Наталья Горбачева - Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо Страница 44

– Он же меня в министерство поехал разыскивать! – после этого набрал новый номер. – Конев говорит. Кто это?.. Николай, быстро возьми несколько человек из охраны, посмотрите везде: в бюро пропусков, при входе, вокруг министерства… Мальчик, зовут Глебом, восемь лет, худенький… В чем одет?.. Никто не знает. Это мой сын. Если найдешь, сразу звони. Скажи ему, что папа уже едет! Кто ищет?.. Не до него сейчас…

– Что? – с надеждой спросила Лариса Германа. – Есть надежда?..

Все друг друга ищут: Глеб – меня, я – Глеба, министр – меня, – подошел к ней Герман, заслонив от Менделеева.

– Может быть, поедешь, если министр ищет? – чуть не плача сказала Лариса.

– Я тебя умоляю: министров этих – пруд пруди, а сын один.

И все же Коневу пришлось уехать на работу. Менделеев остался с Ларисой. Они сидели молча на диване, понимая, что ничего большего сделать не смогут. Звонили родители из Бережков, рвались приехать, но Лариса отговорила.

Потом был один страшный звонок. Сообщили, что в Москве-реке выловили тело мальчика, приметы сходились. Лариса собралась ехать, запретив Менделееву сопровождать ее: вдруг вернется Глеб, а в квартире никого нет… Ее не было два часа. Вернулась без кровинки на лице, опустилась омертвевшим телом на стул и сказала:

– У него шнурки были развязаны. У Глеба всегда шнурки развязываются… – она тихо заплакала. – Это мог быть Глеб… Как подумаю, что у того мальчика где-то есть мать… которая думает, что он еще жив…

Менделеев подошел сзади, сжал ее плечи… Раздался звонок, она схватила трубку:

– Да, мама… Пока ничего нового… конечно, сразу позвоню… мамочка, не плачь, ну пожалуйста…

Как только она положила телефонную трубку, раздался новый звонок, Лариса снова схватила трубку, но вдруг поняла, что это был звонок в дверь.

Менделеев сообразил быстрее и побежал открывать. Через секунду в комнату вошел Глеб и настороженно посмотрел на маму. Не веря своим глазам, Лариса поднялась со стула, и они обнялись… На них смотрели два взрослых мужчины, которые думали об одном: как дороги им эта женщина и этот мальчик.

– Мамочка… – заплакал Глеб. – Прости меня… прости, прости! Но я нашел папу.

Потом мужчины ушли, оставив мать с сыном наедине, которые, обнявшись, молча сидели на диване. Глеб чувствовал свою вину, но и мама все-таки была неправа…

– Где же ты был, Глебушка? – спросила наконец Лариса.

– Не знаю… Вернее, я ездил на метро и не знал, где выходить. А потом поезд ушел в туннель и выключили свет…

– Господи! – вздыхала она. – Как же ты не боялся?

– Я боялся… Я заснул, мам. А как Робинзон Крузо? Ему тоже было страшно, я так думал, что я – это он на необитаемом острове… А потом проснулся, потом поезд вышел из туннеля. Стали заходить люди. Я спросил у одного дяденьки, где министерство финансов. Он мне сказал, на какой остановке выходить… Ты говорила, что врать нехорошо, а сама…

– Понимаешь, Глеб, в жизни все не так просто, как хотелось бы… Иногда ложь бывает… не то чтобы лучше правды, но не такая обидная, – подбирая слова, ответила Лариса.

– А почему ты не поехала с папой за границу?

– Понимаешь, я была почему-то уверена, что он никогда не вернется, и не хотела, чтобы ты скучал по отцу, которого никогда не видел.

– Ты же знаешь, что я все равно скучал. А когда я был еще в твоем животе, он меня любил? Ждал, когда я родюсь… рожусь?

– Конечно, ждал, – соврала Лариса. – Может, не так сильно, как я.

– А когда папа вернулся, почему ты мне не сказала?

– Боялась. Чем дольше обманываешь, тем страшнее сказать правду.

– Мам, а теперь, когда у меня есть папа, Олег будет к нам приходить?

– Только если ты захочешь, милый.

– Но он же хороший? Пусть он приходит… если, конечно, папа не будет обижаться, а?

Глава 9

ПЕРЕМЕНА УЧАСТИЯ

Михаил Прорва перечитал «Ромео и Джульетту» сначала на языке оригинала, потом – на русском. Впечатлило вдвойне:

Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас события, Ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролития. Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни. И гибель их у гробовых дверей кладет конец непримиримой розни…

Он и представить не мог, что в ближнем Подмосковье разыграется почти шекспировская трагедия с выяснением тайны истинного отцовства и смертью невинного младенца. Михаил еще не понимал, как повлияет на его жизнь факт появления у него родной сестры Любови, которая, в свою очередь, была сестрой его возлюбленной Джульетты, то есть Лики. В английской трагедии об этом не сказано ни слова…

А случилось так, что отцы враждующих семейств после пережитого несчастья как будто опомнились и перестали открыто враждовать. Лобов и Прорва, конечно, не кинулись друг другу в объятья, но оба признали любовь Лики и Михаила.

Вадим Прорва вручил сыну дорогое кольцо, которое «сам выбрал для Лики».

– Приятно радовать женщину, – сказал Прорва-старший младшему. – И отец Лики этот подарок оценит.

– Вот уж не знаю, как он это оценит… – возразил Михаил.

– Оценит. И запомни: за любовь надо бороться, сынок. Она, знаешь ли, в жизни не так часто случается…

Ближе к вечеру Прорва-младший пришел к дому Лики и, увидев из-за забора Лобова, крикнул ему:

– Добрый вечер. Платон Глебович, вы должны меня выслушать!

– Ничего я тебе не должен, – пробормотал Лобов себе под нос.

– Я не уйду отсюда, пока мы не поговорим.

– Это как тебе угодно, – усмехнулся Лобов, продолжая мести двор. Потом бросил свою метлу и подошел к калитке. – Вот ненавижу, когда смотрят под руку. Давай говори, только коротко.

– Я хочу жениться на Лике.

– Тогда и я коротко. Не согласен. Точка.

– Я пришел с вами говорить, потому что знаю, как Лике важно ваше мнение. Но если вы так – то знайте, я все равно на ней женюсь. Потому что люблю ее, – объявил Михаил и пошел прочь.

Лобов подождал, пока он сделает с десяток шагов, и крикнул вслед:

– Эй, погоди! Почему я должен тебе верить?

Младший Прорва вернулся назад и объяснил:

– Потому что я даю честное слово, что у меня никогда не было в отношении Лики дурных намерений.

– Слово даешь?

– Даю честное слово!

Лобов помолчал, почесал затылок и сдался:

– У нас ужин обычно в семь. Если хочешь, приходи.

Было около восьми, но Лобов почему-то не давал команды садиться за стол.

– Платон, неужели не проголодался? – не выдержала Татьяна. – Или ты ждешь кого?

– Михаила пригласил, – после небольшой паузы ответил Лобов.

– Какого Михаила? – удивилась она.

– Прорву, какого же еще!

– После всего того, что произошло?