Эмма Дарвин - Математика любви Страница 43

– Да нет, все нормально, – отозвалась я, хотя горло у меня сжалось от благодарности к нему, ведь он угадал, как я на самом деле себя чувствовала. – Здесь живет моя… моя бабушка. Ее… ее зовут Белль. И еще там живет Сесил.

Он заколебался, но потом спросил:

– Кто такой Сесил?

– Маленький мальчик, за которым вроде бы присматривает Рей. Что-то в этом роде. Хотя я думаю, что это настоящий беспризорник.

– Надо же, а я и понятия не имел, что у него кто-то живет, – пробормотал он, делая последнюю неторопливую затяжку и гася окурок.

Вошла Эва в атласном дымчато-голубом платье. Ее нельзя было назвать худенькой, но и полной она тоже не выглядела, а была, что называется, в теле, невысокая и крепенькая. Мать непременно бы заявила, что в ее возрасте нельзя ходить без лифчика, но ей это почему-то шло, она казалась очень стильной и расслабленной.

– Эва, – поинтересовался Тео, – ты знала, что у Рея в Холле живет маленький мальчик, фактически беспризорник?

– Нет. Но ведь там живет, то есть жило, много детей. Теперь там тихо, и это так непривычно и странно. Хотя, если подумать, я и в самом деле видела там одного мальчугана. Он выглядел намного младше остальных. Он любил прятаться за деревьями, но не показался мне таким уж беспризорным. Но вот уже некоторое время я его не вижу. Интересно, где его мать?

– Думаю, она больна или что-нибудь в этом роде. Или даже какое-нибудь нервное расстройство, полный упадок сил.

– Ага, понятно, в таком случае. – Она начала готовить кофе. – Тео, как ты думаешь, может, нам все-таки спросить Анну?

– Спросить меня о чем?

– Ты говорила, что ищешь работу. Я кивнула головой в знак согласия.

– В общем, мы подумали, может быть, тебе будет интересно поработать здесь.

– Здесь?

– Вести документацию, подшивать письма в папки, печатать, отвечать на телефонные звонки, – пояснила Эва. – Боюсь, это покажется тебе скучным занятием. Но если ты готова учиться, то со временем для тебя найдется и работа в фотолаборатории. Платить мы, правда, сможем немного, чуть больше пособия по безработице. Зато ты сэкономишь время и деньги, ведь тебе не придется никуда ездить.

– Большинство вопросов решает и улаживает агентство «Магнум», – вмешался Тео. – Вообще-то оно принадлежит Эве, но она предпочитает не выпускать вожжи из рук, если можно так выразиться.

Я была настолько поражена, что не знала, что сказать. Они еще немного поговорили о том, что я буду делать, а потом Эва вдруг сказала:

– Но, быть может, Анне вовсе не хочется работать у нас, Тео. – Она пристально взглянула на меня. – А ты что скажешь?

Хочу ли я работать у них? Мне даже не нужно было времени на раздумья, но я все-таки заставила себя глубоко вздохнуть, прежде чем ответить:

– Да, конечно. Договорились!

Мы выпили еще по чашечке кофе, чтобы отпраздновать мое назначение, потом Эва заявила, что проголодалась, и приготовила всем нам гренки из тонкого черного хлеба с тмином, которые намазала вишневым вареньем. Тео спустился в фотолабораторию, а Эва принялась показывать мне, как и что здесь работает.

У них был аппарат, который отвечал на телефонные звонки, когда они отсутствовали, и записывал сообщения на пленку. В углу стоял большой шкаф с картотекой, битком набитый бумагами.

– Смотри, вот это папки, – говорила Эва, – это счета, наряды, поручения, письма в «Симулакрум», это еще одно мое агентство, а также много чего другого. Здесь хранятся данные о преподавательской работе, отрывные листы, рассортированные по датам и названиям журналов, планы лекций. Кроме того, налоговые декларации, права на повторное использование, страховка на оборудование, страховка за убытки потребителей, разрешение моделей на использование их фотографий. – Она выдвинула верхний ящик другого шкафчика. – Здесь лежат бумаги Тео. Их немного, большая часть хранится в «Магнуме».

– А где же фотографии?

– Внизу, – ответила она и взяла со стола большой раскрытый ежедневник.

– В фотолаборатории?

Она отрицательно покачала головой, по-прежнему глядя в ежедневник.

– Нет, конечно нет. В студии. Фотографические материалы ни в коем случае нельзя хранить рядом с химикатами. Их следует держать в защищенном от пыли месте, в специальной архивной бумаге, температура должна оставаться неизменной.

Вот почему мы держим их внизу, это очень удобно. А пленку мы храним в холодильнике.

– В холодильнике? А это еще зачем?

– Даже у пленки есть срок службы, и мы хотим использовать его по максимуму. Холодильник замедляет ее разрушение.

– Столько всяких вещей, которые надо запомнить. И это все действительно важно?

– С технической точки зрения? Или для меня лично? – Эва наконец подняла голову и взглянула на меня.

– Я… я не знаю.

– С технической точки зрения, да, очень важно. Все фотографические материалы со временем ухудшаются. А диапозитивы и негативы вообще представляют собой большую ценность, поскольку сделать их заново или исправить нельзя. Что касается меня лично… Наверное… Знаешь, я бережно отношусь к своей работе. Я хочу, чтобы она осталась, потому что… В общем, я считаю, что моя работа – единственное доказательство и единственная наглядная демонстрация моего существования.

Я во все глаза уставилась на нее. Под атласной тканью ее соски набухли, превратившись в твердые комочки, а волосы крупными жесткими прядями лежали на загорелых плечах. Раньше она всегда прихватывала их эластичной повязкой. В любом случае, мне было трудно представить себе, что Эва не существует.

Она продолжала:

– Я говорю не о том, что будет после моей смерти – хотя, наверное, в каждом из нас живет тщеславие и мы хотим, чтобы наша работа была не просто reportage.[27] Я говорю о будущих поколениях. Но и действительно имею в виду свое существование. В огромном мире. Что видела я – я, Эва Перес – и как видела…

На столе рядом со мной пронзительной трелью разразился телефон. Она бросила на меня взгляд и, должно быть, заметила, что меня охватила паника, потому что улыбнулась и протянула руку, чтобы снять трубку.

– Эва Перес… Криспин, привет! Как дела?.. Криспин, я знаю, и если бы я могла разорваться на две части, то так бы и сделала, но я вернусь из Мадрида не раньше вторника, и то к обеду… А нельзя ли выставку для постоянных клиентов устроить в другой день, не в субботу?.. Да, да, я ни за что не хотела бы оказаться между леди Рейнхэм и норковой шубой из «Хэрродз» за полцены, хотя и не представляю, как она носит ее в такую жару… Думаю, с них вполне хватит Тео, если они настаивают на том, чтобы им обеспечили эксклюзивный доступ… Хорошо, Криспин. Мы еще поговорим об этом до понедельника. Ciaol[28] – Она повернулась ко мне. – Прошу прощения. Итак, на чем мы остановились?