Барбара Брэдфорд - Так далеко, так близко... Страница 44

– Ариэль и другие врачи и ученные, работающие в этой сфере, считают, что вирусы появились из дождевых лесов Африки. Ариэль полагает, что они существуют миллионы лет. Но до последнего времени они были не известны. Не открыты. Дочь объяснила мне, что поскольку тропические леса сейчас систематически уничтожаются, вирусы начали выходить оттуда. Распространяться. И они перешли на человеческую популяцию.

– Но как же это происходит? – спросила она, голос ее стал на октаву выше, умные глаза смотрели с напряженным вниманием.

– Ученные открыли, что обязана может быть носителем вируса, а другие обезьяны в свою очередь заражаются от нее и сами становятся носителями. Ариэль говорила, что вирусам как-то удается мутировать, изменять генетическую структуру, чтобы перейти от обезьяны на человека.

– Боже, это действительно страшно! – воскликнула она. Потом с сочувствием сказала: – Вероятно, вы живете в постоянном страхе, волнуясь за дочь.

– Да, – отозвалась я, а потом неожиданно для самой себя пустилась в откровенность: – Я боюсь за Ариэль. Все время боюсь. Я стараюсь не думать о ее работе. Она человек талантливый и умелый, она аккуратна и предусмотрительна, но…

Я замолчала и взяла свою чашку. Я вспомнила, что не собиралась долго беседовать с Вивьен Трент. Но она действовала на меня самым обезоруживающим образом. Ее мягкая, привлекательная манера производила хорошее впечатление, и в ее обществе мое напряжение ослабло. Мне было с ней легко. Как только она вошла в салон, я заметила в ней что-то особенное – что-то утонченное и сдержанное. Инстинктивно я поняла, что на нее можно положиться, что это хороший человек. И потом, мы ведь говорим только о работе Ариэль. Тут лишнего уж никак не скажешь.

– Как это, вероятно, давит на вас, графиня де Гренай, – говорила между тем госпожа Трент, – жить и все время думать об этом… Об опасности, грозящей человеку, которого вы любите, я хочу сказать. Я это хорошо знаю. Много лет назад, когда я была женой Себастьяна, а он уезжал один туда, где беспорядки, революции или перевороты, я почти теряла сон от беспокойства. Я была уверена, что он получит пулю или подорвется. Или его похитят мятежники. Или он подцепит какую-нибудь неизлечимую болезнь. Он ездил по Африке, совершенно не заботясь о себе, и у меня просто сердце разрывалось, когда я думала, какому риску он подвергается. – Она улыбнулась и слегка пожала плечами. – Но с ним никогда ничего не случалось. Я частот говорила ему, что у него за плечом стоит ангел-хранитель.

Я молча кивнула. Я тоже надеюсь, что у моей дочери стоит за плечом ангел-хранитель, когда она работает в лаборатории. Ни днем, ни ночью я не забываю, что если она сделает хоть малейшую ошибку, это может стоить ей жизни.

Мои размышления прервала Вивьен Трент.

– За последние годы о горячих вирусах написано очень много, не говоря уж о вирусе СПИДа. Кажется, один из самых смертоносных называется «марбургским вирусом»?

– Да. Он относится к тем нитевидным вирусам, о которых я вам говорила.

– Ариэль работает с ним?

– Не только.

– А с чем еще?

– С вирусом, который называется «Зболе Заир». Это самый смертоносный из всех. Он убивает в девяти случаях из десяти.

– О Боже! Это страшно!

– Да.

– А какие симптомы?

– Сильное кровотечение… страшное кровотечение… оно вызывает лихорадку… – мой голос прервался. Эти ужасы я никогда не могла даже представить себе.

Вивьен Трент обдумала услышанное, потом сказала:

– Что побудило доктора де Гренай стать вирусологом?

– Ариэль всегда интересовалась вирусами и Африкой, и в один прекрасный день эти интересы совпали.

– Значит, она всегда хотела быть врачом?

– Не практикующим врачом, а ученым; она мечтала об этом с детства.

– Я хорошо понимаю ее интерес к Африке, – сказала госпожа Трент. – Мы с Себастьяном провели медовый месяц в Кении, и я полюбила эту страну. Я часто бывала с ним и в других местах Африки, по делам благотворительного фонда, и она неизменно привлекала меня. Ваша дочь испытывает такие же чувства?

– Да, думаю, это так. У дяди моего мужа были деловые интересы в Экваториальной Африке – в те годы эта страна называлась Французским Конго. Ариэль любила слушать его рассказы, когда он приходил к нам. В 1973 году ей было двенадцать лет и он пригласил нас всех во Французское Конго. Мы приехали в Браззавиль и проехали по всей Африке. Она полюбила красоту этого континента, его таинственность, вневременность.

