Элизабет Адлер - Наследницы Страница 45

Глава 19

Через несколько недель, в холодный прозрачный мартовский день, Ханичайл села в желтое такси, чтобы доехать до роскошного лайнера, который отвезет ее в Англию.

За окном промелькнули Манхэттен, Уолл-стрит, небоскребы, затем пошли каньоны, и внезапно перед ее взором предстал белый лайнер.

Расплатившись за такси, она вышла и остановилась, глядя на флаги, развевающиеся на ветру, и духовой оркестр, музыканты которого, одетые в темно-синюю униформу, играли популярные мелодии из последних бродвейских шоу, на огромные тележки носильщиков, нагруженные чемоданами. Она с завистью смотрела на красивых женщин, держащих в руках сумочки из крокодиловой кожи, в которых хранились драгоценности, на орхидеи, приколотые к лацканам их модных твидовых дорожных костюмов, на свисавшие с их плеч меха, на окружавших их улыбающихся друзей, которые пришли их проводить. «Увидимся за коктейлем», – говорили они друг другу, и Ханичайл чувствовала себя некрасивой и немодной в своем пальто из верблюжьей шерсти, которое так хорошо смотрелось в модном каталоге.

Одиночество и страх перед неизвестностью переполняли ее; она страстно желала вернуться на ранчо, под защиту Элизы и Тома. Но она напомнила себе, что можно будет сделать с деньгами Маунтджоя – провести оросительную систему, посеять новую траву, купить отличный скот. Тогда ранчо Маунтджой снова станет процветающим, таким, каким оно было, когда им управлял отец. И кроме этого, она знала, что отец захотел бы, чтобы она поехала. Достав из сумочки билет первого класса, Ханичайл решительно направилась к сходням.

Внезапно за ее спиной началась какая-то суматоха, и она, оглянувшись, увидела, как фотографы окружили высокого темноволосого мужчину и его спутницу. Вспышки камер высветили строгое лицо мужчины и красивое лицо женщины. Ханичайл в изумлении ахнула, узнав в ней известную голливудскую звезду, которую она так часто видела на экране. С платиновыми волосами, с вызывающе красными губами и страстным взглядом, это могла быть только Вива Молтон. Один из фотографов налетел на Ханичайл и сбил ее с ног.

– Хватит! – прогремел за ее спиной мужской голос. – Убирайся с дороги, идиот! Неужели ты не видишь, что наделал?

Мужчина со строгим лицом склонился над Ханичайл и с беспокойством посмотрел на нее.

– С вами все в порядке? – спросил он, помогая ей подняться на ноги. – Если этот дурак причинил вам боль, я подожгу его.

– Он случайно, – поспешила вступиться за неуклюжего репортера Ханичайл, удивленная, что кого-то можно сжечь только потому, что он сбил ее с ног.

– Тогда примите мои извинения, мисс...

– Ханичайл Маунтджой Хеннесси, – представилась Ханичайл, но, вспомнив наставления лорда Маунтджоя, тут же поправилась: – Я хотела сказать, Элоиз. Элоиз Маунтджой.

Лицо мужчины разительно изменилось, когда он улыбнулся. Оно стало почти мальчишеским.

– Еще раз приношу вам свои извинения, мисс Маунтджой.

Уголком глаза Ханичайл поймала сердитый взгляд Вивы Молтон.

– Со мной все хорошо, не беспокойтесь. Спасибо, что помогли мне, – смущенно проговорила Ханичайл и быстро пошла к трапу.

– Ради Бога, Алекс, нам пора идти, – капризным тоном произнесла Вива. – Мы можем опоздать.

Нахмурившись, мужчина проводил свою спутницу до трапа и отступил в сторонку, когда она снова начала позировать фотографам.

– Увидимся за коктейлем, Алекс, дорогой, – сказала она, заметив, что он собрался уходить.

– С этим пора кончать, – сказал он сам себе, быстро шагая по длинным коридорам огромного корабля, направляясь к нижней палубе, где продавали цветы.

Александр Андреос Скотт ненавидел коктейльные приемы. У него не было времени для фотографов и репортеров, так же как не было у него и времени для знаменитостей, хотя он сам заработал себе сомнительный титул «загадочный мужчина». И у него не было времени для таких женщин, как Вива Молтон.

Он познакомился с ней на обеде всего несколько месяцев назад, а затем снова случайно столкнулся с ней накануне вечером в клубе «Сторк», где он развлекался со своими коллегами по бизнесу. Вива скучала в своей компании и, увидев его, пристала к нему как банный лист. Она потребовала, чтобы он отвез ее домой, а когда узнала, что они вместе поплывут на лайнере «Королева Елизавета», попросила его подвезти ее.

– Зачем гонять два лимузина, дорогой, – промурлыкала она своим чувственным контральто, многозначительно сжимая руку Алекса. Затем, одарив его своим известным томным взглядом, прошептала: – Путешествие обещает быть впечатляющим, Алекс.

Ее самоуверенность, которая так действовала на других мужчин, разозлила его. Он терпеть не мог неумных женщин, и чувственная Вива не прельщала его.

Алексу Скотту было тридцать восемь лет, и женщины часто спорили, можно назвать его привлекательным или нет. У него было длинное, узкое лицо, и недоброжелатели могли бы даже сказать, что оно мертвенно-бледное; нос прямой, а в плотно сжатых губах таилась саркастическая улыбка. Густые темные волосы уже посеребрила седина, взгляд его серых глаз был суровым – свидетельство прошлой тяжелой жизни. Он был высоким, стройным, хорошо сложенным и одевался со вкусом. Женщины его обожали.

Они говорили: «Если Алекс Скотт захочет тебя, он даст об этом знать». Он посылает цветы и каким-то невероятным чутьем всегда угадывает, какие из них твои любимые. Он приглашает на интимные обеды в самые дорогие рестораны. Он дарит драгоценности и посылает книги, не думая об экстравагантности одного подарка и дешевизне другого, а просто исходит из того, что может доставить удовольствие. Женщины говорили, что Алекс Скотт дает тебе все, кроме своего сердца. И возможности заглянуть в его душу и загадочное прошлое.

В цветочном магазине он заказал две дюжины желтых роз с просьбой отправить их мисс Маунтджой. В букет он вложил свою карточку со словами:

«Прошу вас еще раз извинить меня. Хочу надеяться, что у вас нет синяков».

Затем он прошел в свою огромную каюту, где камердинер уже распаковывал вещи, а английский стюард в белой униформе ждал его, чтобы исполнить любое желание.

Алекс всегда был чрезвычайно вежлив и внимателен в отношениях со слугами. Он поблагодарил стюарда, сказав, что ни в чем не нуждается, затем снял пиджак, засучил рукава дорогой рубашки и сел за угловби столик рядом с большим иллюминатором, из которого открывался вид на оживленный порт. Он сделал два телефонных звонка: один – в свой офис на Манхэттене, второй – государственному секретарю в Вашингтоне, затем вызвал своего помощника Ставроса, который разместился в маленькой каюте на нижней палубе.

Когда тот пришел, Алекс продиктовал ему три каблограммы: одну – кораблестроителям в Глазго относительно постройки его нового нефтегрузового судна, вторую – поставщику вина в Бордо с просьбой о поставке вина урожая тысяча девятьсот тридцать седьмого года и еще одну – в Рим, женщине, с пожеланиями: «Счастливого дня рождения. Моя любовь всегда с тобой».