Колин Маккалоу - Милый ангел Страница 44

— Это для Пэппи, — пояснила я.

— Если я правильно понял, этот спесивый профессор дал деру? — И Дункан направился к шкафу, где всегда хранился бренди.

Остальное я рассказывала второпях, упомянув и про опухоль миссис Дельвеккио-Шварц.

— Очень сочувствую Пэппи, — сказал он, подавая мне полный стакан. — А она не думала родить ребенка, а потом отдать его на усыновление? Так часто делают.

— Когда я предложила этот выход, она набросилась на меня как фурия.

Дункан отпил бренди и передернулся.

— Кажется, я начинаю привыкать к этому пойлу со вкусом кошачьей мочи… Кстати, о кошках: а где великолепная Марселина?

Несколько минут он нежничал с Марселиной: плутовка буквально таяла в его руках. Потом сказал:

— Если опухоль мозга диагностировал покойный Гилберт Филлипс, значит, она действительно есть. Должно быть, он заметил характерное окостенение на обычном рентгеновском снимке черепа.

Мои зубы лязгнули о край стакана.

— Боже, Дункан, что же будет с Фло, если ее мать… умрет? И Дом пропадет. Это невыносимо!

Он отпустил Марселину и присел на подлокотник моего кресла.

— Будущее покажет, Харриет, а пока опухоль никак не дает о себе знать, и неизвестно, сколько еще проживет миссис Дельвеккио-Шварц — три года, тридцать лет или еще больше. Наша первоочередная задача — Пэппи, а не домовладелица. Пэппи может оставить ребенка?

— Она бы оставила, но такие расходы ей не под силу. Если она уйдет с работы, ей будет нечего есть и нечем платить за жилье. Черт побери, Дункан, почему миф о падшей женщине жив до сих пор, хотя на дворе уже вторая половина двадцатого века? Неужели мы так и не научимся рассуждать здраво? Бог сотворил беременность, а не брак! Брак был придуман, чтобы помочь мужчинам разобраться с наследниками, а женщин он превращает в людей второго сорта!

— Не строй из себя спесивого профессора, Харриет. Давай лучше поговорим о суровой действительности. — Его взгляд стал строгим.

— Пэппи хочет сделать аборт, а я не могу отговорить ее.

— И ты просишь, чтобы я свел ее с врачом, — серьезным тоном продолжил он. — А ты понимаешь, что вынуждаешь меня нарушить закон?

Я фыркнула.

— Дункан, не дури! Я же не прошу тебя делать аборт своими руками — просто спрашиваю, не знаешь ли ты такого врача. Назови мне фамилию, одну фамилию, и все! Остальное я сделаю сама.

— Вряд ли комитет по этике и дисциплинарная комиссия будут разбираться, кто больше виноват, Харриет. Как только я назову тебе фамилию врача, я стану преступником.

А ведь он прав!

— Но что же мне делать? — спросила я. — Единственная альтернатива — бабка с вязальной спицей из трущоб, конечно, если не откажется. А еще можно спросить дам из соседнего дома, но, по-моему, им привычнее устранять все ошибки еще до шестинедельного срока с помощью эрготамина.

— Ладно, дорогая. — Он поцеловал меня. — Я сделаю все, что ты просишь. До сих пор ты отказывалась от всех подарков, какие я тебе предлагал. Наконец-то ты согласна хоть что-то принять от меня. За городом есть отличный и очень тихий санаторий, где помогают таким пациенткам, как Пэппи. Там первоклассные врачи, лекарства и сестры. Я позвоню одному знакомому и попрошу, чтобы Пэппи приняли туда завтра утром. — Он поднялся. — Но прежде мне надо поговорить с Пэппи наедине.

— А это дорого обойдется? — переполняясь благодарностью, спросила я. — У меня в банке скопилась тысяча фунтов…

— Одолжения коллег ничего не стоят, Харриет.

Дункан пробыл с Пэппи примерно полчаса и вернулся печальный.

— Можно мне воспользоваться твоим телефоном? — спросил он.

Я прошла следом за ним в спальню, разделась и забралась в постель, и он разволновался. Он не ожидал, что я попытаюсь утешить его после событий этого вечера, но я никогда не забываю возвращать долги. Как странно, думала я, наблюдая, как он раздевается: обычно мы сбрасывали одежду вместе, поэтому мне никогда не удавалось как следует разглядеть его. В свои сорок два года Дункан был для портных подарком, а не обузой.

— У тебя бесподобное тело, — сказала я.

Эти слова застали его врасплох. Он затаил дыхание и замер. Неужели ему никогда не делали комплименты? Видимо, жене это и в голову не приходило, а я уже знала, что к моменту женитьбы весь опыт Дункана исчерпывался полузабытым сексом во хмелю.

Среда

14 сентября 1960 года

В шесть утра меня разбудил стук в дверь — такой настойчивый, что сразу было ясно: он не прекратится, пока я не открою.

Тоби ворвался в комнату и замер, мрачно глядя на меня.

— Меня прислала миссис Дельвеккио-Шварц, — буркнул он. — Я хотел узнать, где Пэппи, но она не говорит. Пэппи дома нет.

Хмурясь, я побрела варить кофе.

— Нет уж, я лучше сам, — оттеснил меня в сторону Тоби. — Я хочу знать, что с Пэппи, так что сосредоточься и рассказывай.

И я рассказала. Он слушал, скрипя зубами и сжимая пальцы в кулаки.

— Я найду этого ублюдка и изобью его до смерти!

— Лучше сначала узнай, что думает об этом миссис Дельвеккио-Шварц, — уткнувшись носом в кружку, пробормотала я. — Пэппи не даст упасть ни единому волосу с головы Эзры, она твердо решила уберечь его от всех забот, в том числе и от ребенка. Подавать на алименты или извещать обо всем жену Эзры она отказывается, она на все готова, лишь бы не вносить разлад в семейку Сумчатти! Миссис Дельвеккио-Шварц ни за что не забудет присыпать рану солью: напомнит, что ты Пэппи не муж, не отец, брат, дядя или кузен, так что ты не имеешь никакого права вмешиваться.

— Разве мало такого оправдания, как любовь? — возразил Тоби. — У Пэппи не осталось родных. Кто позаботится о ней, если не мы?

— Мы и заботимся, Тоби, — так, как хочет она, — тихо заверила я. — Слава Богу, Дункан Форсайт согласился нам помочь. Если Пэппи нет у себя, значит, она уже в санатории — нет, я не знаю ни названия, ни адреса, и Дункан ни за что не скажет их мне. Ты тоже будешь молчать, так что остынь! А если проговоришься Гарольду Уорнеру, пусть даже ненароком, клянусь, я своими руками кастрирую тебя, Тоби Эванс. Этот тип себе на уме, он опасен.

Но Тоби был так взволнован, что вряд ли услышал хоть слово. Вдобавок его мучила мысль, что Дункан оказал Пэппи больше помощи, чем он сам. Я искренне сочувствовала Тоби. Мне было трудно представить, что он пережил за время романа Эзры и Пэппи.

Вторая кружка кофе немного успокоила его. Тоби оправился настолько, что окинул меня взглядом с головы до ног — и вправду презрительно, или мне показалось?

— Вид у тебя довольный, — хрипло выговорил он.