Госпожа Трент кивнула и заметила:

– Значит, вашей дочери около тридцати трех лет.

– Да, в конце августа будет тридцать четыре.

– Надеюсь, вы не будете возражать, графиня, если я спрошу, была ли доктор де Гренай замужем?

– Нет, не была. Она полностью погружена в свою работу. Как-то она сказала, что столько времени сидит, согнувшись над своим микроскопом, что ей некогда разогнуться и поискать себе мужчину.

Вивьен улыбнулась.

– Вот бы мне с ней встретиться…

– Я уже сказала, что это невозможно, – коротко оборвала я ее, причем мой голос прозвучал немного резче, чем хотелось бы. – Ее лаборатория изолирована по соображениям безопасности. Сейчас она занята совершенно особым проектом. Она и ее группа работает по много часов, работа сама по себе очень трудна и вредна во всех отношениях. Например, они носят специальную одежду. Костюмы для биологов…

– Вроде тех, что носят космонавты?

– Да, что-то вроде этого. Плюс шлемы с окошечком, особая обувь и несколько пар перчаток. Вы можете представить, как тяжело работать в такой обстановке – напряженность, сама опасность исследований, сложнейшая защитная одежда.

– Представляю, – сказала Вивьен Трент. Мы помолчали. Она размышляла, откинувшись на спинку дивана. – Такие врачи, как ваша дочь, – просто герои, графиня! Это совершенно самоотверженные люди, – сказал она наконец. – Вы по праву можете гордиться ею и ее вкладом в науку. Ведь в конечном счете ваша дочь пытается сохранить безопасность в мире, в котором мы живем.

– Благодарю вас, мадам Трент, это очень любезно с вашей стороны. Да, правда, я горжусь Ариэль. Очень горжусь. Но я пребываю в постоянной тревоге за нее, – закончила я.

– Я понимаю. А знакомство вашей дочери с Себастьяном как-нибудь связано с ее работой? Мне кажется, это должно быть так.

– Вы правы. Она разыскала его. Поехала, чтобы поговорить с ним. Она хотела, чтобы его фонд финансировал этот специальный проект, в котором заняты она и ее друзья в Заире.

– И он согласился?

– Конечно. А разве могло быть иначе?

Она рассмеялась.

– Конечно, нет! Он был неизменно щедр, особенно, если речь шла о медицинских исследованиях.

– Насколько я знаю его… слышала о нем, это был очень хороший человек. – Сказав это я заметила, что взгляд Вивьен Трент устремлен на стол, стоящий на другом конце комнаты. И я воскликнула:

– А, я вижу, вас интересуют фотографии моей семьи! Это мой муж Эдуард, сын Шарль и Ариэль – та молодая женщина, которая рядом с ними.

– Она очень хороша собой, – сказала Вивьен Трент, – Можно мне посмотреть поближе, графиня?

– Пожалуйста.

Она подошла к столу. Я смотрела, как она изучает фото Ариэль, прекрасно понимая ее интерес к моей дочери. Потом она стала рассматривать фотографию моего мужа и сына, и именно в этот момент я почувствовала внезапную острую боль, такую сильную, что закрыла глаза и задержала дыхание, чтобы не вскрикнуть. Болей у меня не было уже несколько недель, и я не ждала, что они вернутся.

– Графиня, графиня, вам нехорошо? – говорила Вивьен Трент.

Открыв глаза, я увидела, что она стоит рядом с моим креслом.

Глотнув воздуха, я сказала:

– Да, очень резкая боль, мадам Трент.

– Могу я помочь вам? может быть, вам что-нибудь дать? – спросила она, наклонившись ко мне с озабоченным видом. – Вы нездоровы? Нужно какое-нибудь лекарство?

ее участие меня тронуло. Я коснулась ее руки.

– Все будет в порядке, благодарю вас. Но разговор придется закончить.

– Да, конечно, я понимаю. Вы были так добры, потратив на меня столько времени, графиня. Я, кажется, злоупотребила вашим гостеприимством. Когда мы договарились по телефону, вы предупредили, что у вас есть только час, а мы проговорили гораздо дольше.

– Я рада познакомиться с вами, – отозвалась я. Я чувствовала слабость. Вдруг боль повторилась, и я вздрогнула.

Вивьен Трент не могла не заметить этого. Она воскликнула:

– Ах, графиня, вы же больны! Я позову вашего лакея. Можно?

Я кивнула. Потом с трудом выговорила:

– Там, у консоли, звонок. Нажмите на кнопку, и Юбер сразу же придет.

Она так и сделала, потом, повернулась ко мне, склонилась надо мной:

– Не могу ли я чем-то помочь вам?

– Боюсь, что это невозможно, мадам Трент. Видите ли, у меня рак. Я умираю.

30

Глупо со стороны старухи поддаться очарованию молодой женщины. Обеим будет худо.