Колючая земляника - Екатерина Котлярова Страница 42

Я всё же смогла взгляд от Гера оторвать, вынырнуть из омута карих глаз.

— А я безумна счастлива за тебя с Асом. Вы невероятно прекрасны.

Ляля тут же смутилась. Нежная кожа её щёк покрылась румянцем.

— Знаешь, если бы не ты, нас бы не было, — тихо сказала Ляля. — Он бы так и не узнал про меня. Даже если бы узнал, я бы точно струсила, солгала бы, натворила глупостей. Ты маленький лучик солнышка, Лиль. Все, кого ты касаешься своим теплом, становятся счастливыми. Я, Ас, Софочка, Герасим. Не плач, — Ляля осторожно собрала слёзы с моих щёк, стараясь не испортить макияж. — Я просто хочу сказать, что без тебя не представляю своей жизни. Ты мой самый лучший друг. Даже больше. Словами нельзя передать моих чувств к тебе. Ты стала мне ближе, чем моя семья. И сделала больше. И я просто петь от счастья готова, видя, как ты сияешь. Зная, как долго ты этого ждала. И видя, как смотрит на тебя Герасим. Я люблю тебя, Лилечка. Всей душой и всем сердцем.

Ляля уже сама расплакалась. Я подалась вперёд и крепко обняла её.

— Чего красавицы плачут? — Ас появился из ниоткуда. Положил тут же руку на талию Ляли.

— Немного сантиментов, — улыбнулась другу.

— Поздравляю ещё раз.

— Спасибо, — кивнула Асу. — Пойду, пока муж меня не потерял. А ты, Ас, держи свою Ласточку крепче.

— Держу, — парень с безграничной нежностью посмотрел на макушку плачущей подруги.

Я оставила их за спиной и пошла в туалетную комнату, чтобы подправить макияж. Успела только щёки промокнуть, как дверь открылась. Увидела в отражении широкоплечую фигуру мужа. Мужа! С ума можно сойти. Гер замком щёлкнул и шагнул ближе.

— Невероятная просто. В этом платье, — забормотал в затылок, рыками скользя под невесомой юбкой. — Ещё чулочки эти. Малышка… — хрипло, прикусывая нежное местечко сзади на шее. — Я не могу… Хочу…

— Герочка, — задрожала тут же, отозвалась на ласку. Но всё же смогла развернуться к нему и убрать жадные руки из-под юбки. С огромным трудом. — Вечером. Сегодня Софочка будет у родителей.

Гер жадным, почерневшим взглядом смотрел на мои губы. Я больше ничего сказать не успела, как он поцеловал меня. Жадно. Но так нежно.

— Моя. Совсем моя. Назарова Лилия. Мой цветочек.

*****

Несколько месяцев спустя

— Просто поразительно, — врач сидел за столом и смотрел на результаты МРТ. — Я такое в своей практике видел дважды. Чтобы так быстро…

— Всё хорошо? — не вытерпела я, нервно заламывая пальцы.

— Не просто хорошо, Лилия! Это… феноменально! Это просто чудо! Невозможно объяснить… Большая часть новообразований исчезла. Те, что остались, уже мертвы. Я соберу консилиум, и мы назначим грамотное лечение. Но… Это чудо! — руками всплеснул мужчина. — Я поздравляю вас!

Я подпрыгнула на стуле, сияя от счастья. Врач ещё что-то говорил Геру, а я уже не слушала. Я просто любовалась своим мужем. Своим защитником. Своим самым любимым человеком. Он почти здоров. Я уверена, что он полностью выздоровеет. Даже нет сомнений.

— Кажется, я понимаю, почему вы так быстро оправились, — уловила я тихий смешок. — С такой женой и президентом стать можно.

Когда мы уже вышли из онкологической больницы и стояли на остановке в ожидании автобуса, Герасим, прижавшись губами к моему лбу, тихо сказал:

— Ты меня вылечила, маленькая. Твоя любовь. Рак — это психосоматическое заболевание. Когда заболел, много информации изучал. Понять не мог, почему я, спортивный человек, не пьющий и не курящий заболел. И как-то слушал одного врача. Он многих вылечил. Он тогда сказал, что раком чаще всего болеют те, кто сильно обижен и обиду отпустить не может, — Гер замолчал на некоторое время. — Я слишком сильно зол был на родителей, которые меня бросили в двенадцать лет. Мальчишкой я понять не мог, почему меня оставили жить у бабушки, а брата забрали заграницу. Почему со мной разорвали все связи, будто я для них не существовал. Это грызло меня всю жизнь. Я чувствовал себя брошенным щенком, которого лишили тепла и любви. Таким я и был, — горячее дыхание лоб опаляет, а мне мерещится, что все внутренности. — Я сдыхал без любви. И лелеял внутри себя обиду. Даже тебя отталкивал, будто боялся вновь оказаться брошенным… — я задрала голову и заглянула в его глаза. — Ты стала моим лекарством. Моей панацеей. Без тебя я бы загнулся.

И я знаю прекрасно, что Гер не лжёт. Я не нахожу, что ему сказать. Только целую его подбородок. А после тихо говорю:

— Поехали домой, родной. Нас ждёт наша дочь.

Конец