Джэсмин Крейг - Браки заключаются на небесах Страница 41

Если уж ничего не выйдет и с этим, у нее останется возможность быть матерью для Кристи; она будет компаньонкой для Бена, и если он хотя бы изредка станет заниматься с ней любовью, разве этого не будет достаточно?

Лаура не удостоила вниманием внезапную дрожь отвращения, пробежавшую у нее по спине. В конце концов, решила она, призывая на помощь остатки здравомыслия, если бы она хотела, чтобы Бен занимался с ней любовью, все, что от нее требовалось, это прямо сказать ему об этом. Он уже и так был достаточно любезен и предложил свои услуги всякий раз, когда она почувствует потребность в этом. И вообще, кто ей мешает прямо сейчас перекатиться к другому краю кровати, встряхнуть его за плечо и объяснить свои затруднения. «Прости меня, но я, по-моему, могу совсем свихнуться, если ты не обнимешь меня и не овладеешь мною немедленно».

Скорее всего он отзовется на это с восхитительным мастерством и типичным для Гаррисона Бранда обаянием, но не такой любви ей хотелось. Ей хотелось заниматься любовью с Беном, с собственным мужем, а не с каким-то телевизионным символом мужской сексуальности. И больше всего ей хотелось, чтобы он сам пришел к ней, обуреваемый страстью, а не из чувства долга либо извращенного понимания вежливости.

Понимая, что заснуть ей вряд ли удастся, Лаура подложила руки под голову и стала смотреть в потолок. Как же ей пробудить страсть в Бене? Что же, скажите на милость, должна предпринять денверская женщина-полицейский, среднего роста, с каштановыми волосами, чтобы успешно противостоять чувственной и томной телезвезде, такой, как Джиля Касселл?

Почти час Лаура посвятила размышлениям над этой проблемой. В итоге пришла к выводу, что обладает лишь двумя преимуществами перед легкомысленными милашками из обычного окружения Бена: он был ее законным мужем и они будут жить под одной крышей.

По каким-то причинам это призрачное преимущество оказалось достаточно обнадеживающим, чтобы погрузить ее в сон как раз в те минуты, когда первые бледные лучи восходящего солнца обозначились над горизонтом.

К шести тридцати утра Бен уже не в состоянии был притворяться. Он вылез из постели и поскорей натянул простыню на плечи Лауры, чтобы не видеть, как одуряюще соблазнительно торчат ее соски под кружевом ночной сорочки. Кажется, она мирно проспала всю ночь, тогда как он едва ухитрился ухватить лишь несколько минут беспокойной дремоты. «Благородные намерения, — с насмешкой подумал он, — уж точно отправляют мужское тело прямиком в ад». У него все ныло от неутоленного желания, а хуже всего было то, что он даже не понимал, почему устроил себе такое испытание. В его постели перебывало такое количество женщин, что он и вспомнить всех не мог, и вот теперь, наконец-то женившись, он вздумал настаивать на том, чтобы их отношения с женой оставались чисто платоническими! И в этом Бен видел самое доблестное рыцарство со своей стороны.

Он побрился и принял душ, удивляясь, почему это Лаура вызывала в нем такое непривычное желание защитить ее. Почему он не мог просто переспать с ней и не думать об этом? Бог свидетель, он делал это достаточно часто в последние несколько лет. Когда разрушился его брак с Рене, он поклялся себе самой страшной клятвой, что никогда в жизни больше не станет заложником своих чувств к женщине. Целых пять лет Бен прожил, не нарушая эту клятву. Любовь, насколько он мог судить, приносила одну лишь боль. Даже его любовь к Кристи принесла ему столько волнений, когда он безуспешно пытался ее отыскать.

Хмуро глядя в зеркало, он протирал лицо лосьоном. Мудрый человек знал бы, что спасается от множества огорчений, не позволяя себе чувствовать слишком глубоко. А после всего, что заставила пережить его Рене, Бен считал себя очень мудрым человеком. Лаура, конечно, милая девчонка, но явно не стоила того, чтобы он становился послушной игрушкой в ее руках. Ни одна женщина этого не стоила.

Бен вышел из спальни и натянул на себя джинсы и простую трикотажную рубашку. Одевался он как можно тише, но все-таки, видимо, разбудил Лауру. Она пошевелилась, ворочаясь на гигантской кровати. Бен замер, надеясь, что Лаура просто поудобнее устраивается во сне, но она повернула голову на подушке и открыла глаза. С минуту Лаура смотрела на него без всякого выражения на лице, а потом вспыхнула.

Даже этот румянец смущения показался ему чертовски сексуальным. Дьявол, он хотел эту женщину, невероятно сильно хотел, однако не было никаких причин предполагать, что это желание сохранится и потом, после того как он утолит свою страсть один раз. Так чего же он ждал? Почему не взял ее, чтобы покончить с мыслями о ней раз и навсегда? По тому, как Лаура каждый раз отвечала на его поцелуи, Бен не сомневался, что она станет возражать. Он заколебался и уже готов был подойти к постели и обнять ее.

Лаура пошевелилась прежде, чем он успел сделать первый шаг, села в кровати, старательно прикрывая простыней грудь.

— Прости, если я заставила себя ждать. Я проспала?

— Вовсе нет. Просто я сегодня рано проснулся. Сейчас всего лишь семь часов.

Его ответ звучал отрывисто, резче, чем он хотел, потому что от чувств, которые она в нем пробуждала, ему было не по себе. Нежность. Желание защитить. Желание душевной близости, а не только физической. Бен подумал, с оттенком сожаления, что встревожен. Подобное чувство он испытывал впервые. Если они с Лаурой когда-нибудь займутся любовью, вдруг он не сумеет после этого обратиться к ней с небрежной улыбкой и парой любезных слов благодарности. Он очень сильно боялся, что эта робкая женщина со смеющимися глазами и отсутствием опыта в любовных играх затронет гораздо большую часть его души, чем он хотел. А его эмоции, напомнил он себе, были строго регламентированы. Именно поэтому ему надо было сохранить их отношения дружескими и практичными, как он и намеревался.

Он одарил ее широкой улыбкой, одной из своих стандартных улыбок Гаррисона Бранда, улыбкой, которая появилась на его лице словно сама по себе от напряжения, сгустившегося в комнате.

— Твое семейство улетает в час. Ты не хочешь вернуться в дом и позавтракать вместе с ними? У нас нет причин задерживаться в отеле, а тебе, вероятно, будет приятнее провести время, оставшееся до их отъезда, со своими родными.

— Спасибо. Позавтракать со своим семейством — великолепная идея.

— Надеюсь, дорога будет почти свободна, в это время в нашем направлении движется мало машин, и мы уже минут через двадцать будем дома. — Бен изобразил на лице еще одну улыбку из арсенала Гаррисона Бранда. Если он забудет про осторожность, у него треснут челюсти. — Кстати, ванная комната уже свободна.

— Хорошо. — Без всякого предупреждения она отбросила одеяло и зевнула, вытянув руки над головой. Радужный шелк сорочки натянулся у нее на груди, и соски — эти проклятые соски, которые стояли перед его глазами всю ночь — вызывающе торчали под бледно-зеленым кружевом.