Стелла Чиркова - Два берега Страница 41

— Да погоди ты, — цыкнула на сестру Жанна, — не об этом речь. Еще спроси, не стыдно ли обманывать папу. Сергей, вы — молодой здоровый мужчина. Симпатичный. Неглупый. Разве вам не стыдно брать у женщины деньги?

Сергей покраснел и встал с места. Катя, взвизгнув, толкнула его, и он сел обратно.

— Нет уж, не сбежишь. — Младшая сестренка перехватила инициативу. — Что тебе нужно от нашей мамы? Чтобы она квартиру тебе завещала? Не дождешься! Ты этого не стоишь!

— Да не нужна мне… — забормотал все больше краснеющий Сергей, но Катя его оборвала:

— Не нужна? Так зачем берешь деньги? Почему тебя мама обувает-одевает-кормит? Любовничек, блин. Альфонс! Мне противно сидеть с тобой за одним столом. Ты не мужчина, ты жалкий слизняк.

Катя гордо встала и пошла по направлению к выходу, красиво ставя длинные ноги. Мужчины отвлекались от еды и с удовольствием смотрели, как она вышагивает. Леша, извинившись, положил на стол деньги и побежал догонять невесту, а Жанна и Александр остались с Сергеем. Тот сделался малиновым и содрогался от злости.

— Вы, — его голос сорвался, — вы уберите от меня эту белобрысую дуру! Если она вернется — я за себя не отвечаю. Вот уж не думал, что у Елизаветы Аркадьевны может быть такая доченька.

Вмешался Александр:

— Девочка просто расстроена.

— Поэтому ей можно поливать меня грязью? — Сережа повысил голос, и пятна на его щеках стали ярче. — Да кто она такая, чтобы я все это слушал?

— Она переживает за маму, — вступилась Жанна.

— Раньше надо было за вашу маму переживать! — Сережа залпом опрокинул в себя остатки чая и попросил у официантки водки. — Между прочим, моя мама ее просто спасла в свое время. И то, что она сейчас нам помогает, — это не благотворительные подачки, а нормальная отдача долга.

— Кому помогает? — недоумевающее пробормотала Жанна.

А Александр уже начал понимать ситуацию и тоже попросил у официанта водки. После чего перегнулся через стол и неуклюже хлопнул Сережу по плечу:

— Слушай, ты на нас не обижайся. Девки решили, что ты — любовник их мамы.

— Любовник? Я — любовник Елизаветы Аркадьевны? — Сережа сначала как-то странно жмурился, а потом вдруг засмеялся. — Это кто такое выдумал-то? Она же старше меня лет на двадцать пять, не меньше, да и муж у нее есть, она про него всегда рассказывает, какой он золотой. Мама еще позавидовала как-то — она же на курсе считалась самой красивой, а Елизавета Аркадьевна на вторых ролях была, и вдруг именно Лизе так повезло, что у нее муж и кормилец, и добрый, и заботливый, и верный…

— Подожди, — перебил парня Александр, — давай выпьем за знакомство, и потом нормально расскажешь все сначала. А я тебе расскажу, как девки целый детектив тут развели.

Красная от смущения и обиженная Жанна покосилась на Александра и ушла в дамскую комнату. Она решила тоже заказать водки. Назло. И не важно, что пить она не умела, могла от пары рюмок водки совсем захмелеть и потерять координацию движений. Не важно. Пусть Александр, раз он такой умный, несет ее домой. С такими мыслями Жанна три раза помыла руки, полюбовалась на себя в зеркало, поправила совершенно свежий макияж и не спеша вернулась к столику. Мужчины уже хохотали в голос.

— Представляешь? Я на тебя целое досье собрал! — говорил Александр, наливая из графина (и когда только успели?) по стопочкам.

— И как только такую ерунду можно придумать? Любовник Елизаветы Аркадьевны! Да еще чтобы из-за денег! Как будто у меня своей зарплаты нет!

Жанна хмуро поинтересовалась:

— Ну и? Так что выяснили на тему мамы?

