Маурин Ли - Мечты Энни Страница 44

В дождливое утро страстной пятницы Мари Харрисон уезжала из Ливерпуля в Лондон. На банковском счету у нее лежало более шестисот фунтов. Ее уже ждала комната, которую она собиралась снимать вместе с четырьмя такими же, как она, подающими надежду актрисами.

После мессы они вместе с сестрой пошли на вокзал, расположенный в районе Лайм-стрит. Мари, заняв место, высунулась из окна.

— Береги себя! — крикнула Энни.

Ей еще никогда не было так грустно, и она изо всех сил старалась не заплакать. То, что сейчас переживала Энни, отличалось от чувств, которые она испытывала, потеряв родителей. Она молилась, чтобы ее сестру не обидели, чтобы Мари не чувствовала себя одинокой и быстро добилась успеха.

— Это ты береги себя, сестренка. В следующий раз, когда этот Джереми попытается что-нибудь тебе сделать, двинь его как следует ногой в пах.

— Я так и поступлю, можешь не сомневаться. — Энни выдавила из себя смешок. Поезд тронулся, и она побежала вдоль платформы, не отпуская руку сестры. — Пока, Мари. Пока.

— До свидания, Энни. Я скоро тебе напишу, обещаю.

Энни наблюдала за темноволосой фигурой сестры, машущей из окна, и сама энергично махала в ответ до тех пор, пока поезд не скрылся за поворотом.

В страстную пятницу центр Ливерпуля заметно опустел. Энни торопливо шла по мокрым безлюдным улицам, пытаясь сдержать слезы. И только придя домой, она почувствовала, что теперь-то может выплеснуть свои чувства в полную силу.

Она проплакала, казалось, целую вечность.

Спустя какое-то время, когда слезы в конце концов прекратили литься из глаз, Энни долго лежала в испещренной коричневыми прожилками ванне, разведя в воде остатки пены с сосновым ароматом, которую она приобрела на Рождество. Это казалось более веселым занятием, чем совершать крестный ход, молясь перед каждым из четырнадцати изображений Христа, как она обычно делала в страстную пятницу. Энни почувствовала себя лучше, нанеся на лицо косметическую маску, затвердевшую как цемент, отчего казалось, что ее кожа покрылась морщинками.

Было почти пять часов. А в половину восьмого Энни встречалась с Сильвией, которая должна была сойти с поезда на Искченджстэйшн. Они еще не придумали, что будут делать, но на всякий случай решили пойти на танцы. Энни надела комплект чистого нижнего белья, новое зеленое платье с плиссированной юбкой, которое она берегла для особого случая, и черные туфельки на плоской подошве с застежками спереди.

После всего этого девушка почувствовала себя лучше. В конце концов, было бы неразумно грустить, когда ее сестра отправилась навстречу успеху.

Энни почувствовала приятный запах, который просачивался сквозь щели в паркете, поднимаясь из квартиры снизу. Там жил этот ужасный человек с безобразными зубами, сильно выступающими вперед. Энни очень захотелось есть, и она засунула два кусочка хлеба в духовку, а в кастрюльку положила полбанки консервированного горошка, чтобы его разогреть. Вдруг девушка услышала, что кто-то легкой поступью торопливо поднимается по ступенькам.

На мгновение ее сердце подпрыгнуло от радости при мысли о том, что это, возможно, Мари, которая вернулась, решив все-таки остаться в Ливерпуле. Не успела Энни подумать, хорошо это или плохо, как раздался стук в дверь и Сильвия закричала: «Это я!»

— Что-то ты очень рано. — Энни испытала досаду, увидев подругу. Она была в черных слаксах и джемпере, что означало, что ни о каких танцах не может быть и речи. — А я-то, полюбуйся, вырядилась как на бал.

Сильвия вошла в комнату и молча села.

— Что стряслось? — спросила Энни, нахмурившись.

— Случилась самая ужасная вещь на свете, — чуть слышно ответила Сильвия. — Я принесла ошеломляющую новость. — Вообще-то Сильвия редко говорила таким подавленным голосом. — Сиси и Бруно поссорились. Они ходили друг за другом по отелю всю вторую половину дня и кричали.

— И это все? — сказала Энни, вздохнув с облегчением.

Сиси и Бруно ссорились постоянно, хотя, надо признать, их перебранки, как правило, заканчивались достаточно быстро. Она не помнила, чтобы они длились более получаса, после чего обычно следовали бурные объятия и поцелуи.

— Ты не понимаешь, Энни. — В голубых глазах Сильвии появился страх. — У Бруно есть любовница, и Сиси об этом узнала. Пассию Бруно зовут Ив, это официантка, которая какое-то время работала в нашем отеле в прошлом году.

— Любовница! — Энни застыла от ужаса. — Я не могу поверить в это. Только не Бруно!

— Дело в том, что это случается с ним уже не в первый раз. Он и раньше крутил романы на стороне и рассказывал о них Сиси.

Энни ахнула.

— А им не приходило в голову, что ты все слышишь?

Сильвия уныло кивнула.

— Кто-нибудь из них то и дело говорил: «Тише, Сильвия может услышать», и на какое-то время они действительно замолкали, а затем снова становились, как сумасшедшие, и опять начинали кричать, порой на итальянском, а иногда на английском языке, как будто им было абсолютно все равно, слышу я их или нет.

— О Сил! Ты, наверное, ненавидишь его?

— Даже не знаю. Бруно говорил странные вещи. Он сказал: «Каждый имеет право на здоровую сексуальную жизнь. Я обычный мужик с нормальными потребностями. Если бы не твоя чрезмерная набожность, подобной ситуации никогда бы не возникло».

Энни попыталась найти в этом какой-то смысл, но не смогла.

— А что он имел в виду?

— Что-то горит, — сказала Сильвия.

— Мой горошек и тосты!

Гренки превратились в черные угольки, а кастрюля была безнадежно испорчена.

Энни наскоро почистила духовку, а затем сделала чашечку чая, чтобы успокоить нервы.

— Милое платье, — сказала Сильвия, когда они снова сели. — Зеленый цвет очень тебе идет.

— Я думала, что сегодня вечером мы, возможно, сходим на танцы.

— Прическа у тебя тоже классная и очень тебе к лицу.

Энни пригладила кудри.

— Я пыталась хоть как-то себя развеселить. Я чувствовала себя ужасно несчастной из-за того, что уехала Мари.

— Ах, я совсем забыла тебе сказать. — Сильвия сделала недовольное лицо. — Твоя сестра уже звонила. Сиси велела передать тебе, что Мари добралась благополучно.

— Должно быть, в ее новой квартире есть телефон.

Последовала долгая пауза. Сильвия сидела, уставившись в чашку.

— Они всерьез поговаривают о разводе, Энни, — неожиданно произнесла она. — По крайней мере, Бруно. Сиси сказала, что никогда в жизни не даст своего согласия. Никогда.

— О нет, только не это!

У Бруно была любовная связь, а точнее связи, но почему, ведь он, казалось, всегда любил только Сиси? И Энни задала этот вопрос своей подруге.