Джэсмин Крейг - Любить – значит верить Страница 46

– Все ушли, – сообщил он. – Даже моя секретарша. Нам никто не помешает. В этой части здания не осталось никого, кроме нас двоих и охранников.

Брук еще раз попыталась вспомнить начало подготовленной заранее речи, но это было совершенно безнадежно.

– Как прошло совещание? – спросила она, радуясь, что придумала какую-то более или менее осмысленную фразу. – Все было удачно?

– Наверное. – В его голосе послышалось нетерпение. – Я хотел поговорить о вчерашней ночи, – сказал Морган, – Брук, насчет того, что произошло между нами… Ты была абсолютно права, когда на меня рассердилась. Как только Анджела упомянула о том, что к продаже были предложены акции, я моментально решил, что ты заманила меня в коттедж для того, чтобы со мной нельзя было связаться по телефону. Это был совершенно беспочвенный вывод, и я вел себя отвратительно.

Его извинение было настолько неожиданным, что Брук несколько секунд могла только молча на него смотреть. Она попыталась сформулировать четкий ответ, но в голове у нее по-прежнему было возмутительно пусто.

– Я не продавала свои акции! – выпалила наконец она. – Их продала Шила. Она попросила меня прийти и все тебе объяснить.

– Я знаю, что их продала Шила, – ответил Морган. – Вчера ночью я был так зол, что почти ничего не соображал. Я испугался, что все планы, которые я строил по поводу нашего с тобой будущего, – это просто воздушные замки, что ты все равно собираешься от меня уйти. Но этим утром я, слава Богу, уже немного опомнился. Как только я понял, что доверяю тебе, и поверил твоему слову, что ты не продавала своих акций, оказалось очень легко выяснить, кто именно это сделал. Достаточно было пары звонков, чтобы узнать, что это дело рук Шилы.

– Понятно.

Брук опустила глаза на свои руки. Увидев, насколько тесно переплетены ее пальцы, она заставила себя их медленно разжать. В ней начала расти надежда, наполняя ее сердце радостью. Брук изо всех сил старалась подавить эту надежду, боясь, что она что-то неправильно поняла. Ей страшно было просить Моргана пояснить его слова. Неужели он действительно говорит, что очень хотел восстановить их отношения? Неужели он действительно хотел сказать, что вел себя так неразумно потому, что испытал боль, заподозрив ее в предательстве? Брук нервно откашлялась.

– Шила попросила меня объяснить тебе, почему она продала свои акции. Она не хотела действовать у тебя за спиной, Морган, но ей срочно понадобились деньги…

Морган прервал ее длинным забористым ругательством, которое произнес чуть слышным шепотом. Это было совсем на него не похоже.

– Сейчас меня меньше всего волнуют Шила и ее объяснения. – Морган пристально посмотрел на Брук, и его строгие линии скул покрылись легкой краской. – Меня волнуешь только ты, – добавил он.

Казалось, Морган пристально рассматривает кипу папок, поэтому он не заметил, как во взгляде Брук вдруг ярко вспыхнули чувства, которые она больше не могла прятать. Он неуверенно прошел через кабинет к окну и открыл жалюзи, глядя на огни Бостона, сиявшие внизу.

– Я этим утром немало передумал, – сказал он. – Я вспомнил все то, что ты сказала мне вчера, и решил, что мне пора заново рассмотреть всю мою жизнь. Поэтому сегодня утром я созвал специальное заседание совета директоров и сообщил им, а также банкирам и администраторам «Кент Индастриз», что я намерен продать половину моих акций конгломерату.

– Что ты намерен сделать?! – Брук вскочила с кресла, недоуменно уставясь на мужа. – Нет, я совершенно тебя не понимаю! Кажется, ты только что сказал, что намерен продать часть своих акций конгломерату? Но разве ты весь прошлый месяц не бился отчаянно, лишь бы только другие не сделали именно это?

– Я решил поменять стратегию, – отрывисто ответил он. – Теперь я решил продать свои акции.

– А как же те, кто у тебя работает?

Разве им не грозит опасность потерять работу, если ты выйдешь из компании?

– Я намерен предложить новой дирекции соглашение о совместной работе. Поскольку мне сейчас принадлежит основная часть акций, то, полагаю, я смогу диктовать свои условия. В самом худшем случае я смогу добиться того, что работники сохранят свои места на такой срок, чтобы можно было успеть найти себе новое место. К счастью, весь персонал компании – это люди с высокой квалификацией, так что даже если конгломерат захочет произвести перемены, мои работники без особого труда найдут себе новую работу. Слава Богу, что я не президент сталеплавильного завода, иначе мне никогда бы не добиться соглашения.

Брук прерывисто вздохнула.

– Мне все еще кажется, что я не совсем правильно поняла, что подразумевает такая продажа. Ты собираешься отказаться от должности президента «Кент Индастриз»?

Молчание тянулось чуть ли не бесконечно.

– Я бы предпочел остаться президентом, – признался наконец Морган. – «Кент Индастриз» – доходное предприятие, и, на мой взгляд, я хорошо им управлял. Но, продавая контрольный пакет конгломерату, я должен смириться с тем фактом, что они могут предпочесть назначить президентом своего человека.

– Почему ты решил это сделать, Морган? «Кент Индастриз» всегда была самым главным в твоей жизни. Почему ты вдруг отказываешься от своей компании?

Морган наконец отвернулся от окна. В резком свете флюоресцентных ламп его лицо казалось совершенно серым.

– Раньше я считал, что «Кент Индастриз» – это самое главное в моей жизни, – тихо сказал он. – Но за последние два года я понял, что для меня гораздо важнее другое. Множество других вещей.

Брук медленно подошла к нему, больше не пытаясь подавить пламя надежды, вспыхнувшее в ее душе.

– Что именно? – спросила она. – Пожалуйста, скажи мне, Морган.

Морган так долго молчал, что ей уже стало казаться, что он откажется отвечать. А когда он заговорил, было видно, насколько трудно даются ему эти слова.

– Когда мы только поженились, я боялся признаться себе, насколько ты для меня важна. Когда кого-то очень сильно любишь, то становишься страшно ранимым. Я никогда подобного не испытывал, я боялся этого, и поэтому изо всех сил старался не признаваться в своих чувствах – даже самому себе.

– А теперь? – тихо спросила она.

– А теперь не время для проявления гордости – и слишком поздно бояться боли. Два года назад, когда ты от меня ушла, я, бывало, предавался фантазиям относительно того, как я тебе отомщу, когда найду. Я хотел добиться того, чтобы ты страдала так же сильно, как пришлось страдать мне. Можешь себе представить, что я почувствовал, когда ты прислала те цветы и я понял, что наконец смогу тебя отыскать?