Наталья Нестерова - Укус змеи (сборник) Страница 41

— Да, девочка, — вынуждена была признать Лиза, когда Таня вышла с кухни. — Твой папа ушел от мамы к молоденькой аспирантке. Но ошибочно, он раскаивался!

— Придушу эту аспирантку! Кто она? И при чем здесь пацан, этот голодный недоумок?

— Не смей так об отце говорить! — вернулась Таня. — Девочки, успокойтесь и спокойно меня выслушайте…

Спокойствия после Таниного рассказа не было и в помине.

— Это черт знает что такое, мура и бред! — безапелляционным голосом собственного мужа Коли прохрипела Лиза.

— Папа! Папочка! — бормотала Светланка.

— Еще раз повторяю, — медленно проговорила Таня. — Мишей занимаются врачи, лучшие медицинские силы нашего города. Правда, они бессильны, — вынуждена была признать Таня. — Поэтому везем Мишу в Москву.

Светланка рванула в комнату. Присела на корточки перед Мишей и засыпала его вопросами: когда и где родился, кто родители, какой сейчас год…

Миша отвечал автоматически, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Светка свалилась на пол, воскликнув:

— Ты и правда мой отец! Звездануться!

Миша презрительно хмыкнул:

— Дура!

И тут у него в кармане завибрировала и заиграла веселенькую музыку коробочка, которую он стырил.

Мальчик-папа густо покраснел, полез в карман, вытащил сотовый телефон и протянул Светлане, из другого кармана достал шариковую ручку и, еще более смущаясь, тоже протянул.

— Я на время взял.

— Папочка, никогда бы не поверила, что ты в детстве воровал по мелочи.

Миша воспринял «папочка» как насмешку, мог бы сказать, что подобное случилось с ним впервые. Но не успел оправдаться, в комнату вошли тетя Таня и тетя Лиза.

— Где моя мама? — спросил Миша, которому снова хотелось плакать.

Татьяна и Василий во время телефонного разговора сошлись во мнении, что Мише не следует рассказывать правду, детская психика может не выдержать. Будем внушать мальчику легенду болезни и обещать, что завтра он увидит родителей.

Светланка сидела на полу и таращилась на Мишу. Потом неожиданно стала на четвереньки и, по-собачьи подвывая, поползла в спальню. Татьяна возмутилась и велела дочери прекратить дурацкие игры. Но Светланка не дурачилась, смысл происходящего дошел до нее и вызвал настоящий шок. Любимого, обожаемого, прекрасного, неповторимого папочки больше не существует?

Света рыдала в спальне и требовала, чтобы ей вернули папу. Миша чувствовал, по намекам понял, что каким-то образом связан со Светкиным отцом (которого в жизни не видел), в чем-то виноват перед этими добрыми, но странными людьми. Тетя Лиза причитает над ним, и периодически из ее горла вылетают то хриплый мужской бас, то писклявый детский голосок. Тетя Лиза откашляется, а через секунду опять сбивается, басит или пищит. Тетя Таня утешает дочь в другой комнате. Светка так убивается, что мороз по коже, самому плакать расхотелось. Хотя обычно Миша презрительно относился к девчонкам-плаксам, к Светке он испытывал неожиданную щемящую жалость и непонятную ответственность за ее горе.

Миша встал, пересек комнату и распахнул дверь в спальню. Набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— Светка! Хватит реветь! Ты же не рева-корова!

В проеме стоял мальчик, проговоривший точь-в-точь слова, которыми обычно папа утешал дочь. Светлана захлебнулась на вздохе, Таня застыла, обе уставились на ребенка, со страхом ожидая продолжения. Михаил обычно продолжал: «Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин! Съем твой блин!» — и целовал дочь в нос, потом в щечки…

— Ты… это… вырастешь? — нарушила тягостное молчание Света.

— Конечно, — пожал плечами в ответ на глупый вопрос Миша.

Приехал Василий, Татьяна познакомила его с дочерью и с Лизой. Светланка уже не рыдала, только часто икала. Узнав, что Василий Иванович доктор, Светланка потащила его на кухню. Нервно трясясь, икая через слово, потребовала честного ответа:

— Моего папу вылечат?

Время поджимало, они опаздывали в аэропорт, но Василий неторопливо, спокойно и уверенно ответил:

— Обязательно вылечим!

— Обещаете?

— Клянусь.

— А как скоро папа из этого мальчика вырастет?

— Точные сроки сейчас назвать трудно, но, думаю, период будет не длиннее, чем первичный. Взросление со всех точек зрения естественный процесс, в отличие от обратного развития.

— Я еду с вами в Москву.

— Очень хорошо. Собирайтесь.

Василий не только не был уверен в благополучном исходе болезни Кутузова — сильно сомневался, что удастся достигнуть минимального терапевтического эффекта. И в то же время, обманывая Светланку, угрызений совести не испытывал. Просто говорил девушке то, что она хотела услышать, что ей необходимо было услышать, чтобы продолжить жить и подготовиться к потере. Василий не разделял принятого на Западе и популярного ныне у нас мнения, что умирающий пациент должен знать всю правду о своем состоянии. Василий никогда не пришел бы к обреченному человеку и не сказал: «Иван Иванович! Дни ваши сочтены. Поэтому вам лучше навести порядок в земных делах, отдать распоряжение, составить завещание, проститься с близкими». Отход в мир иной — это не переезд в соседний город. Умирающий никому ничего не должен, а ему должны — хотя бы не отравлять последние мгновения.

В Москву летели бригадой. Кладов, Шереметьев, Татьяна, Светланка и Миша (с билетом, купленным по свидетельству о рождении шереметьевского сына). Светланка мирно уснула, наплакавшись и наговорившись с Василием Ивановичем, который мог успокоить любого. И Миша спал, свернувшись калачиком на Таниных коленях. Опасаясь страшных превращений, Василий хотел забрать мальчика, но Таня не отдала. К счастью, больших отскоков во времени не произошло. Миша очнулся в столице, будучи всего на полгода моложе.

Лиза дала слово никому не рассказывать о чудном заболевании Миши Кутузова. Да и кто бы поверил! Слово Лиза сдержала.

Глава 20

Конец истории

Конец истории не затянулся. Академик, к которому Кладов и Шереметьев пробились с невероятным трудом, выслушал их без интереса. Провинциальные доктора несли ахинею, поддались идее очередного чуда. Академик, чинный, лакированный, благообразный и давно отошедший от науки (та же Мамка, но высокого полета), собирался на телевидение — его пригласили на популярное ток-шоу. Тема — старение и как его задержать. Академик держал речь, на Кладове и Шереметьеве репетировал свое выступление.

Василий и Семен удостоились рассуждений о том, что природой запрограммирован процесс старения, выбраковывания особей, потерявших фертильную способность, и мериться силами с природой необходимо очень осторожно. Человечество не раз праздновало победу над старостью, но победа неизбежно оказывалась пирровой. Ни операции по пересадке семенной ткани (те самые, на которые намекал Булгаков в «Собачьем сердце») в начале прошлого века, ни чудо-эликсиры, ни увлечение каким-нибудь из элементов таблицы Менделеева, будь то серебро или селен, — ничто не способно подарить человечеству заветное средство Макропулоса. И модное ныне увлечение стволовыми клетками крайне опасно, японские ученые уже получили доказательства того, что стволовые клетки могут вызывать онкологические процессы.