Татьяна Веденская - Утро после «Happy End» Страница 44

– Хватит выть, а то соседи вызовут общество по охране животных, – сердито взывала ко мне Динка, выслушивая мои вопли о потерянной жизни.

– Смеешься! – с укоризной всхлипывала я. – А у меня трагедия.

– Трагедия у тебя случилась еще тридцать два года назад, – насупилась Дудикова.

– Это еще почему? – с недоверием выключила на минуту истошный рев я.

– Да потому, что именно тогда тебе Бог дал такие дико тупые мозги, – развела руками она. – Это же надо додуматься, устроить такое прямо перед родами. И ладно бы ты хоть что-то продумала. Что будешь делать, как жить…

– Но я…

– Но ты предпочла сначала срубить голову, а потом вручить ее мне. А у меня нет таких запасов живой воды, – ворчала она. Я втянула голову в плечи. Если бы у нее дома был подходящий песок, я бы ткнулась ею туда.

– Все не так плохо, – робко запищала я. – Вот рожу и буду как-то выбираться из создавшегося положения. И потом, может, Костя меня еще заберет…

– Ты дура или притворяешься?

– Претворяюсь, – с готовностью кивнула я. – А что?

– Ты всерьез думаешь, что после такого спектакля он может к тебе вернуться?

– Да. Я ведь его люблю, – пояснила я. Мне казалось, что в этом нет ничего трудного. Поживет один, без меня, поймет, как много я значила в его жизни. Простит и заберет меня к себе. – В конце концов, он уже больше пяти лет не жил один.

– А тебе не приходило в голову, что на такого одинокого, симпатичного молодого мужчину с хорошей работой выстроится очередь из желающих скрасить его одиночество? – язвительно уточнила Дудикова.

– Нет, не приходило, – расстроилась я. – Ты думаешь, выстроится? А мне казалось, что он самый обычный. То есть, для меня, конечно, он ПП, но для других…

– Слушай, недотепа, я тебе как одинокая баба за тридцать говорю, что мужиков, у которых нормальная рожа, нет склонности к садомазохизму и альфонсизму, с кошельком, в котором воткнута пластиковая карта с зарплатой – таких почти нет. По крайней мере, неженатых. Я лично за последние лет пять не видела ни одного.

– Ни одного? – с ужасом ахнула я. Все-таки, статус замужней дамы позволяет вам несколько расслабиться. Когда нет необходимости находиться в режиме постоянного поиска, кажется, что мужиков как-то полно, а ты одна такая распрекрасная красавица, терпишь ужасные недостатки мужа. Кажется, что стоит только щелкнуть костяшками пальцев, и ты тут же найдешь еще пару-тройку вариантов бесконечного счастья. Но из чистого великодушия и милосердия ты медлишь и остаешься со своим мужем.

– Добро пожаловать в реальный мир, дорогуша, – едко улыбнулась Динка. Мои вещи были разложены в шкафу, диван на Дудиковской кухне был переведен в спальный режим, посему я решила немедленно слечь с душевным расстройством и разрыдаться снова.

– Почему ты меня не предупредила! – хлюпала слезами я. От мыслей о предстоящей одинокой, полной лишений и страданий жизни мне стало так жалко, ТАК ЖАЛКО себя, что захотелось прижать себя к груди и медленно укачивать, пока я не усну беспокойным тревожным сном.

– Ты неисправима, – рассмеялась Дудикова, когда я поведала ей о таком моем странном желании. – Во всем найдешь способ повыпендриваться. Ложись, дуреха. Тебе надо отдохнуть. А мне – мне надо подумать, как жить дальше.

– Хорошо, – не стала спорить я. В конце концов, даже в моем невыносимом положении трудно страдать, если тебя напоили вкуснейшим чаем с земляникой, дали вкусную булку и еще одну про запас, «если вдруг начнет портиться настроение». Я легла спать.