— Твоя мама очень дружила с моей мамой, — сказал Сережа, — и еще с ними была одна девочка, Марина. Они попали в одну группу, сразу понравились друг другу и стали неразлучны. Самой красивой считалась моя мама, ее Верой зовут, Марина была отличница, у нее весь курс списывал, а твою маму просто любили, у нее характер хороший. Потом моя мама твою маму очень сильно выручила, именно поэтому она и замуж так удачно вышла, иначе не получилось бы ничего.

— А что она сделала? — Жанне стало интересно, про обиду она забыла.

— Секрет. Не могу сказать. Но это действительно очень важно было для твоей мамы. А замуж моя мама выскочила из всей компании первая. Мой отец с ней познакомился прямо на улице — подошел и сказал какую-то банальность про самую красивую девушку в мире. Мама его, естественно, проигнорировала. Он за ней до института проследил и до дома и начал ее каждый день встречать и провожать, пока она не сдалась. Тем более что папа красивый был, на Есенина похож, мама его потом ревновала страшно.

— И он баптист был? — спросила Жанна.

— Да, — просто кивнул Сережа. — И маму тут же взялся обращать в свою веру. Настоял, чтобы она институт бросила. Всех ее подруг разогнал. Первое время и Марина, и Лиза пытались связаться с мамой, и школьные ее друзья, но отец всех отвадил. Он мечтал, чтобы мама ему родила не меньше пятнадцати детей, а лучше двадцать, как раньше в деревнях рожали.

— Это у него вера такая?

— Да. Меня с детства этим так перекормили, я же старший, что я теперь ни одну религию не переношу. Стоит молитву какую-нибудь услышать — противно делается. И вот мама сидела дома, рожала детей, мы подрастали. Жили в страшной нищете. Отец ей работать строго-настрого запретил, даже вязать на продажу что-нибудь или тексты дома набивать на печатной машинке, а сам приносил копейки. Он не стремился заработать побольше, сделать карьеру или даже затеять свой бизнес. Ему было все равно, что у нас, у детей, многого нет — он нам рассказывал про духовные богатства. А меня в школе дразнили, что у меня ботинки дырявые. И учителя нас называли неблагополучной семьей.

Сережа учился изо всех сил. У него никогда не было четверок, хотя особыми талантами мальчик не блистал, все зарабатывал тяжелым трудом. Дома места, чтобы делать уроки, не находилось — по полу ползали младшие сестры и братья, стол был один на всех, отец сделал его сам, в квартире постоянно стоял визг и писк. Сосредоточиться в такой обстановке не смог бы даже знаменитый в учебе Ленин. Сережа просил у учителей разрешения посидеть в пустом классе или оставался в школьной библиотеке и делал свои задания. Добрая пожилая библиотекарша кормила мальчика бутербродами со свежей колбасой. Сереже было очень стыдно есть ее обед, но и удержаться он не мог — дома питались крупами и макаронами, мясо на стол попадало редко. Еще тогда Сережа дал слово, что обязательно вырвется из нищеты сам и никогда не допустит такой жизни для своих детей. Он старательно учился, очень рано пошел работать — уже с тринадцати лет помогал почтальоншам разносить по утрам журналы и газеты, потом раздавал у метро листовки, в пятнадцать устроился на выходные курьером. Дома его никто не ждал, у матери и так хватало забот, поэтому Сережа допоздна засиживался в офисе, работал сверхурочно, помогал коллегам и быстро завоевал репутацию очень старательного сотрудника с прекрасным характером. Потом умер отец. Мама окончательно опустила руки. Жили на детское пособие и зарплату Сережи. Соседи отдавали детям старые вещи, мама благодарила. Со смертью мужа она как будто потеряла интерес ко всему происходящему и окончательно превратилась в старуху. Тенью бродила по квартире, кое-как еще заботилась о питании детей, но уже не занималась воспитанием. Сережа уговаривал ее так и этак, но только с годами Вера стала немного выходить из состояния полного равнодушия к окружающему миру. И однажды вспомнила про своих институтских подруг — Лизу и Марину.