Цена покорности - Аля Кьют Страница 44

Она протяжно промычала что-то нечленораздельное. Очевидно, соглашалась. Я тер и врезался со всей силы, а она сжимала меня как тисками, делая ощущения невероятными, потрясающими. Стоны Дарины перемешались со всхлипами и ругательствами. Я, наконец, ощутил мощный поток разрядки, который заставил ее вздрагивать, и дал волю собственному оргазму.

Убрав руку, я чуть отстранился и сжимал ее плечи, пока мы синхронно дергались, словно от разрядов тока. Пот капал с моего лба ей на спину, которую она выгнула дугой, встречая последнюю вспышку удовольствия. Дарина рухнула на скамью, обессиленная. Хотелось накрыть ее телом и замереть так хоть на миг. Или на всю жизнь. Но я не мог себе позволить такой роскоши, поэтому продолжал стоять и смотреть на нее, поглаживая плечи, руки, спину, помогая прийти в себя.

По моему лицу гуляла улыбка. Дарина оправдала все мои ожидания. Она молодец. У нас прекрасные перспективы на этот год.

Отстранившись, я протянул руку за влажными салфетками, что были в коробке на столике. Кровоток в ногах более-менее пришёл в норму, голова тоже просветлела, и я начал соображать. Дарина так и лежала на скамье тряпочкой, полностью выжатая и обессиленная. Я убрал с ее бедер сперму салфетками. Девочка еле слышно загудела, пытаясь подняться.

— Тшшш, — зашипел я на нее. — Не шевелись, маленькая.

Достал плед, бросил на диван и стал аккуратно поднимать Дарину. Я сгреб ее в охапку, опустился на диван, устраивая драгоценную девочку на коленях, укутывая, чтобы не замерзла. Она чуть отодвинулась, с трудом проговорив:

— Разве я не должна…

Слов Дарине не хватило, и она изобразила языком подобие вылизывания. Моего члена от спермы, очевидно. Я хохотнул и поспеши успокоить ее.

— Ты лучше отдохни.

Дарина согласно помычала и уронила голову мне на грудь. Я все еще был в рубашке, застегнутой на несколько пуговиц, поэтому не чувствовал ее жара кожей. Но и вставать и отпускать девчонку мне не хотелось.

Она приходила в себя достаточно быстро. Сессия была, конечно, интенсивной, но достаточно быстрой. Это не сабспейс*, конечно, но где-то рядом. Расширяя границы, форсируя события, я дарил ей много новых ощущений, которые не так просто переварить. Но уже не первый раз замечал, что вопреки своей невинности Дарине не трепетная лань. Она быстро учится, адаптируется и не падает в обморок от слова «член» или вида оного.

Это не могло не радовать.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил я, когда она начала ерзать в моих руках. — Поесть? Или в душ?

— Сначала в душ, потом поесть, если можно.

Я не успел ответить, как она буквально вскочила.

— Там же лосось! Я хотела приготовить.

Мне стало смешно от такой прыти.

— Он мертвый, Дарин. Не уплывет, — хохотнул я. — Иди в душ, потом ужин.

— Да, хорошо, — тоже улыбнулась она. Повернулась, чтобы пойти к себе, но притормозила и сделала какое-то подобие книксена. — Спасибо, Мастер.

Я захохотал.

— Тебе спасибо, — ответил сквозь смех ей вдогонку.

Дарина убежала, а я встал, убрал плед, выбросил салфетки, сходил наверх переодеться в домашние штаны. Спускаясь, снова увидел скамью. Посреди гостиной она не смотрелась. Пораскинул мозгами и решил отнести в спальню Дарины. Завтра можно будет начать прямо там.

Улыбаясь собственным мыслям, я пошел на кухню разбираться с лососем.

Сабспейс — особое трансовое состояние нижнего, возникающее вследствие выделения эндорфинов в процессе action на фоне эмоционального подъема.

Дарина появилась, когда я поливал рыбу лимоном. Она печально вздохнула, заглядывая мне через плечо.

— Прости, что задержалась. Мог бы просто оставить его. В холодильнике есть еда, — проговорила она виновато.

— Ужинать из пластиковой банки, когда в сумке на льду чилийский лосось? Святотатство, детка, — улыбнулся я ей.

— Просто возиться с рыбой… Это вроде не мужское дело.

— Ну… у меня много всяких причуд. Почему бы не добавить к ним еще и любовь к приготовлению пищи?

— Действительно, — согласилась Дарина.

Я решил продолжить тему.

— К тому же хорошая рыба не требует никаких особых трудов. Она уже была нарезана на стейки, я только сбрызнул солью лимоном и перцем.

— А духовка?

— Без надобности. Вполне можно обойтись микроволновкой.

Я разложил стейки на большой плоской тарелке и отправил в печку, выставив таймер. Мы следили, как рыба крутится, пока не прозвучал сигнал. Я вынул тарелку и перевернул стейки, засунул снова.

— Эта штука теперь у меня в комнате, — сообщила мне Дарина.

— Да, я в курсе. Я ее сам отнес туда.

— Зачем?

— Узнаешь.

— Полагаю, на нее нельзя вешать одежду, да?

Я усмехнулся.

— Не стоит. Ты скорее всего не успеешь ее убрать и помнешь. Есть шкаф для одежды. Тебе разве его не хватает?

— Ох, это же шутка. Какой ты нудный, Кирилл.

Я вздрогнул, услышав впервые свое имя из ее уст. Но Дарина расценила мою реакцию иначе.

— Прости, — мгновенно потупилась она, вжав голову, словно я собирался отвесить ей затрещину.

Пожалуй, любой другой покорной за подобное я бы действительно шлепнул по щеке. Не больно, но дал бы понять, что есть грани, которые не стоит переходить. Однако с Дариной я не чувствовал угрозы авторитету и не собирался демонстрировать власть рукоприкладством. Напротив. Я рассмеялся.

— Да, я нудный, педантичный, авторитарный тиран, деспот и извращенец. Но шутку твою понял. Скамья вместо вешалки, как велотренажеры у лентяев. Смешно.

Подмигнул ей. Дарина расслабилась. Мне захотелось продолжить разговор.

— Думаешь, я скучный и не умею делать безумные вещи?

— Ой, как раз в безумстве я не сомневаюсь, — ехидненько промурлыкала она.

— Я не о сексе.

— А о чем?

— О том, что ты считаешь меня занудой.

— Но ведь так и есть.

— Я могу совершать импульсивные поступки, Дарин, просто чаще контролирую свои эмоции.

— Это и называется — занудство, Кирилл.

Все же чертовски приятно было слышать свое имя. Я даже глупым спором наслаждался.

— Это