– Вот и хорошо, вот и славно. А когда ты проснешься, надо будет подумать, как вытрясти из Кости хотя бы часть твоих денег, – приговаривала вместо сказочки на ночь Дудикова. Я сонно зевнула.

– Вытрясти деньги из Константина Прудникова невозможно. Даже не думай, забудь, – и отключилась. Что-что, а деньги Прудников ценит выше всякой там любви. Тем более если речь идет о том, чтобы отдать их неверной жене, которая к тому же еще его и бросила. Если бы спросили меня, я бы не стала даже и пытаться. Но меня странным образом не взволновал тот факт, что у меня в силу обстоятельств нет денег. Всерьез считать доходом тот смешной процент от официальной (тоже смешной) зарплаты, которую я получала в своем турагентстве у НН, не приходило в голову никому, даже мне самой. Однако вопрос – на что ты теперь будешь жить, казался мне несколько неуместным. Почему? Да потому что я впервые в жизни чувствовала, что поступила более чем правильно. Согласно закону кармы, если поймете, о чем я. Впрочем, заранее уверена, что мужчины вряд ли меня поймут, но я действительно верила, что вопрос, что делать, буду решать не я. Все как-нибудь само собой решится. Высшие силы, которые чуть не оставили меня в момент, когда судьбинушка подсунула мне угрюмую трущобу в Бирюлево, теперь сами как-нибудь решат, что мне делать и как меня прокормить.

– Ну, ты и эгоистка! – раздался вдруг голос за моей спиной.

– Я? Почему? – заранее возмутилась я.

– Потому. Ты дел наворотила, а нам теперь решать! – фыркнул голос. Я обернулась. Мне вдруг на секунду показалось странным, что мои мысли были кем-то подслушаны. Но я решила, что просто забылась и высказалась вслух. Оказалось, что сзади меня с удобством расположился в Динкином кресле какой-то рыжеволосый молодчик с задорным взглядом и огромными веснушками по всему носу.

– Ты кто? А? – разинула рот я. Никак не могла понять, откуда он тут образовался. Может, это сантехник? Или сосед зашел за солью?

– Дед Пихто. Еще я представляться буду, – обиделся рыжий. И вдруг воспарил над креслом. Повисел в воздухе и с комфортом приземлился обратно.

– Вот только не надо тут утверждать, что ты Бог, – замахала руками я.

– Я – Бог? – расхохотался рыжий. – Я – Бог! Да как тебе могло в голову прийти такая глупость.

– Нет? – прикусила язык я. – А кто тогда?

– Разве это важно? – с сомнением посмотрел на меня он. – И почему ты у меня такая? Никогда не можешь отличить важного от всякой ерунды?

– Я вовсе не у тебя, – обиделась я.

– Ну, конечно, – засмеялся рыжий, с интересом рассматривая меня с головы до ног.

– Что смотришь? И вообще, откуда ты взялся? – разозлилась я. – Мотай отсюда.

– Ну вот, пошла брехать. Минуты не можешь пообщаться, чтобы не натворить бед? – вдруг ласково и грустно посмотрел на меня рыжик. И вдруг принялся шнуровать развязавшийся кед. Да, у него на ногах оказались огромные смешные кеды. Такие, какие носят только клоуны в цирке.

– Ты куда? – испугалась я. – Уже уходишь?

– То ты меня гонишь, то боишься, что уйду. Ты уж определись, нужен я тебе или нет, – оторвался от шнурка он. Я замерла. Почему-то вдруг мне показалось, что если он вдруг уйдет, случится самая настоящая трагедия. И мир вокруг меня почему-то замер, застыл, как-то весь остекленел, словно бы я вдруг попала внутрь сюрреалистического фильма ужасов. Я через силу оглянулась и поняла, что Динкина кухня – не более чем видимость, визуальный обман, а на самом деле где-то за тонкой гранью бушует ветер, метет вьюга и такой страшный холод, что стоит там оказаться живому существу, оно погибнет, не успев даже перекреститься.