Барбара Виктор - Мозаика судеб Страница 43

– А как насчет мужчин? – спросила Габриэла.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, теперь, когда мы повзрослели, мы, надеюсь, научились в них разбираться. Так к какому же типу относился Пит?

Адриена нахмурилась:

– Я понимаю, вы смеетесь надо мной, но лучше не надо этого делать. Ко мне не стоит обращаться за консультацией по этому вопросу.

– Ко мне тоже, – рассеянно ответила Габриэла.

– Это не так. Вы встретились, когда оба были очень молоды.

– Я до сих пор убегаю от милых, честных, верных мужчин, потому что не могу забыть красивого и сексуально привлекательного Пита, который прекрасно обходился без перечисленных достоинств.

– Может быть, потому что не существует такого идеала – красивый, милый, верный, сексуальный?

Теперь Габриэла нахмурилась:

– Я в этом не уверена, хотя, может быть, и заблуждаюсь.

Опять наступила тишина. Габриэла думала о Нике, о Пите, об отношениях Адриены и Пита.

– Вы собирались пожениться? – спросила она.

– Вначале я верила, что он на это решится, потому что устанет от случайных связей и ему надоест врать мне. – Она взглянула на Габриэлу. – Иногда нам было очень хорошо; так мирно и спокойно становилось на душе, что я надеялась, что Пит не захочет потерять меня. – Адриена откинулась на спинку стула, чуть расслабилась. – Но вскоре я поняла, что мужчины женятся не ради покоя и мира в душе – их, собственно, это не очень-то волнует. Они женятся скорее по необходимости – в юности сгорая от страсти, припертые к стене обстоятельствами; постарше – ради денег…

– Обо всех мужчинах я судить не берусь, у меня был только один муж, но, что касается Пита, он был совершенно непредсказуем.

– Что и делало его таким обаятельным, – добавила Адриена. – Правда, лишь до той поры, пока не возникнет угроза для счастья в совместной жизни. Но в профессиональном смысле он был совершенно другим. Как будто в нем уживались два разных человека.

– Вы долго с ним работали?

– Нет. Мы стали вести совместные дела сразу после вашего развода. Я поздно получила юридическое образование, просто в один прекрасный день решила стать адвокатом.

– А чем вы занимались до этого?

– Работала консультантом – этакая толстая, несчастная консультантша, которая помогает другим найти свое счастье. – Она улыбнулась. – Потом пришла пора и я решила изменить свою жизнь – занялась бегом, сбросила пятьдесят шесть фунтов, однажды приняла участие в Большом яблочном марафоне и даже с первой попытки сдала экзамены и вступила в члены коллегии адвокатов. Один из моих профессоров предложил мне поискать работу в конторе окружного прокурора в Минеоле. – Она как-то сникла. – Там я и познакомилась с Питом. – Адриена слегка покраснела. – И влюбилась в него с первого взгляда.

Габриэла кивнула – образ Пита, энергичного, обаятельного, приветливого, встал перед глазами.

– Вы были замужем?

– Нет.

– И детей нет?

– Нет. Я предпринимала столько попыток, но безуспешно.

– Когда-нибудь вам повезет, вы такая упорная, – сказала Габриэла.

– Надеюсь, – тихо, с горечью произнесла Адриена, – но вы-то испытали то, что не каждой из женщин дается.

– У меня было много хорошего в жизни, но я испытала и много боли. И то, и другое я храню в памяти.

– А на мою долю достались старые сезонки на метро и кипа неиспользованных судебных повесток.

– Послушайте, – сказала Габриэла мягко и коснулась руки Адриены, – вы знаете то, чего не знаю я. Два последних года вы были с моей девочкой. Вы в курсе того, что случилось с нею за эти два года…

– По правде говоря, мне приятно сознавать, что мы с Диной стали друзьями, – согласилась Адриена, подняв глаза. – В последнее время я вспоминаю Пита с радостью. Странно, – продолжила она, – но при всей непредсказуемости своего поведения Пит был очень душевным и щедрым. – Адриена слегка покраснела и, возможно, не осознавая, что своими словами ранит Габриэлу, добавила: – Как любовник он был просто превосходен.

Хотя Габриэле поведение Пита в постели было знакомо от начала и до конца, известны были и приемы, которыми он пользовался, чтобы завлечь женщину туда, воспоминания, нахлынувшие на нее, заставили сердце гулко забиться в груди. «Превосходен!» Пит все делал превосходно – играл в теннис, занимался любовью, выступал в суде. Какую же пошлость сказала Адриена, неужели она не могла найти других слов, ведь речь идет об умершем человеке и бывшем муже Габриэлы. Как она могла допустить такую бестактность! Пит давно стал ей чужим человеком, но смерть переворачивает психологию людей, и Габриэле вдруг неожиданно захотелось бороться за свое законное место, которое она занимала когда-то в его жизни.

Адриена, занятая своими мыслями, не обратила внимания на смятение Габриэлы.

– Конечно, я была очень наивна, когда верила, что он по-настоящему любит меня и в конце концов сделает предложение, но так было. – Она положила руки на стол. – Я цеплялась за эту ложную надежду, вместо того чтобы попытаться найти кого-нибудь другого. Теперь-то я понимаю, что он вел себя недостойно, но я любила его и обманывала себя в тщетной надежде, что он скоро поймет, что без меня ему плохо, и что он хочет того же, что и я.

– А чего вы хотели? – мягко спросила Габриэла, тронутая наивностью этой женщины и тем горем, которое они могли разделить вместе. – Вы надеялись создать дом, семью, иметь все, что не получилось у меня. Неужели вы думали, что с Питом это получится?

– Надеялась, – тихо сказала Адриена, потом спросила: – Вы уже догадываетесь, почему Дина оставила вас?

– Нет, даже ума не приложу, – сказала Габриэла и с некоторым подозрением взглянула на соседку, но решила продолжить разговор на эту тему: – Вы считаете, что мы можем помириться? Я никогда не верила до конца, что она окончательно порвала со мной. Мы были так близки.

– Может быть, даже слишком близки.

– Я не понимаю, как это мать может быть слишком близкой своему собственному ребенку.

– Я говорю о том, что часто близость ребенка к матери может принести вред.

Габриэла даже опешила:

– Если вы думаете, что я мешала ей познать взрослую жизнь, то это не так.

– Дети видят мир в ином свете, чем взрослые, – мягко сказала Адриена. – Особенно когда это мать и дочь. Дина говорила, что чувствовала вашу твердую руку всегда и во всем.

– Но это неправда! – возразила Габриэла. – Я давала ей полную свободу, уважала ее мнение, поощряла ее самостоятельность.

Адриена отрицательно покачала головой.

– Я не об этом. Не о ваших поощрениях и запретах, а о том, что она не могла найти свое место в жизни. – Она помолчала немного, прищурила глаза. – Давайте взглянем в лицо фактам – вы не очень-то похожи на образцовую мать.