Доверься мне - Кристен Каллихан Страница 42

Стерн качает головой, ее голос смягчается.

— Ты же помнишь мои слова о том, что хламидиоз не передается через поцелуи. Джакс, антибиотики выполнили свою работу. Мы тебя проверили. Ты чист. Так что если между вами не было сексуального контакта путем оральных…

— Нет. Только тот поцелуй. — Я провожу холодной рукой по лицу. — Я волновался… у нее болит горло.

Доктор касается моей руки.

— Это может быть вызвано рядом причин. Если она хочет, я ее проверю. — Выражение лица Стерн становится серьезным. — Но на проверку мне понадобится ее разрешение, Джакс. И между нами, если ты в отношениях с этой женщиной, я расскажу ей о случившемся.

На мои плечи и в желудок опускается тяжесть.

— Мне стоило рассказать с самого начала. Просто… — Пожимаю напряженными плечами. Такое ощущение, что по коже ползают муравьи. — Слушай, а ты можешь предложить ей сдать анализы?

Доктор по-дружески пожимает мне руку.

— Позволь осмотреть ее. Высокая температура, сыпь и боль в горле могут указывать на стрептококк.

Подавляя вздох, веду ее наверх. И тут же забываю о собственных тревогах, когда вижу Стеллу, свернувшуюся калачиком на кровати, выглядящую слабой, жалкой и страдающей. Поспешно подхватываю ее и сажаю к себе на колени, крепко прижимая к груди.

— Стелла-Кнопка, здесь доктор. Она поможет тебе.

Стелла прижимается ко мне щекой.

— Ладно.

Она дрожит, и я целую ее в висок перед тем, как посмотреть на Стерн.

— Исправь ее, док. Сделай это быстро.

Стерн явно озадаченно улыбается.

— Она не сломана, Джакс. Просто заболела.

Может, это и правда, но пока Стелле больно, мне все кажется неправильным.

СТЕЛЛА

Есть болезнь, а есть пребывание в аду. Последнее — мой случай. Иисус плакал, а я хочу умолять о наркотиках. Просто вырубите меня и разбудите, когда станет лучше.

Мой разум дрейфует, боль накатывает и отступает, горю и слышу странные звуки. Я знаю, что со мной Джон. Чувствую твердую силу его тела рядом со своей мягкой, горячей массой. Слышу его голос: его великолепный, гладкий как янтарный мед, голос, приказывающий меня пить, просящий поднять руки, когда Джон натягивает чистую, прохладную футболку на мое истерзанное тело, уверяющий, что я скоро поправлюсь.

Ха. Ложь. Боль в горле ощущается как битое стекло и медленно движущаяся лава.

Я все равно льну к нему. Он — единственный островок безопасности и комфорта в полном боли мире.

Потом приезжает доктор. Я даже не знала, что врачи выезжают на дом. Она говорит, что является персональным медиком группы. Часть меня хочет рассмеяться: еще бы, у Джакса Блэквуда в полном распоряжении доктор. Но мне слишком больно, и я слишком слаба, чтобы делать что-то еще, кроме как отвечать на вопросы тихим хрипом, который едва ли звучит как нормальные слова.

Пока врач меня осматривает, говорит что-то важное. Просто мне все равно. Я сделаю все, что она хочет, лишь бы избавиться от боли и жара. Она берет мазок из горла и уходит. Джон возвращается, заливая жидкость в мое горящее горло.

После этого все как в тумане. Я знаю, что он здесь. Он ложится рядом, успокаивающе скользя руками по моим влажным волосам. Это слишком хорошо, и я придвигаюсь ближе. По сравнению с моим пламенем он холоден. Обнимая, Джон притягивает меня к своей груди. Головой нахожу изгиб там, где его плечо встречается с рукой. Идеальное место для отдыха, и я со вздохом расслабляюсь.

Не знаю, как долго мы так лежим. Просто понимаю, что проходит какое-то время. Он дает мне антибиотики, которые прописала доктор, помогает сходить в туалет, когда я в этом нуждаюсь. Помогает вернуться в постель, когда заканчиваю. Мы всегда оказываемся в одном и том же положении. Его пальцы запутаны в моих волосах, моя рука под его рубашкой, чтобы касаться гладкой, прохладной кожи.

Любое чувство неловкости сгорает вместе с лихорадкой. Мир сужается до боли и попыток убежать от нее. Стараюсь переключаться на Джона. Он заботится обо мне. Температура достигает пика посреди ночи, и он рядом: вытирает мои руки холодной тряпкой, которая обжигает кожу.

— Тихо, — шепчет он в темноте. — Мы охладим тебя, Кнопка. Расслабься.

Этот голос — мягкий и нежный — успокаивает, заставляет делать то, что от меня хотят. Я концентрируюсь на нем всю ночь и все утро.

Не знаю, почему он не уходит, но спросить боюсь. Вдруг подкину ему идею. Поэтому причина не важна, лишь бы он задержался. И он задерживается, понятия не имея, что это значит для меня. С тех пор, как умерла мама, за мной никто так не ухаживал. В глубине души я хочу, чтобы он покинул меня. Нельзя привязываться к этому мужчине. Потому что никто не остается навсегда, и потеря ощущается слишком больно.

Но я не говорю ни слова. Прижимаюсь, как слабая женщина, коей и являюсь.

В какой-то момент на следующий день он побуждает меня съесть немного супа. Я, как плохой пациент, отталкиваю его руку с рычанием каждый раз, когда чертова ложка оказывается перед лицом.

— Если ты прольешь суп, — говорит он мне с улыбкой в глазах, — нам придется отвести тебя в душ.

Я смотрю на него с зажатой между губами ложкой, а потом откидываюсь на подушки.

— Вообще-то мне нужно в душ. Чувствую себя паршиво.

Джон отставляет суп, от которого я уворачиваюсь последние полчаса.

— Тогда давай искупаем тебя.

— Я сама, рокер.

Он стреляет в меня упрекающим взглядом.

— Сегодня у меня уже был с десяток возможностей посмотреть на тебя голую. — Джон встает и протягивает руку. — Поверь, я в этом не заинтересован.

Я смотрю на него.

— Почему? Что не так с моим телом?

Он усмехается.

— Ты сейчас серьезно? Стелла-Кнопка, у тебя чертовски красивое тело. — Горящими глазами он осматривает меня сверху до низу. — В любое время и в любом месте, где бы тебе ни захотелось раздеться для меня, я появлюсь. На блюдечке с гребаной голубой каемочкой. Но не когда ты больна. Мы разденемся, когда ты будешь здорова и захочешь этого. Будешь этого жаждать.

Боже, как он смотрит на меня. Как будто в подробностях представляет себе это. Словно одурманен идеей. Хотя опять же, я ведь тоже ею одержима. Прямо сейчас я не знаю, что сильнее влияет на меня: жар или он. Может, и то, и другое.

— Мы не разденемся.

Я бы хотела, чтобы это прозвучало более уверенно.

Изгибая уголки губ, ему не удается скрыть веселую улыбку в глазах.

— Не сегодня. — Он хватает меня за руку и тащит вверх. — И все же я