Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 2 Страница 41

Бенедикт резко поднялся.

— Что ж, гордость за фамилию Тауэрс — большая редкость. Полагаю, только из-за одного этого она заслуживает хорошей работы! — Он взял со стола газетную вырезку и мрачно спросил: — Ты это читала?

Луиза увидела заголовок: «Зачем покупают разорившиеся корпорации?» Она не читала статью, но могла предположить, о чем она.

— Каждый день я все больше узнаю, какой ядовитой гадиной оказался мой сын. Прочти. Тебя стошнит, но определенную пользу ты извлечешь.

Он медленно вышел из комнаты, бросив через плечо:

— Лучше заключи с Марлен договор прежде, чем Чарльз доберется до нее. Полагаю, они всегда были довольно близкими друзьями. Меня больше ничто не удивит.

У нее дрожали руки, что было внешним проявлением глубоко затаенной горечи и боли, а причина крылась в… Чарльзе и… Она не могла даже в мыслях произнести имя сестры. Бегло просмотров несколько первых абзацев статьи, вырезанной из журнала «Форчун», Луиза прочла:

«Почему кому-то приходит в голову покупать безнадежно убыточные компании? Конечно, они дешевы; некоторые разорившиеся корпорации ушли за меньшую цену, чем их предполагаемая ликвидационная стоимость.

Например, возьмем ныне ставшую перспективной компанию «Эстетик», которой всего два года, выкупленную Чарльзом Тауэрсом, сыном Бенедикта Тауэрса, полномочного председателя фармацевтического гиганта «Тауэрс». Молодой Тауэрс заключил выгодную сделку, обязавшись выплатить восемь миллионов долларов, причем из них наличными — один миллион долларов, остальные подлежат выплате в течение десяти лет. Как объясняет Тауэрс в этом интервью, первом после своей удивительной покупки: «Отец помог мне развить чутье на стоящие вещи в раннем возрасте. Из своего опыта работы в «Тауэрс фармацевтикалз» я усвоил, что индивидуальному предпринимателю намного легче быстро принимать решения и реагировать на изменение потребностей рынка, сокращать ненужный штат и игнорировать требования Уолл-стрит относительно постоянного увеличения квартальной прибыли. Все это может способствовать превращению отсталого предприятия в победителя».

В случае «Эстетик» партнер Тауэрса Наташа Малер возлагает надежды на одно средство, а именно «Атласное мыло», на которое приходится 38 процентов всего объема продажи. Вскоре, сказал нам Тауэрс, они планирует расширить выпуск «Атласного мыла» — уже с другим названием и в новой, привлекающей внимание белой глянцевой упаковке — основываясь на уникальных знаниях Наташи Малер в области коррекции кожи. Не всем известно, что Наташа Малер сестра…»

Луиза разорвала вырезку на клочки. Возмездие должно последовать. Но когда? Сколько еще ей придется ждать, пока этот ад кончится?

Было уже далеко за полночь. Перед тем, как она прочла статью, она чувствовала себя обессилевшей, мечтая лечь в постель. А сейчас она знала, что ни за что не заснет. Она взяла лист бумаги кремового оттенка из старинного бювара и начала писать:

«Дорогая мама, твое письмо, которое шло три недели, разрывает мне сердце. Как я уже много раз писала тебе и говорила в тех редких случаях, когда мы имели возможность поговорить по телефону, я чувствую себя виноватой за то, что Наташа бросила тебя, возложив на твои плечи бремя по воспитанию своего ребенка, тогда как ты уже далеко не молода, нездорова и так устала.

До сих пор у меня в голове не укладывается, как Наташа могла превратиться из маленького ангела в самое настоящее исчадие ада. Ее волнуют только деньги и собственное возвеличение. У меня есть все основания порицать ее, но ты знаешь, я стараюсь забыть, как она виновата, отплатив за бесконечную доброту моего мужа ужасными обвинениями против меня, и в своей дерзости она дошла до того, чтобы открыть собственный косметический бизнес (между нами, это просто смешная затея), соблазнив сына моего мужа, уговорив оставить подобающее ему место прямого наследника компании «Тауэрс» и присоединиться к ней. Похоже, ее амбиции не имеют границ. В то время как ты работаешь до изнеможения, я оплакиваю все то, что произошло. Ты ведь знаешь на основании фактов, а не домыслов из писем Наташи, мы изо всех сил стараемся освободить вас с Кристиной. Пожалуйста, не позволяй Кристине бросать уроки английского с другом отца Кузи. Клянусь, что наступит время, когда это ей пригодится…»

Закончив писать письмо матери, Луиза нашла в бюваре открытку с изображением внушительного Тауэрс Билдинга.

«Кристина, в Нью-Йорке сейчас очень поздно, тишина, но я, как всегда, думаю о тебе, — написала она на обратной стороне четкими, мелкими буквами. — Твоя бабушка пишет, что ты очень хорошо себя ведешь, и я горжусь тобой. Когда-нибудь, можешь быть уверена, любящие тебя тетя и дядя найдут способ привезти вас с бабушкой сюда, и мы счастливо заживем все вместе. И никогда не бросим тебя, как это сделала твоя мама».

Она посылала Кристине подобные весточки с тех пор, как девочку разыскали в Брно и вернули в Прагу. И в письмах матери все больше сквозила горечь, и в своих ответах Луиза давала понять, что сама не одобряет поведение Наташи. Ее мать слишком охотно согласилась с тем, что ее бросили, пообещав читать Кристине все, что пишет Луиза, от первой до последней строчки.

Луиза закрыла глаза и откинулась на спинку кресла Бенедикта. Она знала, что Бенедикт, несмотря на свои жалобы, до сих пор ради нее пытается найти возможность вызволить ее мать и Кристину, но «железный занавес» был еще более непроницаемым, чем в период до интервенции 1968 года. Сама она время от времени звонила своему знакомому из Чешского сектора госдепа, Брайану Ласкеру; она встретилась с ним на одном из приемов в госдепартаменте, и тот был польщен ее вниманием. Она попросила его не беспокоить своего мужа, а обращаться непосредственно к ней, если ему когда-нибудь удастся выяснить, что случилось с Петером.

Ее страшило, что Наташа пытается официально объявить Петера мертвым. Прошло восемь лет после бегства Наташи — бегства, которое было встречено с такой радостью, но закончившегося для Луизы столькими несчастьями.

Луиза перечитала письмо к матери, прежде чем положить его вместе с открыткой в конверт. Между нами, это просто смешно. Но бизнес «Наташа Эстетик» никогда не казался ей смешным. До тех пор, пока фирма не разорится с треском и с большим скандалом, мысль о ее существовании была, как бельмо на глазу. Больше всего ей хотелось, чтобы Бенедикт наконец простил бы Чарльза и приветствовал его возвращение в лоно «Тауэрс», но этого не могло произойти, если не убрать Наташу с дороги.

Стояла ранняя весна, но уже было достаточно тепло, и Ян Фейнер завтракал на просторной террасе своего номера, выходившей на Цюрихское озеро. Он всегда останавливался в этом номере, лучшем в его любимом отеле «Долдер Гранд». В свое прошлое посещение он был с женой. Сейчас они развелись, и, вдыхая свежий горный воздух, он еще раз понял, какое это счастье — быть одному.