Люсьен Гольдберг - Скандалы Страница 45

Он нехотя вытянул руку из-под плеча Бэби и спустил ноги с постели. Он уже собирался встать, когда почувствовал, как ее рука скользнула ему между ног и сжала яички.

– Не надо, – прошептала Бэби. – Не уходи. Я хочу поцеловать Мистера Счастливчика. Он ведь еще не кончил.

Ирвинг придержал ее руку и улыбнулся.

– В следующий раз, куколка. Мне пора. И стоит позвонить в контору.

Бэби скорчила гримаску и умоляюще посмотрела на него снизу вверх.

– Мне так грустно, когда ты уходишь, – тихо сказала она.

– Мне тоже.

– Я понимаю, что так нужно, но ты уверен, что не хочешь еще разок? – спросила она, отпуская его мошонку и перекатываясь на спину.

Повернувшись, он прижал губы к ее щеке.

– Все о'кей. Я великолепно провел время. Просто чуть перебрал с выпивкой. Идем же, сахарные грудки. Пора одеваться. Я отвезу тебя домой.

– Когда я снова увижу тебя? – с мольбой во взгляде спросила Бэби.

– Завтра. За ленчем или за обедом, как пожелаешь.

– Не могу, – Бэби надула губки.

– Не можешь? – встревожился Ирвинг.

– Завтра не могу. Работа.

– Проклятье, – прошипел он.

Бэби подоткнула под спину вторую подушку и приняла сидячее положение, заметив, что глаза Ирвинга приковались к ее грудям.

– Мне жутко не нравится в конторе. Я способна делать кое-что поважнее, чем вести переговоры с пресс-агентами китайских ресторанчиков и стряпать для Петры Вимс ту ахинею, которой она не желает заниматься, – сказала она, рассеянно глядя в потолок.

– Что, например, моя радость? – спросил Ирвинг, наклоняясь к ней и приникая губами к правой груди.

Бэби с облегчением вздохнула. Бэби точно определила момент, когда следовало намекнуть Ирву на то, как она мечтает получить колонку Лолли. До сих пор она не очень-то доверяла ему, но у нее было столько любовных связей, что Бэби отлично понимала, когда отношения достигают апогея и мужчина беспомощно повисает на крючке. Если она собирается получить колонку Лолли, ей нужен Ирв. Сейчас стоит рискнуть и все ему выдать. Она провела пальцем по набухшим венам на его запястье.

– Я могла бы вести колонку Лолли. И я бы с ней отлично справилась, – тихо сказала она.

Ирвинг продолжал лизать ее сосок. Конечно, подумал он, приподнимаясь, это было бы отлично. При жизни Лолли была сущим кошмаром. Она пользовалась принципом „услуга за услугу", и это постоянно держало его во взвинченном состоянии. Он не только оказывал ей юридические услуги почти даром, но она еще требовала компенсации или каких-либо сведений в обмен на упоминание его имени в ее колонке. С Бэби так не будет. Он даже не хотел спрашивать, хватит ли у нее профессионализма. Что этим интересоваться! Наконец-то он понял, как осчастливить Бэби.

– Так попроси, – бросил Ирвинг, не отрываясь от нее.

Бэби склонила голову набок.

– Не могу. Таннер Дайсон меня ненавидит. Ирвинг непроизвольно вскинул голову.

– Таннер Дайсон тебя ненавидит? Да что же ты ему сделала? Чушь! Чего это ради ему ненавидеть такую куколку? Ни один из ненавистников куколки не уцелеет. – Хотя он шутил, лицо Бэби стало холодным; она была убийственно серьезна.

Он взял ее за подбородок, повернул к себе и посмотрел ей прямо в глаза. Они были полны слез.

– О, моя сладкая, не надо. Прости меня. Что произошло между тобой и Дайсоном? Господи, да я его знаю много лет. Так что же случилось? Он пытался трахнуть тебя или что-то другое?

Бэби отвела глаза.

– Обещаешь не проговориться?

– Чтоб мне сердце вырвали!

– Он женился на моей лучшей подруге.

– Это его вторая жена? Она просто красавица. Бэби перекатилась на живот, решившись на откровенность.

– Ну, она не всегда была такой. Она была толстой, просто огромной. Я тогда не знала ее, но она показывала мне фотографии. А отощав, она подцепила Таннера. Я приютила ее, когда пресса охотилась за ней перед его разводом.

– Помню, да. Все первые полосы писали только об этом. Я как-то предложил ей продать свою историю, но она отреагировала так, словно я прошу ее продать левую грудь. Она этого и не помнит.

– Кажется, старик Таннер считает меня опасной, поскольку я была так близка с Джорджиной.

Он не подпускает меня к себе, с тех пор как женился. Какая-то болезненная ревность. По-моему, он просто боится, что я продам их историю.

– А ведь ты и в самом деле можешь это сделать, маленькая чертовка, – сказал Ирвинг, щекоча ей живот. – Господи, как бы я хотел сделать это вместе с тобой. Весь город заходил бы ходуном.

Бэби отодвинулась от него и встала.

– Ты прав – я могу продать их историю. Я сама ее написала. „Из уст лучшей подруги..." Можешь ее просмотреть. Раньше не было такой возможности, – сказала она, шлепая голая по ковру к туалетному столику, где лежала ее сумочка. Взяв ее, она вернулась к кровати и села напротив Ирвинга, широко раскинув ноги. От этого зрелища он застыл на месте.

– Только вчера нашла, – сказала она, протянув ему плотный конверт. – Я хочу, чтобы ты просмотрел это и сказал мне, нет ли тут чего-нибудь противозаконного.

Ирвинг взял конверт и вытащил текст, написанный на толстой гербовой бумаге. Прочитав почти половину, он повернулся к Бэби.

– Что это за дерьмо собачье?

– Прочти до конца.

Закончив, он покачал головой.

– Иисусе Христе, Бэби. Я думаю, он оставил себе копию этой мерзости.

Бэби пожала плечами.

– Конечно, Таннер сделал все, как полагается, он на редкость хитрожопый и просто с ума сходит из-за Джорджины, глаз с нее не спускает. Уверена, что, заставив меня подписать это, он хотел показать мне, что теперь, когда он женился на моей подруге, хозяином положения будет он. Кроме того, ты, конечно, помнишь, что пресса чуть не растерзала их. Его бывшая жена оповестила весь мир, какая он крыса и гадина. У родителей Джорджины спасу не было от фотографов. Они сопровождали ее мать даже в супермаркет. А Джорджина уже много лет не живет с родителями. По-моему, у Таннера слегка крыша поехала, когда он на ней женился.

– И крепко поехала, если хочешь знать мое мнение, – тряхнув головой, сказал Ирвинг. Он видел немало бредовых вещей с точки зрения закона, но эта была вопиющей. Как только человек с положением Таннера Дайсона мог предложить молодой женщине, зависящей от него, подписать документ, где она обещала, что никогда не будет ни говорить, ни писать о его личной жизни, да еще угрожать ей неприятностями! Разве что он окончательно рехнулся.

Ирвинг отбросил бумагу.

– А ты, оказывается... Минерва, – сказал он, уворачиваясь от шлепка, которым она хотела его наградить. – Я могу продать твою историю о романе Таннера, и ты получишь в десять раз больше, чем он намерен с тебя взыскать, даже если тут все законно.