Жаклин Брискин - Все и побыстрее Страница 41

Кристал все еще лежала в постели, потягиваясь, как хорошенькая персидская кошечка, когда в дверь позвонили. Хозяева обычно пользовались боковым входом, слуги и поставщики — задним, но сейчас звонили в парадную дверь, а это означало, что пришел гость.

«Скорее всего это Имоджин», — подумала Кристал. Потеряв Гонору, Кристал очень привязалась к этой взбалмошной богатой наследнице. Измена Курта превратила Имоджин в настоящую пиранью, но Кристал было приятно ее общество.

Разозлившись, что никто из слуг не слышит звонка, Кристал вылезла из постели и спустилась по лестнице в заново декорированный большой темный холл. Из музыкальной комнаты доносились звуки пианино — Джоселин стучала по клавишам с такой силой, будто инструмент был ее личным врагом.

Дверь в кабинет Гидеона была приоткрыта, и Кристал услышала его сердитый голос:

— Если ты сейчас же не покинешь мой дом, я вызову полицию!

— Созови хоть всю полицию штата, я не уйду отсюда, пока не выясню все до конца. Она просила тебя одолжить ей денег?

Из-за музыки Кристал не сразу узнала голос, но сейчас она поняла, что он принадлежит Курту Айвари. Только у него был такой низкий тембр с насмешливыми модуляциями.

Кристал сжала кулаки — длинные ногти впились ей в ладони. Как он посмел явиться сюда!

Кристал чувствовала себя несчастной всякий раз, как вспоминала, что Гонора ушла, не сказав ей ни слова. Ни записки, ни телефонного звонка. Вот тебе и одно целое, как они считали в детстве! Сначала она не могла простить сестру за то, что та покрыла себя позором, живя с мужчиной вне брака, — это так не вязалось с благородным характером Гоноры. Когда первая рана затянулась, на смену ей пришла другая, более глубокая — обида на сестру за то, что она написала не ей, а Джоселин. И все же, положа руку на сердце, Кристал сознавала, что любит Гонору, и она возненавидела Курта, этого самоуверенного самца, распущенного негодяя, который разлучил ее с сестрой. Кристал была ошеломлена, когда встретила Гонору в офисе мужа. Она просто онемела от потрясения. Дешевое платье из искусственного шелка, темные круги под нежными, прекрасными глазами, протянутая к ней рука, и, что хуже всего, Гонора пыталась оправдать свою беременность, показывая ей свое обручальное кольцо. Вне всякого сомнения, она носила под сердцем внебрачного ребенка.

— Я в третий раз задаю один и тот же вопрос и хочу получить на него прямой ответ, — продолжал Курт. — Гонора приезжала сюда, чтобы одолжить несколько баксов?

— Да, — ответил наконец Гидеон, — в феврале или марте, и я выгнал ее вон. Я преподал ей хороший урок за ее плохое поведение.

— Для большей наглядности вам стоило бы спустить ее с лестницы.

— Какое право ты имеешь обвинять меня? Ты сам заманил глупую девчонку в свои сети. Как только я узнал, что вы встречаетесь у тебя на квартире, я предупредил ее, что умываю руки.

— Да, она рассказывала мне об этом.

Дыхание Гидеона было хриплым.

— Так-то ты отплатил мне за все, что я для тебя сделал. Увел девушку у меня из-под носа. — Голос Гидеона сорвался на крик. — И если уж речь зашла о долге, то давай поговорим о тебе. Это твой ребенок, не так ли?

Кристал вошла в кабинет, но мужчины не заметили ее. Оба походили на борцов в исходной стойке. Гидеон, коротконогий, тяжеловесный, с выдвинутой вперед челюстью, и Курт, крепкий, с копной рыжих волос, руки согнуты в локтях.

«До чего он противный», — подумала Кристал о Курте. Если бы у нее была сейчас под рукой бутылка с серной кислотой, она плеснула бы ею прямо в эту ненавистную рожу, чтобы навсегда стереть с нее наглую ухмылку. Как он мог поступить так с ее доверчивой сестрой?

Кристал вышла на середину комнаты.

— Что случилось с Гонорой? — спросила она Курта. Мужчины вздрогнули.

— Иди к себе, дорогая, — с нежностью в голосе попросил Гидеон. — Это касается только меня и Айвари.

— Я хочу знать, что с Гонорой, — настаивала Кристал. — Как она себя чувствует? — спросила она Курта.

— Великолепно, — последовал ответ, — вам, конечно, хотелось бы услышать, что ужасно.

— Она моя сестра.

— Тогда где же вы были несколько месяцев назад? Крис, когда я вспоминаю, что она пошла работать официанткой, чтобы купить вам новую одежду, у меня сжимаются кулаки. Почему вы не помогли ей, когда она была в безвыходном положении и пришла к вам одолжить несколько баксов?

— Как она сейчас?

— Она жива, а ребенок погиб.

Сердце Кристал сжалось, но она взяла себя в руки — враг не должен увидеть ее слез.

— Я никогда не прощу вас, — сказала она Курту.

Курт рассмеялся.

— То же самое я могу сказать и о себе.

— Почему же вы сами не оставили ей достаточно денег? — потребовала ответа Кристал.

— Именно это я и сделал, но, к сожалению, к ней приехал ваш папочка. Ничуть не сомневаюсь, что сначала он посетил вас. Я прав?

— Да, Ленглей забегал ко мне, чтобы одолжить небольшую сумму. Под проценты, конечно. Он хотел вернуться в Лондон, но Гидеон решил, что ему лучше остаться здесь, под присмотром семьи.

— Итак, вы ему отказали, — заметил Курт. — Очень похоже на вас. А ваша сестра отдала ему все до последнего цента и осталась без денег. Она пыталась связаться со мной, но безуспешно. — Руки Курта непроизвольно сжались в кулаки. Он подошел к окну и молча стоял, глядя на темный залив. — Бедная девочка, она считала, что в семье все должны помогать друг другу, как она всегда помогала вам, — произнес он тихо.

«Она опять не пришла ко мне», — мелькнула мысль в голове Кристал.

— Навряд ли вы можете во всем винить Гидеона, — сказала она.

— Конечно, конечно, я понимаю, что у Гидеона не было возможности помочь вашей бедной сестре, одолжив ей такую крупную сумму, как сто баксов, ведь ему самому предстояли большие расходы. — Курт оглядел кабинет, который, как и весь дом, был заново отделан. — Ей пришлось самой бороться за свое существование: она стянула живот корсетом и пошла работать официанткой. И вот результат: скорее всего она уже не сможет иметь детей. Слава Богу, она еще не знает этого. Если на земле существует справедливость, я хочу, чтобы с вами произошло то же самое.

Последние слова Курта прозвучали как проклятие, и Гидеон в испуге подошел к Кристал и обнял ее за плечи.

— Хорошо, Айвари, — сказал он, — с меня достаточно твоих угроз. Убирайся!

Курт посмотрел на Кристал.

— Вы поступили со своей сестрой как последняя сука.

Прекрасное лицо Кристал осталось непроницаемым, но внутри ее все сжалось от страха.

— Оставь в покое мою жену, — рявкнул Гидеон. — Я предупреждаю тебя, Айвари, что отныне ты мой заклятый враг и я сделаю все, что в моих силах, чтобы погубить тебя.