Анна Берсенева - Яблоки из чужого рая Страница 46

Именно такой его ответ, напоминающий лекцию по архитектуре, Анна услышала краем уха, уже выходя из редакции.

К вечеру надо было переодеться во что-нибудь простое и дорогое, потому что презентацию организовывало французское посольство, а перед французами так же неловко было бы появиться вечером в рабочей одежде, как и выглядеть, по французскому же определению, слишком тщательно одетой.

Лондонское платье с цветочными абрисами мелькнуло в шкафу, когда Анна снимала с вешалки зелено-опаловую, под цвет абсента, юбку. В Москве вторую неделю шел снег, и не верилось, что когда-нибудь можно будет это платье надеть.

В прихожей Анна побрызгалась легкими, с горьковатым запахом духами, которыми пользовалась во всех случаях, когда надо было производить именно такое впечатление, как сегодня, – дорогой элегантности. Тут она вспомнила, что забыла в редакции сапоги – днем пришла с улицы, переоделась в туфли, а потом ушла прямо домой, вот и забыла, – а значит, придется заглянуть туда еще раз. Эти сапоги тоже являлись образцом дорогой элегантности – кожа тоньше, чем для перчаток, – поэтому заменить их другими было невозможно.

Она уже вышла на лестницу, когда зазвонил телефон. Возвращаться не хотелось – надо будет, на мобильный перезвонят. Но по обычной своей обязательности Анна все-таки решила вернуться.

– Скажи своему красавцу, чтоб не лез, куда не просят, – услышала она. Голос был странный: как будто говоривший специально растягивал слова. – Уж больно он у тебя упорный, так ведь и бошку потерять недолго.

– С кем я разговариваю? – спросила она ледяным тоном, чувствуя при этом, как сердце проваливается в пустоту. – Представьтесь, пожалуйста.

Номер звонившего, конечно, не определился.

– Щас! – хмыкнул тот. – Может, тебе еще данные паспорта продиктовать? Скажи, скажи, не забудь, – старательно растягивая гласные, повторил он. – Я ведь только по доброте душевной предупреждаю – тебя жалею. А его я не жалею, так что…

В трубке зазвучали гудки. Анна почувствовала, что у нее темнеет в глазах и трясутся руки.

«Этим и должно было кончиться! – лихорадочно мелькнуло в голове. – А чем же еще? Депутат этот его, какой-то дурацкий бизнес, конечно, криминальный, какой еще может быть у его депутата бизнес, или политика, еще хуже… Боже мой, что же теперь делать?!»

Можно было сколько угодно изображать спокойствие по телефону, но на самом-то деле какое могло быть спокойствие, когда Матвей, с его молодым упрямством и бесстрашием, все-таки впутался в какую-то жуткую историю, и гнусный голос с бандитской вальяжностью предупреждает ее об этом?

Анна немедленно набрала Матвеев номер. Конечно, дома его не было.

«Если и мобильный недоступен, я с ума сойду», – подумала она.

Но мобильный, к счастью, был доступен, и сын ответил сразу.

– Ты где? – спросила Анна, от ужаса забыв поздороваться, хотя сегодня она еще не разговаривала с ним.

– Привет, мамуль. А что? – удивленно спросил Матвей.

– Я хочу тебя видеть, – еле сдерживая дрожь, сказала она.

– Я тебя тоже, как всегда, – засмеялся Матвей. – Но, может, давай завтра, а? Я, понимаешь, не совсем в Москве, неохота по темноте возвращаться.

– Ты в Ростове? – спросила Анна.

– Почему в Ростове? – снова удивился Матвей. – На Клязьме. Да что с тобой, ма?

– Что можно делать в такую погоду на Клязьме?

Анне представились темные заснеженные леса и заледеневшая речка.

– Вообще-то ничего особенного. – Голос у него был спокойный, но мало ли какой у него голос! – Встреча тут у меня. А погода ни при чем, я же не на улице встречаюсь.

Анна сразу представила, как при этих словах сверкают зеленой хитростью его глаза.

– Матвей, мне надо срочно с тобой поговорить, – сказала она. – Объясни точнее, где ты, я сама приеду.

– Мамуль, если срочно, то суть дела я и по телефону прекрасно уловлю, – сказал он. – А подробности при встрече. Завтра буду, честное слово! Ну, излагай – я весь одно большое ухо.

Поняв, что увидеть сына немедленно ей не удастся, Анна сочла за благо и в самом деле изложить суть дела хотя бы по телефону.

– Мне минуту назад позвонил какой-то человек, застал меня на пороге, я только случайно еще не ушла. По голосу явный бандит – такой, знаешь, с претензией на нечто…

– С понтами? – уточнил Матвей. – Ну-ну, и чего?

– И того, что он сказал предупредить тебя, чтобы ты не лез, куда не просят, а иначе, сказал, недолго и голову потерять.

– Интересное наблюдение, – хмыкнул Матвей. – Но, согласись, неопределенное.

– Очень даже определенное! – воскликнула Анна. – Матвей, у меня руки дрожат, я вообще вся дрожу, не знаю, куда идти и что делать.

– А куда ты собиралась идти? – спокойно поинтересовался он. – Ну, ты же сказала, что он тебя на пороге остановил?

– Господи, да какая теперь разница, куда я собиралась идти?! Объясни мне, во что ты ввязался, почему этот человек звонит!

– Ма, да если б я знал, почему какой-то козел тебе звонит, разве ж бы я сразу не объяснил? – честным голосом уверил ее Матвей. – Не обращай внимания, вот нашла о чем думать!

Ясно было, что ничего, кроме сказки про белого бычка, она от ребенка не услышит. Да вообще-то и удивительно было бы, если бы Матвей взял да и рассказал маме какие-нибудь опасные подробности своих нынешних занятий… Он и раньше ничего подобного не рассказывал, и уж точно не стал бы этого делать теперь, когда она и так с ума сходит из-за этого непонятного звонка.

– Ты хотя бы покажись сразу же, как только вернешься, – вздохнула Анна. – Слышишь, Матвей? И будь поосторожнее.

– В ту же минуту, – с готовностью пообещал он. – А осторожный я и так – дальше некуда.

– С трудом верится… Ладно, приезжай.

Наверное, при этих словах она вздохнула так тяжело, что даже Матвея, который явно не ужаснулся маминому сообщению, проняло ее волнение.

– Мам, ну не переживай ты так, – попросил он. – Серьезный человек не будет такую фигню нести, а раз несет, значит, дешевка какая-нибудь, нечего и бояться.

– Но сам факт звонка тебя нисколько не удивляет, – поймала его на слове Анна. – Значит, ты прекрасно знаешь, в чем дело.

– Зуб даю – понятия не имею! – «Подзаборная» зелень его глаз снова представилась Анне как наяву. – А что не удивляюсь, так чему удивляться? Я у тебя коммуникабельный вырос, с разным народом приходится общаться. Мало ли чего кому в голову войдет? Еще раз позвонит, скажи, что я его урою.

– Ну и лексика у тебя! – Анна не выдержала и улыбнулась. – И как ты себе это представляешь? Вот прямо так я ему и говорю – «урою»?

– Да, ты такое вряд ли произнесешь! – засмеялся Матвей. – А они другой лексики не понимают. Все, ма, я выключаюсь – партнеры ждут. Не волнуйся, – предупреждая ее вопрос, сказал он, – это насчет депутатских заводов, и никакого криминала. Ну, надо же кому-то за его заводами приглядывать, пока он депутатствует. А я, можно сказать, профессионал управления, только диплом купить осталось.