Софи Кинселла - Шопоголик и брачные узы Страница 44

— Мой муж Кен. У него шунтирование.

— О господи. Мне… очень жаль.

Мурашки бегут по спине, когда я пытаюсь представить себе, каково бы мне было, если бы на больничной койке лежал Люк.

— Все обойдется, если он начнет думать о себе. Ох уж эти мужчины. Думают, что все само собой образуется. — Женщина качает головой. — Но когда оказываешься здесь… начинаешь понимать, что в жизни действительно важно, так?

— Именно так, — серьезно говорю я.

Некоторое время мы сидим молча, и я с тревогой думаю о Люке. Может, почаще гонять его в спортзал? И пусть сядет на диету с пониженным содержанием жира, чтобы не повышать количество этого… как его… холестероза. Просто для подстраховки.

Через некоторое время женщина улыбается мне на прощание и уходит, но я не двигаюсь с места. Надо дать Люку и Майклу возможность побыть наедине. Два пациента в креслах на колесиках болтают у окошка; а вот хрупкая старушка радостно встречает внуков. Когда она видит их, лицо ее словно освещается — и вот уже она выглядит лет на десять моложе. А я, к своему смятению, опять хлюпаю носом.

Неподалеку сидят две девушки в джинсах, одна из них сочувственно улыбается мне.

— Чудесное зрелище, правда?

— Знаете, если бы больные почаще находились с близкими, они бы выздоравливали быстрее, — горячо говорю я. — В больницах надо на каждом этаже делать комнаты для родственников. Раза в два быстрее выписывались бы!

— Весьма пророческое заявление, — раздается у меня за спиной приятный голос. Я оборачиваюсь: на меня смотрит хорошенькая женщина-врач с темными волосами. — Недавние исследования в Чикаго дают именно такой результат.

— Правда? — Я вспыхиваю от гордости. — Спасибо! Я просто основывалась на увиденном…

— Но именно такой подход и нужен современной медицине, — говорит она. — Надо смотреть не на диаграмму, а на самого человека. Для того чтобы стать врачом, недостаточно просто сдать экзамены и зазубрить названия костей. Надо постичь, как устроен человек — не только физически, но и умственно, и духовно.

Ого! Признаюсь, я под впечатлением. В жизни не видела, чтобы британские врачи толкали в коридорах столь возвышенные речи о своей профессии. Обычно они проскакивают мимо тебя со всполошенным видом.

— Вам когда-нибудь хотелось заняться медициной? — спрашивает меня докторша.

— Вообще-то… не совсем… — осторожно отвечаю я.

Сказать, что у меня даже мысли такой не возникало, было бы грубо.

С другой стороны…это идея! Только что я раздумывала над тем, что не совершила ничего значительного в своей жизни, так почему бы мне не стать врачом? Люди же иногда меняют на полпути свою карьеру! А если подумать, у меня всегда было инстинктивное желание исцелять. Наверное, у меня есть какое-то особенное качество, которое с ходу углядела эта докторша. А то с чего бы ей подходить ко мне и предлагать заняться медициной?

Доктор Ребекка Блумвуд.

Баронесса доктор Ребекка Блумвуд, кавалер ордена Британской империи 5-й степени.

Вот мама бы гордилась.

Докторша говорит что-то еще, но я уже не слушаю. Я полностью захвачена картиной: вот я, в элегантном белом халате, стремительно вхожу в больничную палату и говорю: «Барометрическое давление 40 на 25», ну или как-то так, и выпархиваю обратно, а все смотрят и восхищаются.

Замечательный хирург Ребекка Блумвуд никогда не занялась бы медициной, если бы не случайная встреча в больничном коридоре. Прославленный специалист работала в тот период в индустрии моды…

— Сколько себя помню, хотела быть врачом, — пылко произносит одна из девчонок в джинсах, и я бросаю на нее обиженный взгляд.

Как это типично. Собезьянничала! Это я собиралась быть врачом, а вовсе не она.

— В детстве я хотела стать дантистом, — говорит другая девица, — но быстро образумилась.

Раздается смех, и, обернувшись в недоумении, я обнаруживаю, что вокруг нас собралась довольно приличная группа людей.

Что такое? Они все вздумали вмешиваться в нашу частную беседу? Я бросаю взгляд на брошюрку в руках у какого-то парня и читаю: «Руководство для соискателей ученой степени в области медицины».

Ой.

Попала.

Ну и что? Может, я тоже собираюсь получить ученую степень по медицине! Может, я в медицине смыслю не меньше, чем все эти люди, да к тому же склонна к пророческим заявлениям.

— Есть еще вопросы на этом этапе? — спрашивает хорошенькая докторша, и повисает смущенное молчание. — Давайте! — подбадривает она. — Не бойтесь! Наверняка есть вещи, которые вам хотелось бы знать. Даже если вы думаете, что это просто или очевидно… все равно, спрашивайте!

Тишина. До чего же жалкие людишки! Мне и думать нечего: у меня уже с десяток вопросов.

— У меня есть вопрос! — говорю я на долю секунды позже того, как парень в очках поднимает руку.

— Хорошо! — восклицает докторша. — Вот это мне по душе! Вы первый, — обращается она к очкарику.

— Меня интересует область сердечно-сосудистой хирургии, — говорит он. — Хотелось узнать, какие технологии вы используете при лечении внутричерепных аневризм?

— Ага! Что же, в этой сфере были сделаны замечательные достижения. Кто-нибудь из вас, наверное, слышал о методе эмболизации аневризм Гильельми?

Двое тут же кивают, а остальные что-то записывают.

— Недавние клинические испытания, проведенные в Калифорнии…

Знаете, мне расхотелось задавать мой вопрос. Пойду-ка я, пожалуй, пока она разглагольствует.

Но уже поздно, докторша умолкает и поворачивается ко мне:

— А ваш вопрос?

— Вообще-то, — быстро говорю я, — это не существенно.

— Ну отчего же. Спрашивайте все, что хотите знать.

Все дружно глазеют на меня.

— Ну… Я просто хотела спросить… А можно перекрасить белый халат в какой-нибудь другой цвет?

Ну хорошо, доктором я, наверное, так и не стану. Хотя не понимаю, почему они так хохотали. Держу пари, им и самим хотелось узнать ответ, у некоторых девушек был даже очень заинтересованный вид. Когда я пробираюсь обратно в палату Майкла, щеки у меня все еще пылают от смущения.

Люк сидит на стуле возле кровати Майкла, и атмосфера уже отнюдь не такая напряженная.

— Я как раз рассказывал Люку, — произносит Майкл, когда я сажусь рядом, — что дочь наседает на меня, хочет, чтобы я уволился. Или по крайней мере занял должность не такую ответственную. Переехал в Нью-Йорк.

— Серьезно? Давай! Мы только рады будем.

— Прекрасная мысль, — поддерживает меня Люк. — Особенно если учесть, что ты в последнее время крутился на шести должностях.

— Мне так понравилась твоя дочь, — оживленно подхватываю я. — Мы сдружились, когда она заходила в «Берниз». Как у нее с работой?