Джессика Марч - Соблазн Страница 41

– Подожди, – перебила его Стиви, прикладывая рубашку к телу. – А что, если я просто обрежу рукава ножницами? Оставлю их неподшитыми, как подрезанные джинсы. Затем мы снабдим рубашку поясом, по талии или по бедрам, теми вот ткаными армейскими поясами… и гляди, получается мини! Если я надену это на манекен, вместе с колготками цвета хаки, клянусь тебе, что ты сможешь получить по крайней мере по десять баксов за каждый прикид. Мы назовем это новым стилем-шик – «вьет-вог»…

Глаза Патрика внезапно загорелись, когда он прикинул потенциальные доходы от последней идеи Стиви.

– Дитя, да ты просто гений! Давай за работу. Если мы сделаем это специально к Рождеству, то, может, запросим и двадцать баксов, да и сплавим партию еще до конца года. Слушай, – добавил он, – просто чтобы показать тебе свою признательность, я завтра куплю для тебя рефлектор. Нет, завтра День Благодарения. Но к пятнице ты его получишь, честное скаутское.

– Спасибо, Патрик, ты настоящий принц… Теперь ты понимаешь, почему я берегу свою любовь для тебя?

Стиви закрыла магазин уже в девятом часу. Она едва успела сделать половину из партии бракованных рубашек, но больше не могла физически. Плечи болели а в глазах плавали зеленые и коричневые пятна, камуфляжный рисунок въелся ей в мозги. Ей хотелось только поскорей попасть домой. Если удастся нагреть на сушилке пару кастрюль воды, то она могла бы даже помыться…

Когда она вскарабкалась на высокое крыльцо дома, то столкнулась с пожилой полячкой, жившей этажом ниже. Соседка держала сумку, из которой торчали ноги и зад большой индейки.

День Благодарения. Это слово как-то проскользнуло мимо ее сознания, когда Патрик упомянул его. Тогда это означало всего лишь еще одно неудобство, лишний день в ожидании рефлектора. Но теперь, когда она направлялась в свою ледяную комнату, Стиви испытала детскую тоску по теплу и безопасности. Когда она поднималась по лестнице, ее терзали ароматы кушаний, которые кто-то готовил к следующему дню, и она стала воображать, что творится в доме на Тенистой улице. Ирэн вынуждена соблюдать трезвый образ жизни в дни праздников, вспомнилось ей. Вероятно, вечером она будет что-то печь, и сладкие ароматы разнесутся по всему дому. А завтра несколько избранных офицеров с семьями явятся на обед с индейкой…

Нет, все не так, напомнила она себе, когда почувствовала, что ее глаза застилает влага. Никогда там не было счастья и тепла; все было ужасно. Вот почему ты ушла!

И все же тоска не проходила. Она лишь становилась все острей, словно боль от ножа, она не смогла дольше терпеть. Собрав все свои деньги, Стиви побежала вниз к ближайшему киоску, разменяла там горсть четвертаков, затем направилась к телефону и набрала номер, который так и не смогла забыть. Слушая гудки на другом конце, она старалась подобрать слова, которые скажет, если кто-нибудь поднимет трубку.

– Алло? – Это была Ирэн.

Ее мать. И все-таки, отфильтрованный через тысячу болезненных воспоминаний, ее голос был всего лишь голосом чужого человека. Стиви положила трубку. Ирэн не могла сказать ей ничего, что облегчило бы то одиночество, которое Стиви испытывала. Никто и ничто не могли сделать ее снова ребенком. Ни на минуту. Даже в День Благодарения.

Патрик с любопытством поглядел через окно «Бабушкиного чердака» на длинный черный лимузин, который остановился у входа. Типы из центра показывались в районе площади Св. Марка после наступления темноты, в поисках наркотиков, однако их лимузины редко объявлялись на этих улицах при свете дня.

– Эй, Стиви, – крикнул он, – глянь-ка… Похоже, нас почтили королевским визитом!

Стиви присоединилась к Патрику, и они стали глазеть на маленькую свиту, которая появилась из лимузина и разглядывала фасад лавки с некоторой неприязнью, словно это был береговой плацдарм противника, который предстояло брать штурмом. Их было трое, возглавляла их высокая, яркая женщина со сливочно-белой кожей и простым шиньоном темно-золотистого цвета. Ее осанка казалась королевской, а одежды были скроены с изумительной простотой – изумрудно-зеленый костюм из натурального шелка, украшенный золотой брошью с рубином, изображающей дракона. По бокам от нее шли двое молодых людей, похожих на манекены, с безупречными прическами, одетые в идентичные синие итальянские костюмы.

Когда группа вошла внутрь лавки, Патрик двинулся им навстречу, изображая на лице радушие.

Чем могу быть полезным? – Он кивнул Стиви, и она изобразила глубокий поклон, достойный администратора шикарного магазина.

– Покажите нам ваши старые одежды… если у вас есть что-либо из сороковых, – властно сказала женщина.

Все еще радуясь своей шутке, Патрик церемонно махнул рукой в направлении потолка.

– Старые одежды находятся в верхнем отделе. Мисс Найт поможет вам… – Он указал на Стиви.

Стиви послушно проводила группу вверх по ветхим, пыльным ступенькам.

– Наши вещи из сороковых – на этих двух полках, – объяснила она. Ей пришло в голову, что эти необычные покупатели, вероятно, ищут себе костюмы для вечеринки. – Если вы скажете мне точно, что вас интересует, я помогу вам сберечь время.

– Ничего страшного, – пренебрежительно сказала женщина. – Я пойму, что мне нужно, если увижу. – Когда Стиви помедлила, она добавила – Я дам вам знать, если мне понадобится ваша помощь.

Стиви отошла в сторону и занялась приведением в порядок очередной партии товара, не упуская из виду группу, которая начала рыться на полках. Они не походили на магазинных воришек, но в наше время ничего нельзя сказать наверняка. Женщина, которая была, очевидно, главной покупательницей, часто останавливалась на том или другом платье, проверяла ткань, выворачивала наизнанку, чтобы посмотреть покрой и пошив. Вот это да, подумала Стиви; самая высокая цена не превышала здесь двадцати баксов, а эта леди из центра разглядывала это барахло под микроскопом, словно делала покупку в «Саксе» или «Бергдорф Гудмане». Ну, у нее определенно есть глаз, решила Стиви, увидев, как она отложила в сторону некоторые из ее любимых вещей, включая белое, длинное до пола джерси от Джоан Крафтвуд, которое Стиви мечтала взять напрокат на празднование Нового года – если бы у нее было куда пойти.

Внезапно она услышала стук каблуков по лестнице, затем тяжелый стук упавшего тела.

– О, черт побери! – пронзительно крикнул женский голос. – Проклятье всему аду!

Стиви быстро повернулась и посмотрела через перила антресолей – молодая женщина, показавшаяся ей очень похожей на восклицательный знак, распростерлась на лестнице. Ее золотисто-рыжие волосы контрастировали с алебастровой кожей; поразительно черные глаза выглядели словно два пятна, а ярко-коралловые губки были все еще открыты в шоке.