Темная история в третьем роддоме (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" Страница 42

Таня даже изобразила в воздухе, как именно она отсалютует воображаемому собеседнику, и «разбудила» телефон. В котором было сообщение от Стаса.

«Привет! Давай куда-нибудь сходим».

Если бы Таня не сидела, она бы села. Она еще раз посмотрела в телефон. Нет, не причудилось. Да, это было сообщение не с незнакомого номера, в котором можно было бы заподозрить резвого Алексея Витальевича.

«Не знаю, куда теперь ходит в молодежь. В кино? Кафе? Ресторан?»

Впервые за всё время переписки Татьяна не знала, что ответить. Поэтому просто написала: «Нет».

«Почему?» — прилетел ответ от Дежнева.

Потому что ты, краснобай задушевный, в мое отсутствие целуешься с кем попало? Не пойдет. Слишком лично. Опять же, ненормативная лексика присутствует, если написать, как есть. Потому что тебе до меня настоящей нет никакого дела? Правда, но уж больно горькая. Это ты с Алексеем Витальевичем опытом обменялся? Тут прямо подписано: «ТАНЯ ЗУЕВА». Капслоком. Потому что всегда. Очень конструктивный ответ. В стиле «женсовета» отделения патологии роддома номер три.

Почему?

«Потому что я не хочу с тобой никуда идти», — написала она.

Даже в кабинет УЗИ. Просто отдай мне мои трусы и повязку. Трусы, ладно, можешь оставить себе. А повязку отдай.

«У тебя кто-то появился?» — спросил в ответ Дежнев.

Тебе, тебе, блин, какая разница, появился у меня кто-то или нет? Я же не спрашиваю, с кем ты развлекался, пока меня не было. Таня вздохнула и набрала: «Нет».

Она думала, надеялась, что появился. Но ошиблась. Никого у нее нет.

«Ты меня стесняешься?»

И после этого женщин обвиняют в отсутствии логики! Этот мужчина в начале их переписки утверждал, что все женщины в округе уровнем IQ не превышают табуретку. Главное, вопрос-то какой своевременный. После всего, что у них было в темной-претемной комнате.

«Почему я должна тебя стесняться?» — поинтересовалась Татьяна.

«Тогда почему «нет»?» — было написано в очередном сообщении от Стаса.

«А зачем?» — спросила Таня.

«Чтобы поговорить», — очень разумно, прямо рационально ответил Дежнев. Конечно, теперь можно и поговорить. Теперь-то у него есть, с кем занять кабинет УЗИ, и она уже ни к чему.

«А зачем?» — вновь полюбопытствовала Таня.

«А что, я пригоден только для того, чтобы сношаться?»

Почему-то больше всего Таню покоробило именно это слово: «сношаться». Вот как, оказывается, называлось то, чем они занимались.

«Не знаю. Лично я с вами, Станислав Борисович, «сношаться» не собираюсь».

«Знаешь, может, уже хватит этих игр? Я сыт ими по самое горло», — сообщил Дежнев.

«Я не играю», — взмутилась Таня.

«Просто пытаешься мною манипулировать», — обвинил ее Станислав Борисович.

«Я?!»

Да как ему такое в голову могло прийти?! Это как нужно было всё вывернуть, чтобы прийти к такому выводу?

«Знаете, Станислав Борисович», — набивала она дрожащими от негодования пальцами. — «Мне кажется, на этом можно и закончить. Всё самое важное и нужное мы уже друг другу сказали. Пожалуйста, оставьте мою маску для сна в ящике стола. Заранее благодарна. Ваша несостоявшаяся Фея».

Таня отправила сообщение и вынула сим-карту из телефона. Взяла из органайзера заведующего ножницы и разрезала ее надвое. Половинки полетели в его мусорное ведро. Вот и всё. Теперь действительно всё.

Она дошла до туалета, выдерживая осанку. И только там разревелась.

Глава 47

«Как скажете», — написал в ответ Стас. Вообще-то, он был человеком уравновешенным. Стрессоустойчивым, как нынче пишут в резюме. Но сейчас у него было желание со всего размаха засандалить телефоном в чертову Пипетку. Или хотя бы в стену. И даже на какую-то долю секунды он смог понять козла, мужа овцы. Ведь Дежневу мозг вынесли всего один раз. Правда, весь сразу. А тому — девять месяцев маленькой ложечкой. Правда, настолько жестоко повести себя с женщиной Стас всё равно бы не смог. Хотя очень, очень хотелось.

Сколько праведного гнева было в этом «Я?!». А что, он, что ли?

Стас вновь сдержал позыв расхреначить сотовый. Чтобы хоть кто-то ответил за ту боль, которую он сейчас испытывал. Хотя бы «что-то». Хорошо, что рядом не крутился Алексей «Ар-р-р» Витальевич. Сейчас Стас бы ему глотку перегрыз к чертям собачьим! Ну, ладно, членовредительством он бы не стал заниматься (хотя некоторые члены тут совершенно точно лишние). Но опустить человека до уровня грунта можно и без нанесения ему тяжких телесных повреждений.

Он поднялся с лестничной клетки на этаж.

«Я не играю». Конечно, не играет. У нее всё на полном серьезе. Мозг отключается, низводя Стаса до уровня того самого одноклеточного, о котором Дежнев не так давно столь неуважительно отзывался. Пробуждая в нем инстинкты первобытного дикаря.

Стас убрал сотовый в карман от греха подальше. Спешившая к нему старшая медсестра заторомозила на полпути, резко свернув в ближайшую палату. Постовая сестра натянула двумя руками медицинский колпак поглубже, будто это была каска, и ее это спасет. Не спасло бы, если бы из-за угла не появилась тонкая фигурка Татьяны Зуевой. Рифму Стас решил не озвучивать даже про себя, чтобы создать хотя в душе видимость интеллигентного человека. Голубая защитная повязка скрывала ее лицо. Над ней начинались очки, прятавшиеся за челкой, выглядывавшей, в свою очередь, из-под шапочки. Дежневу до зубовного скрежета хотелось взглянуть в эти бесстыжие глаза. Но Пипетка смотрела в пол.

— Татьяна Егоровна, — окликнул ее Стас.

Таня подняла взгляд, и черные иглы зрачков пробили брешь в защите Дежнева.

— Почему вы шляетесь без дела? — рыкнул заведующий. — Где ваша наставница?

— В туалет пописать я могу сходить без наставницы? — ответила бессмертная (видимо), растаптывая авторитет руководства в глазах младшего медперсонала.

— В туалет пописать можете, — щедро разрешил Стас.

Пипетка пожала плечами и двинулась дальше, мимо него.

— Ординаторская в противоположной стороне, — напомнил заведующий.

— Так мне в ординаторскую или к наставнице? — саркастично поинтересовалась ординаторка, расстреливая Дежнева ядовитыми стрелами взгляда.

К черту. Идите к черту, Татьяна Егоровна.

— К Фриде Марковне. Займитесь, наконец, чем-то полезным!

— Хорошо, Станислав Борисович, — тоном послушной гюльчитай произнесла пипетка, вновь опустив взгляд, и Стас, — о, ужас! — ощутил шевеление в штанах.