамулечка. Я очень по тебе соскучилась, очень-очень.

Мы помолчали несколько секунд. Потом мама ослабила объятия и стала просто гладить меня по голове.

– Ты и с ним не спеши, главное – не спеши.

– С кем, мамуль?

Мама помолчала, потом добавила:

– Это я так. Поздно уже, иди в ванную – спать пора. А с кем и как – сама разберешься.