Кирсти Моусли - Разные полюса (ЛП) Страница 42

В любом случае, не так. Было бы легко просто отдать ему свое тело, потому что Бог знает, я хотела его, но не так, не только потому, что он требовал этого.

Он фыркнул, снова шагнув ближе ко мне и прижался своим крепким телом к моему.

– Это помогло бы, если бы я предложил оплату? Сколько ты хочешь? И сколько теперь будет в твоей спальне? – он отстреливался.

Его ехидные слова почувствовались, подобно удару в живот. Мои глаза наполнились слезами, когда мой подбородок задрожал. Я чувствовала себя такой грязной и использованной. Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько низко. Я не могла говорить. С помощью одного маленького предложения он только что показал мне, как мало он думал обо мне, и точно, насколько мало заботился. Своимисловами он разорвал мое сердце и разбил его на миллион кусочков.

Почти мгновенно он нахмурился, отводя глаза, как будто жалея о том, что сказал.

– Я не имел в виду это. Я не должен был... – он отступил назад, запуская руку в свои волосы, когда сердито посмотрел на дешевый ковер в спальне. Мои плечи опустились, когда последняя капля своей уверенности, самоуважения и веры в себя вылетели в окно. Я повернула свое лицо от него, когда немые слезы скатились по моим щекам.

– Слушай, я даже не знаю, зачем я это сказал. Я злюсь, оно просто выскользнуло.

Внутри, я ощутила пустоту. Все, как я сильно старалась, когда мне было шестнадцать, мне пришлось не сладко, через то, как тяжело я работала, чтобы начать представлять что-то из себя, поступить в университет, быть мамой – сейчас это стало ничем, ведь я была дешевой, грязной шлюхой. Человек, которого я любила, только что ясно дал это понять.

Я отмахнулась от него и направилась к кровати, где мои вещи были уже наполовину упакованы, на ходу застегивая свои джинсы.

– Ты все еще заставляешь нас переехать к себе? – спросила я, стараясь не отображать любые эмоций в своем голосе, когда я заговорила.

– Да, – оскорбился он.

Я кивнула и бросила оставшуюся одежду и вещи в мешки для мусора, и затем, подобрала их, повернувшись, чтобы выйти из комнаты. Я крепко удерживала глаза на двери, я отказывалась даже мельком взглянуть на него. Когда я приблизилась к нему, он взял из моих рук пакеты.

– Эмма? – позвал он, явно стараясь привлечь мое внимание.

Я просто шла, даже не могла заставить себя поговорить с ним. Я пыталась ненавидеть его за то, что он заставлял меня чувствовать себя таким образом, но я не могла. Вместо этого я ненавидела себя, потому что все, что я чувствовала внутри, было моей виной, не его. Мои родители были правы насчет меня, во всем; я была дешевой, грязной девчонкой, у которой внутри сидел дьявол. Может, надо было просто присоединиться к этому сборищу, когда они предоставляли мне шанс. Может быть, тогда я бы смогла спасти свою душу.

Я не говорила с ним, когда подобрала свои ключи и мобильный телефон с прикроватной тумбочки.

– Ты теперь меня игнорируешь? – скептически спросил он, когда я молча стояла у парадной двери. – Одна неправильная вещь, которую я сказал в момент гнева, и я получаю молчанку?

Я стиснула зубы.

– Я не игнорирую тебя, я просто прямо сейчас ничего не могу тебе сказать.

Он застонал от досады.

– Я тот, кто должен быть чертовски зол! Ты та, кто держала меня в неведении относительно моей дочери, но ты злишься на меня? – в раздражении он покачал головой.

Очевидно, он понятия не имел, как сильно ранили меня его противные, ехидные комментарии по поводу оплаты за секс.

– Я сожалею, ладно? Я не имел в виду то, что сказал. Это просто вырвалось!

Я пожала плечами, пытаясь воспользоваться непринужденным обращением.

– Не извиняйся. Ты думаешь, что я грязная шлюха, которая продает себя за деньги, и ты прав, так и есть.

Технически, что он сказал, было правдой; он все время платил мне за секс, так что, своего рода это делало из меня проститутку. Неважно, что я никогда не видела его таким, я видела любовную близость, через что я использовала деньги, как если бы это были детские алименты. Технически, я была простой проституткой.

Его губы приоткрылись, когда брови в шоке приподнялись.

– Я так не думаю.

Я горестно вздохнула.

– Это не имеет значения, что ты в действительности думаешь, так или нет. Ты заставляешь меня переехать и жениться на тебе, или ты заберешь от меня дочь. Неважно, что ты обо мне думаешь. Мне нужно только, чтобы Саша была счастлива, а мне нужно быть с ней. Так что, если это означает жить с кем-то,кто заставляет меня чувствовать себя дешевой и используемой, то так тому и быть.

Я распахнула дверь и зашагала вниз по бетонной, покрытой граффити лестнице, не дожидаясь его. Он молчал, когда поплелся за мной, закрывая дверь в мою квартиру, прежде чем следовать вниз, в сырое фойе.

Когда я потянула за ручку главной двери, ведущей наружу, его руки сомкнулись на моих, останавливая.

– Подожди, – раздраженно сказал он. Я не беспокоилась ине взглянула на него, когда он говорил. Меня действительно не волновало, что он собирался сказать, потому что в тот момент я не могла заставить себя о чем-то думать.

– Репортеры, наверное, всееще снаружи. Они окружат нас толпой, как только мы выйдем из здания. Моя машина на правой стороне, примерно через четыре места. Просто садись в машину и игнорируй все, что они будут спрашивать, – поручил он.

В знак благодарности я кивнула, держа глаза, прочно сфокусированными на двери, отказываясь даже взглянуть в его сторону.

– Хорошо.

Я вытащила свою руку из его и поймала ручку двери, открывая ее, и вышла. Как только я переступила порог здания, репортеры затолпились вокруг меня, делая фотографии и выкрикивая вопросы. Я подняла свой подбородок, надела фальшивую улыбку и гордо прошествовала в сторону блестящего, серебристого автомобиля Карсона, припаркованный именно там, где он сказал. Секундой спустя, позади меня хлопнула дверь, и тогда репортеры начали выкрикивать ему вопросы тоже. Он отвечал на все "без комментариев", когда он чуть ли не бежал, чтобы поймать меня.

Когда его рука скользнула вокруг моей талии, я не оттолкнула его перед камерами. Если бы мне пришлось вести себя, как послушная женушка, чтобы я могла присутствовать в жизни моей дочери, то я это сделаю.

Когда мы приблизились к его машине, он открыл мне дверь, и я подождала, когда он поставит в багажник два мусорных мешка с ценной собственностью и направится к водительской стороне. Когда мы выехали со стоянки, я удобнее села на сиденье и смотрела в окно, наблюдая, как он увозит меня прочь от единственного места, которое я действительно называла домом. Честно говоря, он не был большим, но был для меня домом. Первое и единственное место, где я была счастлива.