Пат Бут - Майами Страница 41

— Ну, раз ты уж упомянул об этом… Кажется, она говорила что-то в этом роде. Я ответил ей, что пусть попробует, но не тратит свои собственные деньги. — Он засмеялся зловещим смехом, сказав эту ложь. — Думаю, что ты не захочешь иметь с ней дело, из уважения ко мне. Я хочу сказать, памятуя об этой грядущей кампании с Лайзой, — добавил он.

— Ну, не потей, Джонни. Если только она не захочет укрепить свою репутацию. И потом, я полагаю, в этом нет никакого смысла, раз она берет процент себе. Кстати, Джонни, сообщи мне решение насчет Родригес. Как ты можешь себе представить, мне нужно было знать это еще вчера. Уитни не любит шутить, разве что на теннисном корте. Нужно сообщить ей хорошую новость. Других она не терпит.

— Я сообщу тебе еще до полудня, Дон. Я надеюсь, что мы поладим. С тобой ведь всегда хорошо иметь дело.

Он вскочил и вылетел из офиса на открытую площадку, где сидела его единственная субботняя секретарша. Его улыбка стоила пятнадцать процентов от пяти миллионов долларов, но, когда он увидел лицо своей служащей, улыбка быстро увяла. Ее черты были перекошены тянущим на «Оскара» изображением полнейшего уныния.

Секретарша не стала медлить.

— Я не решилась прерывать ваш разговор с мистером Банкхартом, потому что вслушалась и слышала предложение, однако…

— Однако что?

— Лайза Родригес арестована в Майами. Он направила моторный катер в дом своих родителей, стоявший на берегу. Все там взлетело на воздух, и они оба погибли. Все каналы связи заблокированы журналистами.

Джонни Россетти ерзал задом на потрепанном сиденье такси, мчавшегося по улицам Майами. Ему потребовалось полчаса, чтобы связаться с адвокатом, и еще полчаса, чтобы добраться до «Кеннеди» и нанять частный самолет на юг. И все промежутки он заполнял звонками по сотовому телефону.

— Давай еще раз прокрутим нашу версию, — сказал он адвокату. — История Лайзы такова. Она вела лодку этого богатого кубинского мальчишки и предложила: «Давай заскочим к моим родителям и увидим их». Потом он падает за борт, а она запутывается в рычагах управления и прыгает за борт, и бум! Прощайте, момми и дэдди.

— Момми и отчим. Отчим был, по всей очевидности, торговцем, и причина, почему удар оказался таким сильным, состояла в том, что лодка Родригес налетела на лодку торговца, прежде чем ударила в дом. Оба бензобака взорвались. Еще счастье, что весь квартал не запылал, как факел.

— Говенная история. — Россетти сдвинул подальше с шеи свой взмокший воротничок. В любой другой день это было бы огромной бедой. А в этот конкретный день, когда предложение подписать контракт с Уитни все еще звенело у него в ушах, это превращалось в эпическую трагедию.

— В действительности, это не такая уж и плохая версия, потому что кубинец подтвердит ее. Он верит в большие баксы, если его адвокат не врет. Семейство парня делает сахар, и у них имеются всяческие возможности влиять на дела в Большом Апельсине. Полиция бегает в балетных тапочках. Торговец не слишком большая утрата. За ним числилась куча разных вонючих дел в фут толщиной. Они захотят поверить кубинцу. Туристы захотят поверить Родригес. Она там местная достопримечательность. Все радиопередачи кричат, что она невиновна, уже собираются подписи в ее защиту.

— Мальчишка-кубинец выпал из лодки? Он что, накачался?

— Да, он наланчился. Я полагаю, если ты избалованный, богатый парень и тебе двадцать один год, ты не будешь пить охлажденный чай, коли привел в ресторан Лайзу Родригес?

— Насколько далеко они находились друг от друга, когда их подобрали из воды?

