Разведенка с прицепом (СИ) - Дина Ареева Страница 41

— Ты не думай, что я во всем этом участвовал, Ясемин, — предупреждает он. — Для меня было полной неожиданностью предложение отца.

— Я знаю, Атеш, — вздыхаю я, — а вот как вырулить со всего этого, ума не приложу. Ты же понимаешь, что я не соглашусь на брак с вашим отцом?

— Понимаю, — кивает Атеш, — поэтому и пришел. Нам надо все еще раз обсудить.

— Поберегись! — вход в беседку загораживает мощная фигура помощника Ибрагима со стремянкой наперевес. Ворот его рубахи расстегнут на три пуговицы, обнажая загорелый торс.

Что-то если честно мне все это смутно напоминает…

— Брат, ты не мог бы оставить нас одних? — дружелюбно замечает Атеш. — Нам с госпожой Озден надо поговорить.

— Сожалею, Атеш-бей, но я должен собрать алычу, а дерево растет как раз за беседкой, — гнусавым низким голосом отвечает помощник Ибрагима. Этот голос странно контрастирует с его внушительной фигурой. И звучит неестественно…

— Я поговорю с ним, — говорит Атеш и громко зовет: — Ибрагим! Подойди сюда, окажи любезность.

Ибрагим появляется в ту же секунду как джин, выпущенный из бутылки.

— Вы звали меня, господин Дениз?

— Брат Ибрагим, ты зачем заставляешь перетруждаться этого достойного человека? — спрашивает Атеш у садовника. — Разве мы хотим, чтобы люди у нас падали с ног в первый же рабочий день? Он уже собрал три ведра алычи, зачем тебе еще?

— Простите меня, господин, — Ибрагим наклоняет голову и прижимает руки к груди, — но я так долго ждал, когда у меня появится достойный, работящий помощник! Вы сами знаете, как сложно найти сейчас хорошего работника. И теперь у меня есть возможность переделать все дела, что накопились с тех пор, как мы уволили Наима. Помните этого бездельника?

Мы с Атешем буквально тонем в потоке слов, пока Ибрагим разливается соловьем. Младший Дениз сдается первым.

— Пусть собирает, — машет он рукой, — только скажи чтобы нам не мешал.

— Не буду, — буркает под нос помощник, разворачивается вместе со стремянкой. Стремянка лупит под зад Ибрагима, и тот плашмя бухается в траву.

— Ай-яй-яй, простите, Ибрагим-бей, — притворно ахает помощник, бросает стремянку и кидается на помощь своему боссу.

— Чтоб тебе пусто было, шайтан тебя побери, — стонет Ибрагим, поднимаясь с земли и держась за поясницу.

Мы с Атешем едва сдерживаемся, чтобы не расхохотаться, и тут мой взгляд падает на задравшийся рукав помощника садовника.

Татуировка. Я ее точно где-то видела! Только где?

Дамир

Ненавижу алычу. Вот так как есть говорю: не-на-ви-жу!

Думаете, я вечером попал к Ясмине? Если да, то вы плохо знаете Ибрагима.

Он заставил собрать меня четыре ведра алычи. Четыре!

Кто-нибудь пробовал собрать четыре ведра алычи и не упасть замертво? Я только дополз до своей каморки, в которой меня поселили, упал на кровать как мне казалось на минутку и проснулся утром. И не просто так проснулся, меня разбудил Ибрагим.

С каждым часом, проведенным под его руководством, корзина моей признательности тете Фирузе растет в геометрической прогрессии. Этот старый пеликан явно задался целью выжать из меня максимум, и сегодня я таскаю для теплицы удобрения и грунт.

Немного утешает то, что вчера у меня получилось дать ему стремянкой под зад. Проницательный Ибрагим-бей ни на секунду не обманулся моим фальшивым раскаянием. Но на безупречно-вежливое «Простите, уважаемый бей, пусть останется в прошлом» лишь недовольно буркнул «Пусть останется в прошлом». А больше ничего он сказать и не мог.

Сегодня Ибрагим с утра держится за поясницу и морщится. Правильно, потому что держаться за зад неудобно. Но мне некогда следить за его состоянием, я должен как-то подать знак Ясмине, чтобы она не закрывала на ночь окно.

Яська моя, кстати, ведет себя сегодня очень странно. Несколько раз я ловил ее задумчивый взгляд, которым она оценивающе окидывала мою руку.

Запоздало соображаю, что она могла увидеть татуировку. Я набил тату от запястья до локтя уже после того как мы расстались. Под рубашкой ее не видно, но когда я приехал к ним с Тюльпанчиком в отель, там я конечно был без рубашки. Ясмина даже разглядывала мою татуху и делала вид, будто не замечает, что на ней в узор вплетена буква «Я».

Нужно тщательнее ее прятать. Я не уверен, как Яся отреагирует на мое присутствие, а значит не имею права рисковать. Вот когда проберусь в е комнату, тогда пускай узнает. Там мы будем только вдвоем, и она никуда от меня не денется. А здесь слишком много лишних глаз и ушей.

Вот только скрывать чувства и эмоции в присутствии Ясмины и ее малышки получается все сложнее. Голова сама поворачивается в их сторону как флюгер. А когда тюльпанчик Лале упала с качели, я чуть окончательно не спалился.

Первым подлетел к ребенку, на руки схватил. Еле заставил себя ее отдать, хотелось самому успокоить. Но тогда девочка меня точно бы узнала, так что пришлось ее передать подбежавшей Ясе.

Сегодня я тоже устал, но даже сотня мешков с удобрениями не сравнится с алычой, поэтому к вечернему визиту в спальню Ясмины я готов. После ужина ухожу в свою каморку и жду пока весь дом ляжет спать.

Когда наконец в окнах по очереди гаснет свет и дом погружается в сон, выхожу из своего убежища. Обхожу здание, достаю из кустов заранее припрятанную там стремянку и приставляю ее к окну Ясмины.

Стараясь не шуметь, влезаю на самый верх и осторожно стучу в окно.

— Яся! Ясь, открой! Это я, Дамир.

Вслушиваюсь в тишину, выжидаю пару минут и снова стучу.

— Открой, Ясечка.

За окном мелькает силуэт, и я облегченно выдыхаю. Створка окна распахивается, я перемахиваю через подоконник и спрыгиваю на пол. Оглядываюсь по сторонам — я в спальне Ясмины, в этом нет сомнений. Но где она сама?

Из темноты выступает силуэт, вот только на Ясю он совсем не похож. Переплетенные на груди руки, сведенные брови, поджатые губы. Следом появляется еще один, и это тоже далеко не Яся.

— Доброй ночи, Дамир-бей, — в меня вперяется два выжидающих взгляда. — Как работается?

Что ж, из любого неловкого положения надо выходить с достоинством. Даже несмотря на бороду и рубашку, купленную на местном базаре.

— Благодарю, Атеш-бей, мой босс человек редких достоинств, — наклоняю голову в знак приветствия, — работать с ним одно удовольствие.

— Нам очень жаль, господин Батманов, — вмешивается Доган, — но ваш тандем придется расформировать. У меня только один вопрос. Ибрагим с вами в сговоре? Он знал?

Я не имею права подставлять ни Ибрагима, ни Каана, поэтому отрицательно качаю головой. Четыре ведра алычи это не повод оставлять пожилого мужчину