Мажор в деревне - Кристина Майер Страница 43

Подошла ближе. Его торс намазан толстым слоем мази. Волдырей на груди практически нет, а вот правый бок пострадал. Руки забинтованы, скорее  всего, получил серьезные ожоги. Лицо красное, обгоревшее, блестит от мази. В носу защипало, глаза покрылись пеленой слез. У него синяки еще не успели сойти, а тут новая травма. Станица опасна для Робнера…  а он – для моего сердца. Расплакаться мне Вадим не позволил, резко открыл глаза, а я смутилась и забыла, что хотела плакать.

— Я умер и предстал перед ангелом? — расплылся в улыбке этот невыносимый мужчина. Будто его тут накачали чем-то увеселительным, и боли он совсем не чувствует.

—  Твое видение вызвано сильным галлюциногеном. Воробья от ангела отличить не можешь? — хмыкнула я, пододвигая себе стул.

— Воробушек, — поправил Робнер. — Потому что ты очень смешно злишься, вот даже сейчас.

Наш спор прервало появление молоденькой  медсестры.  Она собралась ставить капельницу Вадиму, но при этом взглядом облизывала его тело. Поймала себя на том, что недобро за ней слежу.

— Не ощущаете дискомфорта? Руке удобно? Вы лежите, я буду заглядывать, — улыбается, будто  видит перед собой суперзвезду.

«Демонстрирует тут медсестрам свое красивое загорелое тело!»

— Ты злишься? — серьезно интересуется Вадим, а я вижу, что глаза смеются.

— Ты расскажешь, что произошло? Как ты получил ожоги? Почему Дагаров обратился в полицию? Он утверждает, что ты его избил, — поспешила перевести тему. Мне совсем не нравилось, что я выдаю себя с головой.

— Расскажу, если останешься сегодня со мной…

********    ********

Вадим

Дядя Слава правильно на меня орал. Глупо было лезть в горящий комбайн. Как только стало ясно, что потушить своими силами мы его не сможем,  я успел отогнать его в сторону от колосящегося поля. Выпрыгивал  из горящей машины, тогда и получил ожоги. Бригадир за голову хватался. Владимир, да и другие мужики переживали. Им скорая не меньше, чем мне, нужна была. Ругали, но в глазах видел уважение.

Меня еще в больницу не привезли, а уже платную палату подготовили. Дядя Слава чувствовал свою вину, переживал. Мои заверения, что я все контролировал, слушать не хотел.

— Без году неделя комбайнер, все он контролировал! — зло мотая головой.

Я только просил деду не звонить, но разве он послушался? Виноватым себя чувствует, забывая о том, что я не пацан, а взрослый мужик.  Влад и Лина тут же позвонили, их забота была приятна. Просил их не прилетать, потому что поводов для паники не было. Я собираюсь долго жить и мусолить им всем глаза. Они заверили, что будут рады. Закончив разговор с родными, я задремал. Каким же приятным было пробуждение…

Да… ее жених времени даром не терял. Пока мы пожар тушили, он запрыгнул в свою машину и исчез со скоростью света с поля боя, как оказалось, несся в полицию, чтобы успеть написать на меня заявление. Его поступок вызвал лишь одно желание – добавить ему синяков, чтобы не зря в медэкспертизу обращался.  

Воробушек волновалась, я от этого ловил кайф. Ее присутствие лучше любой анестезии. Тут медсестра вовремя подрулила, вновь стала строить глазки, но меня интересовали другие глазки… те, в которых разгоралось пламя. Ревнует…

Я готов каждый день прыгать в горящий комбайн только ради того, чтобы наблюдать за сменой эмоций на ее лице. Эта девочка должна понять, что от меня не убежать. Воробушка интересовали подробности, а мне не хотелось здесь находиться без нее. Мне вообще не хотелось здесь находиться, но присутствие Лены отвлекало, помогало не думать о том, что я в больнице.

— С тобой? Здесь? — обвела она взглядом просторную палату.

— Уверен, что кресло раскладывается, но мы прекрасно уместимся и на постели, — будто не понял, что она не желает оставаться. — Медсестры, конечно, прибегут по первому требованию, но сидеть со мной не будут постоянно.

— Это ты просто не просил, — поджала недовольно губы и отошла к окну. Воробушек насупилась, нахохлилась. Все еще злится на медсестру?

— Терпеть не могу больницы, мне в них плохо… — решил надавить на жалость, но она не дала договорить.

— По тебе и не скажешь. Выглядишь довольным, засыпаешь прекрасно.

— Это все последствия травмы. У всех они протекают по-разному, — улыбнулся, надеюсь, обворожительно. — Сейчас кажется, что все нормально, но придет откат… а рядом нет близкого родного человека. Останешься?

— Я буду спать на кресле, — твердо произнесла воробушек.

Постарался скрыть, что доволен. Мое лицедейство вряд ли ее впечатлило. Значит – Лена хотела остаться. Почему? Я неотразим и нравлюсь воробушку. Хотя скорее она просто меня жалела. Не очень лестно для мужика, но отказываться не собирался. У нас какой-то коллапс в отношениях, нужно выруливать туда, где мы вместе и у нас все хорошо.

— Рассказывай, что произошло, — потребовала Лена, как только проверила, что кресло раскладывается.

Рассказ занял две минуты. Комбайн загорелся сам. Утырок  напал, получил и сбежал.

— Ты можешь подробнее рассказать? — возмутилась Лена. Девочка, что с нее взять.

— Лен, больше нечего сказать. Я  сказал правду, мужики подтвердят.

— Ты понимаешь, что на тебя заявление написали, Вадим? Это тебе не в лепеху ногой залезть, могут и посадить, если ты его сильно избил.

— Лен, прекращай беспокоиться, — я не стал говорить, что у нас целый отдел юристов, которые ее утырка в суде раскатают. Хотя раскатают его еще до суда. — Его здоровье не сильно пострадало, скорее гордость, вот он и побежал жаловаться.

— Семья Дагаровых…

— Не будем о нем говорить, — перебил воробушка. — Лучше иди сюда, мне нужна доза обезболивающего, — отодвинулся к краю, уступая ей место.

— Хочешь, чтобы я тоже блестела, как смазанная маслом лепешка? Ты себя в зеркало видел?

— Ты же поможешь мне все это слизать? — подмигнув. — На вкус не