— Ммммммм, — вот в этом проблема. В двух милях. Но Лайза утверждает, что, когда он выпал, она запаниковала. Она не знала, как управлять лодкой, и боялась, что искромсает его на куски винтами, если станет пытаться его подобрать. И поэтому она направилась к дому родителей за помощью. А там она перепутала сцепление с дросселем, либо что-то еще в этом роде, и когда эта штука рванула вперед, словно ракета, она выпрыгнула, а уж остальное известно.

— Понимаю. А если она хотела их прикончить, то, видимо, должна была иметь какие-то мотивы для этого. Но их никто не знает, или знает?

Россетти стал припоминать. Он вспоминал твердое как скала тело несовершеннолетней Родригес, и что оно было холодней льда, когда он увидал ее в первый раз. Позже, после расслабившего ее наркотика, он услышал историю про ванную комнату и торговца, который жил с ее матерью. Мотив что надо. Однако пока что, слава Богу, его никто не знал.

— Так что вот, — сказал адвокат. — Никаких мотивов. Она давно не навещала своих предков, но в этом нет ничего необычного. Убитый мужик часто жаловался на это. Но с другой стороны, если это преднамеренное убийство, придется допустить, что кубинец тоже в этом замешан, либо, если нет, то она каким-то образом выкинула его из лодки, а затем уничтожила родителей. Крайне непохоже, чтобы он мог оказаться соучастником. По всей очевидности, он едва ее знал. А если она столкнула его за борт, то он должен был первым сказать об этом. Ведь это была его лодка, а она ее взорвала.

— Да, ни один парень не станет лгать, чтобы спасти шкуру Родригес. Это уж точно, — сказал Джонни и захохотал, потому что знал, что может Лайза Родригес делать с мужиками, с любым из них. Господи, если бы он сам не приближался к ней, облаченный в броню, то Лайза сделала бы это и с ним. После десяти минут обработки Лайзой мегабаксовое кубинское отродье проползет пять миль по битому стеклу, чтобы лизнуть накрашенный пальчик на ее ноге. Любое клятвопреступление унесет ветер. А этот Арагон, очевидно, пробыл с ней большую часть суток. Загадка лишь в том, почему он не признался, что вел лодку.

— Я думаю, что нас это не должно интересовать. Я действительно так думаю. Как и адвокат Арагона. Он совершенно не беспокоится насчет этого. Только повторяет: «Это мой город, сеньора, это не Больсое Яблоко. Когда вы приедете сюда, вы просто переведете деньги на счет и предоставите мне всю говорильню. Здесняя полиция, береговая охрана — все они мои больсие друзья».

— А если они ее не упекут, тогда это в первую очередь будет праздником для журналистов, — сказал Джонни Россетти. Он начинал приходить в себя. Он любил оптимистичных юристов. Любил юристов-женщин. Дьявол, он вообще любил женщин! Орлица от юриспруденции из центра Нью-Йорка выглядела с каждой минутой лучше. Если она не будет против, то он ее осчастливит. Минуту-другую он молчал. Может, этот минус обратится в плюс. Правда, одна вещь все еще царапала его, потому что он никак не мог ее вычислить. Бланкхарт явно слышал про проблемы Лайзы в Майами, когда позвонил утром. Однако, если он знал, что Лайза подозревается в убийстве, какого дьявола он предлагал ей эксклюзив Уитни? Если модель угодила в неприятную историю, то это смертельный поцелуй для подтверждения сделки. Он даже упомянул о юридических оговорках, которые всегда вставлялись в подобные контракты. Однако, сейчас он начинал видеть позицию Бланкхарта. Он, видимо, приказал своим агентам из Майами поинтересоваться положением дел. Если они пришли к выводу, что Лайзу освободят, то ее имя очистится от любых подозрений в чем-либо предосудительном, и тогда в один миг она окажется в центре всеобщего внимания. Она превратится в трагическую фигуру, девушку, которая убила, не желая того, обожаемых родителей. Бедная девушка ушла из дома, чтобы сделать себе известность и состояние, возвращается и хочет продемонстрировать родителям свои материальные успехи; возвращается на беду. Старания журналистов должны идти в унисон с началом кампании Уитни, когда она объявит, что Лайза станет ее звездой. Все будут слишком заняты, считая деньги, чтобы смеяться.